так, что стали видны все ее огромные белые зубы, и она беззвучно рассмеялась. Потам, спохватившись, стала извиняться.
— Ничего, уже почти прошло, — сказал дядя Рингельхут, потирая ушибленное место. — Но в следующий раз, пожалуйста, будьте осторожней, дражайшая Негро Кабалло. Я ведь не лошадиной породы.
— Этого больше не повторится, — обещала лошадь и, чтобы замять неловкость, сказала: — Да, вы знаете, я была лучшим бегуном на роликовых конькак из всех млекопитающих.
Разговаривая таким образом, все трое высунулись из окна. Но едва только лошадь посмотрела вниз, у нее закружилась голова, она побледнела от страха и опустила веки. И только после того, как Конрад пристыдил ее, она медленно открыла глаза.
— Смотрите, не вывалитесь, — предупредил ее дядя Рингельхут. — Этого еще не доставало, чтобы из моего окна вываливались на улицу лошади.
Негро Кабалло смущенно оправдывалась:
— Знаете, нашему брату редко случается смотреть на улицу с третьего этажа. Теперь мне уже гораздо лучше. Но все же пустили бы вы меня в середку. Это будет как-то надежнее.
Лошадь встала между дядей и Конрадом, высунула голову далеко из окна и сожрала две фуксии и одну бегонию с балкона соседей. Цветочные же горшки она оставила нетронутыми только из приличия.
Внезапно на улице раздался страшный крик. Под окном стоял маленький круглый человечек. Он размахивал руками, топал жирными ножками и орал как ошпаренный.
— Что за безобразие! — визжал он. — Немедленно уберите лошадь из окна. Вы что, до сих пор не знаете правил? Не знаете, что вводить лошадей в квартиры строго воспрещается?
— Это еще кто? — спросил Конрад.
— Мой домохозяин, — ответил дядя Рингельхут. — Его зовут Клеменц Ваффельбрух.
— Вы мне еще за это ответите, — продолжал кричать толстяк, — вы еще уплатите Леманну за цветы, которые эта кляча нахально сожрала с «о балкона. Понятно?
Дрожь пробежала по черной шкуре лошади… Кляча! Ну, ну, безнаказанно оскорблять себя она не позволит! Она схватила с балкона один из цветочных горшков и бросила его прямо вниз. Горшок угодил прямо на котелок разгневанного домохозяина. У господина Клеменца Ваффельбруха подогнулись колени. Он растерянно взглянул наверх и произнес с дрожью в голосе:
— Ах, так!
С этими словами он скрылся в подʼезде.
— Ну, этот скандалист вовремя убрался, — сказала лошадь, — не то я перешвыряла бы ему на голову по кусочкам весь балкон.
— Это, пожалуй, обошлось бы мне слишком дорого, — заметил дядя Рингельхут, — пойдемте-ка лучше в комнату!
Негро Кабалло весело заржала.
Они уселись за стол и стали непринужденно болтать.
Вдруг Конрад вскочил, подбежал к книжному шкафу, рванул дверцу, схватил толстую книгу с верхней полки, сел на ковер и стал взволнованно перелистывать страницы.
— Какая тебя муха укусила? — обернулся к нему дядя.
Конрад сидел на ковре, перелистывал книгу и молчал. Тогда Рингельхут обратился к лошади:
— Не можете ли вы своим копытом привести в чувство этого суб’екта?
Лошадь подбежала к Конраду, схватила его зубами за шиворот и подняла его чуть ли не к потолку. Но Конрад ничего не замечал. Вися в воздухе он попрежнему внимательно перелистывал книгу.
— Никак не найду, дядя, — сказал он наконец.
— Чего?
— Да Южного океана, — ответил Конрад.
— Южного океана? — удивленно произнесла лошадь.
Как только она заговорила, зубы ее разжались, и Конрад так грохнулся на пол, что аптекарь подумал:
«Хорошо, что с люстрой Мюльбергов уже покончено».
— Но что же нам все-таки делать с этим океаном? — сказал он вслух и обернулся к лошади: — Дело в том, что мой племянник должен к завтрашнему дню написать сочинение о Южном океане.
— Только из-за того, что хорошо знаю математику, — недовольно проворчал Конрад.
Лошадь на минутку задумалась, потом спросила дядю:
— А вы сегодня свободны?
— Ну, конечно, — сказал Рингельхут, — сегодня у меня в аптеке ночная работа.
— Превосходно! — воскликнула Негро Кабалло. — Тогда давайте сейчас же и отправимся.
— В аптеку? — в один голос спросили дядя и племянник.
— В какую там аптеку, — ответила лошадь, — на Южный океан, разумеется.
Она подбежала рысцой к телефону, сняла трубку, назвала номер и сказала:
— Алло! Бюро путешествий для цирковых лошадей? Мне нужно лично переговорить с Великаншей. Ах, это вы? Ну, как дела? Грива седеет? Да, да, годы уходят. Вот что: скажите-ка, как мне кратчайшим путем попасть на Южный океан? Я хочу вернуться к вечеру. Бросьте, Великанша, не рассказывайте мне сказок. Где я сейчас? Иоганн-Мейерштрассе, 13, у аптекаря Рингельхута. Что? Ого, вот это здорово! Ну, большое спасибо, дорогая!
Лошадь трижды заржала на прощание, положила трубку, повернулась и спросила:
— Господин Рингельхут, не стоит ли у вас в коридоре большой резной шкаф? Старинный шкаф 15-го столетия?
— А хоть бы и так? — сказал Рингельхут. — Что общего между этим шкафом и Южным океаном?
— А вот что. Нужно залезть в этот шкаф и оттуда все время идти прямиком. Максимум через два часа мы будем на Южном океане.
— Не морочьте, пожалуйста, мне голову, — взмолился дядя Рингельхут.
Но Конрад уже вылетел в коридор, распахнул скрипучие дверки стоявшего там большого старинного шкафа, влез в него… и… был таков.
— Конрад! — закричал дядя. — Конрад! Ах ты, дрянной мальчишка!
Но дрянной мальчишка не отзывался.
— С ума можно сойти, — проворчал дядя. — Почему этот олух не отвечает?
— Он, наверное уже в дороге, — сказала лошадь.
Тогда дядя не выдержал. Он бросился к шкафу, заглянул в него и воскликнул:
— Что за дьявол! Куда же девалась задняя стенка?
Лошадь сказала с укоризной:
— И не к чему было сомневаться. Влезайте же туда скорей!
— Нет уж сперва вы, — предложил аптекарь. — Вы ведь гостья.
Лошадь просунула передние копыта в шкаф. Дядя Рингельхут принялся изо всех сил проталкивать ее. Наконец, она скрылась в шкафу. Тогда дядя, кряхтя и охая, полез за ней.
— И чем все это кончится… — недовольно пробормотал он.
В шкафу дядя Рингельхут обо что-то споткнулся. Оказалось, что это была старая трость. Он захватил ее с собой. «Южный океан далеко, — подумал Рингельхут, — мало ли что может случиться?..» Сломя голову он кинулся в темноту. Он
