в клетке под номером четыре.
— «Зрелый мужчина — это серьёзность, которой обладал в детстве во время игр», — зачитал Сева.
Ребята напряглись.
— Интересно, что это означает? — задумался Цветок и откинувшись назад вдруг закричал: — это что такое?
Матвей и Макс разом посмотрели на Севу и закричали вслед за Цветковым.
— Сева, что происходит?
Сева сидел на том же месте, но он был не тот Сева, что минуту назад. Сомнений не было, что это был он, только лет на тридцать старше, в шортах и майке, которая вот-вот лопнет на том месте, где образовался выпуклый живот. Седоватый мужчина, с волосатыми руками и ногами, морщинами на лбу и огромными, но редкими усами. Единственное, что точно указывало на то, что это был несомненно он, так это его очки в чёрной роговичной оправе.
— Чего вы орёте? — не сразу понял произошедшего Сева.
— Ты себя видел? — не переставал вопить Цветок.
— Как я себя увижу, если у меня нет зеркала!
— Потрогай своё лицо, — ответил ему Макс.
Сева поднял руки к лицу и начал внимательно ощупывать себя и как только его пальцы коснулись усов, он заорал, как блаженный: — мама, что со мной такое?
— Это твоя игра! Ребята, валим отсюда, — ещё громче заорал Цветок.
— Все остаёмся на местах, — приказал Матвей, — Сева, успокойся, попробуй объяснить, что тут происходит?
— Если бы я знал! Господи, как же так? Неужели я таким и останусь? — чуть не рыдая, причитал Сева.
— Никто не останется. Видимо надо играть дальше. Мы все должны сделать свой ход. Иначе Сева останется таким, а мы даже не сможем объяснить это никому, — Макс взял кубик и бросил его на поле.
— Шесть!
Макс сходил шесть раз, и все вновь склонились над полем.
— «Облегчи седому путь, помоги хоть малость. Сам поймёшь когда-нибудь, что такое старость», — зачитал Макс.
Все тут же посмотрели на него и обомлели. На траве сидел дряхлый старик, седой, как Лунь, с огромной лысиной, прикрытой тремя рядами редких засаленных волос, которые колыхались от легкого дуновения ветра. Смешно было то, что, как и Сева, он был одет в майку и шорты, ранее принадлежавшие Максу.
— Караул, — заорал Сева, — что я натворил? Зачем мы стали играть в эту игру?
— Не ори ты так, — закашлял Макс, — я еле дышу, ещё ты тут со своими криками. Народ распугаем.
— Макс, прости, но ты бы прилёг лучше, а то я боюсь, что помрёшь ненароком, — заржал Цветок.
— Ты за себя переживай. Бросай лучше кубик, твоя очередь, — ответил ему Макс.
— Я брошу, просто мне пока не понятно, как к тебе обращаться теперь, ведь мы не знаем твоего отчества, — не переставал сдерживать смех Цветок.
— Иванович я, — задыхаясь от смеха, сказал Макс.
— Максим Иванович, я хожу, — Цветок взял в руки кубик, потряс его и бросил на поле.
— Один!
Антоха сделал ход и все хором начали читать: — «Вернуть детство можно только впав в него».
Все посмотрели на Цветкова. Перед ними сидел розовощёкий карапуз, с копной рыжих, как солнышко на закате, волос, слюной возле губ и зелёной соплёй, выглядывающей из ноздри.
— Цветок, это ты? — засмеялся Матвей.
— Чего вы ржёте? Что не так?
— Ты ребёнок! — крикнул ему Сева.
— Я знаю. Ну не совсем уж ребёнок, я бы сказал подросток, — ответил ему Цветок.
— Нет, Антоха, ты совсем малыш, посмотри на свои руки, — вмешался Матвей.
Цветок взглянул на свои руки и захныкал от увиденного: — Сева, ты чего натворил? Я ведь тебя сейчас отметелю!
— Ага, сейчас, я прям, испугался. Ты смотри, в штанишки не сходи, — держась за живот, смеялся Сева, отчего его усы ходили из стороны в сторону.
— А чего Макс притих? — спросил Матвей.
— Он заснул, — поспешил ответить Цветок.
Пока они будили Макса, Цветок начал рвать траву и запихивать её в рот.
— Что такое, Антоха? Траву есть нельзя, там могут быть микробы, — пригрозил пальцем Матвей.
— Матюх, я не специально, как-то само собой произошло. И мне кажется, что Сева был прав. У меня шорты намокли.
— Этого еще не хватало. Один старик, еле живой, другой младенец, а эта дылда с усами сидит и хохочет.
— Матвей, твой черёд ходить, — вдруг всех осадил Максим Иванович и показал пальцем на кубик.
Матвей взял в руки кубик и бросил его на поле.
— Пять!
Все замерли в ожидании предсказания.
— «Пропуск хода», — прочитал Матвей.
— Что? — завопил детским голосом Цветок, — Палкин, ты какого творишь?
— Я сходил пять, там пропуск хода, чего не так-то?
— А нам что, такими оставаться? Кто там дальше ходит? Сева? Бери кубик, ходи! — чуть не плача кричал Цветков.
— Я боюсь, — Сева прижал руки к груди.
— Ты бы лучше не рисовал это, теперь поздно. Ходи. Что-то мне подсказывает, что нас ждёт интересное продолжение игры, — ответил ему Матвей.
— Макс, не засыпай, давай играть, — крикнул прикимарившему старику Цветок.
— Не сплю я, не сплю.
Сева трясущейся рукой взял кубик, зажал его между ладошек, при этом обратил внимание на свои волосатые пальцы и чуть не потерял сознание от увиденного. Бросил его и посмотрел на результат.
— Два!
Он сходил два раза и громко зачитал: — «Реально лишь настоящее».
— Что бы это могло значить? — задумался Максим Иванович и переведя взгляд на то место, где только что сидел Всеволод, вздрогнул, — а где Сева?
— Аааааа, — запищал Цветок.
— Тише, не кричи. Исчез, значит вскоре появится, — прохрипел Макс уверенным голосом человека, повидавшего жизнь, — видимо такая это игра. Надо двигаться вперёд. Чей ход?
— Твой, Максим Иванович, ходите, — пропищал Цветок.
— Мой, значит? Ага, сейчас схожу, если дотянусь, — Макс еле дотянулся до кубика, накрыл его сухой ладонью, подцепил и отбросил в сторону.
— Три!
— Что день, грядущий нам, готовит? — пробормотал Макс и принялся смотреть на поле, — ничего не вижу, очки бы мне сейчас не помешали.
— Не напрягайся, Макс, я прочитаю, — сказал Матвей, и зачитал: — «Старик вдвойне ребёнок».
Прочитав эти слова, Матвей посмотрел на Макса, которого уже не было на своём месте.
— Куда они все исчезли? — опять завопил Цветок.
— Не знаю, но видимо, если мы не сходим, то вероятнее всего их больше не увидим, ходи Антоха.
Цветок своей детской ручкой неумело взял кубик и бросил его.
— Шесть!
— Что там? Мне кажется, я разучился читать. Или еще не научился.
— «В игре детей есть часто смысл глубокий», — прочитал вслух Матвей и переведя взгляд на Цветкова, даже не удивился его отсутствию.
— Ну, что, Матвей, твой ход, — он поднял кубик и бросил его на игровое поле.
— Три! — сказал он сам себе, сделал три шага своей фишкой и
