тот отправился в кухню к поварам Карлику и Горе. В руках у него была видеокамера, потому что он собирался снимать концерт. О своем отце, Августе фон Шанце, он больше не заговаривал. О наркоторговцах и отрезанных языках, к счастью, тоже. Но тот факт, что у нашего ресторана нет второго выхода на какой-нибудь задний двор, меня уже не радовал.
— Где дедушка? — спросила я папая.
— Сидит в офисе и страдает, — сердито проворчал папай. — Если уж не различаешь цвета, надо хотя бы спросить. Это все-таки лучше, чем загубить весь тираж в две тысячи рекламных листовок!
Ого! Вот так новости. Когда я заглянула в офис, дедушка действительно сидел за столом, опустив голову. Перед ним высилась стопа листовок. Они были отпечатаны на глянцевой бумаге, очень дорогой с виду, но, к несчастью, цвета сырого мясного фарша. Для мясной лавки такая реклама подошла бы просто идеально, но не для нашего ресторана.
— Текст прекрасный, — попыталась я утешить дедушку, указав на зеленый заголовок: «Лето, солнце и “Жемчужина юга”».
— Я же хотел, чтобы он был на желтом фоне! — простонал дедушка. — И там было указано: «солнечный желтый». Кто мог подумать, что эти идиоты все перепутают?.. — Его круглое лицо сморщилось, словно от боли. — Что-то ты сегодня бледновата. Нога болит? — посочувствовал он.
— Все нормально, — пробормотала я и обрадовалась, когда зазвонил телефон.
Дедушка взял трубку и уже через несколько секунд его лицо просветлело.
— Хорошо, — сказал он. — Минутку, сверюсь с ежедневником.
И он убежал в зал. Я взяла «Морген Пост», лежавшую на столе рядом со стопкой листовок. Воскресный номер. Но когда я прочитала заголовок, у меня упало сердце. «Сосед убил подростков», — жирными черными буквами было напечатано вверху страницы.
В статье писали о пенсионере из Бармбека, которому мешал шум из соседней квартиры, поэтому он взял ружье и выстрелил в окно квартиры напротив. Потом там рассказывалось о двух неизвестных в Пиннеберге, зарезавших человека только потому, что он не дал им прикурить. В Штаде с фермы украли семь молочных коров, а в Бланкенезе [3] женщина-лунатик ночью задушила своего супруга. Ну как тут можно быть уверенным в своих соседях?
Я буквально дрожала. Бланкенезе — один из самых дорогих пригородов Гамбурга, и если уж там женщина может убить спящего мужа, то по нашим улицам запросто могут бегать душегубы-наркоторговцы! К сожалению, об этом в газете ничего не было.
Когда я вернулась в ресторан, дедушка как раз закончил разговор.
— Звонили насчет кейтеринга, — голос у него прямо звенел от радости. — Одно агентство собирается организовать для своих клиентов вечеринку в «Марко Поло Тауэр» [4]. Двадцатого августа и на целых восемьдесят человек! И клиенты выразили желание попробовать бразильскую кухню.
— Марко Поло Тауэр? — поднял голову Джефф. — Крутое место!
— Разумеется, — радовался дедушка. Он хлопнул по плечу папая: — Если мы получим этот заказ, то сможем напечатать хоть тридцать тысяч солнечно-желтых листовок.
— Главное, предоставь мне заниматься дизайном, — примирительно улыбнулся папай.
Карлик с Горой хлопотали в кухне, в баре собирались клиенты, и в девять начался концерт. Мы с Энцо и Джеффом сидели за угловым столиком рядом со сценой. Пенелопа и Эдуардо Маседо пели дуэтом, и мама моей подруги сегодня выглядела просто сногсшибательно. Лысый господин с солидным пивным брюшком так уставился на нее, что даже про еду забыл, но Пенелопа смотрела только на Джеффа, и глаза у нее при этом блестели ярче блесток на платье.
— Ты не будешь снимать концерт? — поинтересовалась я у Энцо, пережевывая «куруру». Это такое блюдо из вяленых крабов, орехов кешью и кокосового масла.
— Камера не у меня, — облизал губы мальчик. — Вот это вкуснятина! Если не стану режиссером, пойду учиться на повара.
— А у кого?..
— У Карлика.
— Я не об учебе, — поправила я. — Я спрашиваю, у кого камера?
— Там, — Энцо махнул вилкой в сторону бара. — Пока я ем, она сама работает. Оттуда сцена лучше видна.
Я взглянула в сторону бара. Маленькая видеокамера была почти незаметна.
— Ты лучше вот на что посмотри, — хихикнул мой сосед по столу.
Он покрутил ручку вилки, и та вдруг стала удлиняться. Джефф ничего не заметил, но я чуть не подпрыгнула от удивления.
— Откуда у тебя эта штука?
— На барахолке купил, — шепотом ответил Энцо. — Внимание!..
Он повернулся и потянулся длинной-предлинной вилкой к соседнему столику.
Мужчина, сидевший за ним, смотрел на сцену, и нам была видна только его лысина. Пока он пожирал глазами Пенелопу, Энцо слегка похозяйничал в его тарелке. Три фрикадельки и четыре шампиньона незаметно поменялись местами. Энцо быстро отдернул вилку — клиент решил продолжить ужин, но когда он посмотрел в свою тарелку, то так растерялся, что на лысине у него выступили капельки пота.
Мне пришлось сунуть в рот кулак, чтобы не расхохотаться.
— Это будет один из моих лучших роликов, — хихикнул Энцо. — Если хочешь, потом вместе посмотрим.
Я снова повернулась в сторону камеры на барной стойке, и тут у меня зачесалась голова.
— Энцо, — охнула я. — У меня блестящая идея.
— Ага, — кивнул он. — И какая же?
— Ну-ка, пошевели извилинами, господин оператор! — подмигнула я.
13. Ни единого доказательства и три телефонных разговора
Когда мне исполнилось девять с половиной лет, я построила из старых картонных коробок и ящиков суперкосмический экспресс для путешествий по Вселенной. Когда мне было без трех месяцев десять, мы с Фло смастерили из бутылки от «кока-колы» и теннисного мячика микрофон. Теперь мне почти двенадцать, и мы с Энцо ломаем головы над скрытой камерой.
В понедельник утром все собрались в моей комнате. Алекс с Солом объявили, что я гений. Даже Фло меня похвалила, а Энцо сокрушался, что не додумался до этого сам. Все, что нам требовалось, — это пустая коробка из-под обуви, фломастеры, ножницы, несколько книг и видеокамера. Коробка нам попалась красная, и мы нарисовали на ней фломастером черные кружки — вроде больших горошин. А один из них — в центре боковой стенки коробки — вырезали. Отверстие получилось такого же размера, как объектив камеры Энцо. Он тоже был черным, поэтому терялся среди нарисованных кружков. Заднюю стенку коробки мы отрезали. Потом поставили коробку на окно и, подкладывая под камеру книги, установили ее так, чтобы она смотрела прямо на окно внизу. Теперь если бы Крысолов взглянул на окно нашей квартиры, то увидел бы только красную коробку в черных горошинах. А мы на дисплее камеры могли прекрасно видеть его гостиную.
Кроме того, я купила записную книжку, в которой собиралась фиксировать время работы камеры,
