Виталий Коржиков - Коготь динозавра

Они поднимались умирающими островами одна к одной и всё ещё выбрасывали изнутри последнее древнее пламя.

— Байн Дзак! — сказал Бата и качнул головой, будто хотел стряхнуть жаркие искры. Но уйти от этого огня было некуда. Весь мир. всё это страшное древнее дно уже тонуло в океане гобийского заката.

Лучи, казалось, пронизывали не воздух, а настоящую воду, заполнившую снова эту глубь. И показалось, что оттуда, из-за этого огненного острова, вот-вот поплывут, потянут вверх гигантские шеи и головы страшные диплодоки, игуанодоны, ящеры.

А Вике почудилось, что там, где около солнца темнеет маленькое облако, раскрывает крылья и всё растёт, растёт оживший каркающий птеродактиль.

— Едем?! — сказал Василий Григорьевич.

Бата показал на обрыв: круто, надо объезжать!

И тогда, отодвинув Церендоржа в сторону, экспедиция бросилась мимо кустов саксаула вниз, к скалам. Впереди ныряла полосатая тельняшка Василия Григорьевича.

Всех охватила жажда поисков. Этот умирающий островок таинственного мира был начинён костями гигантов. Он был из песков и глин, которые принесла в древнее море гигантская река вместе с телами диплодоков, бронтозавров, анкилозавров! Это сюда опускались грызшие враг врага ящеры!

Конечно, здесь уже бывали экспедиции. Конечно, искали и находили. Но этот песчаный лабиринт был неиссякаем!

Скалы поднимались, как гигантские пылающие угли. Они были изрыты какими-то провалами и пещерами, их разъединяли ущелья, а соединяли маленькие узкие перешейки. И всё пылало, и всё, казалось, было раскалено.

Но это казалось. И песок, и глина древней реки выдыхали последние остатки жизни.

Экспедиция бросилась на поиски.

Людмила Ивановна, водрузив, как женщины Африки, на голову большой полукруглый камень, несла его по узкой тропе. От камня слоями отходила скорлупа. Коля в глубокой расселине выковыривал похожую на позвонок глыбу. А Генка кричал из котлована:

— Ребята! Кажется, черепаха! Гигантская! Вросла! Не вытащить!

Но вот раздался чисто морской крик:

— Братцы! Полундра!

И все члены экспедиции бросились через трешины и канавы.

У самого входа в этот пылающий лабиринт лежал хребет гигантского ящера. Было видно, как динозавр, изогнувшись, опускался на дно. Коричневые тёмные камни изгибались, и в них угадывались настоящие кости. Рядом лежали осколки помельче. Но ведь они тоже принадлежали этому динозавру! Вперёд!

Это было какое-то безумие. Все, надрываясь, тащили кости — берцовые, грудные, черепные. И солнце, и заливающий всё последний алый огонь подгоняли своими лучами: «Берите! Это последние остатки ушедшего невероятного мира!»

Изредка Коля и Светка оглядывались: почему не видно Вики? Но работы хватало всем, и оглядываться было некогда.

Пока палеонтологи в азарте разыскивали и тащили кости, Бата потихоньку вёл «газик» по краю древней впадины, в объезд. Напрямик даже на машине времени въезда в древний мир не было.

Церендорж посматривал в бинокль. Он привык к монгольским степям и пустыням, но здесь на этом закате и к нему подкатывало чувство тревоги и тоски. Иногда он, правда, посмеивался: такими весёлыми ему казались искатели древностей.

Но вот он снова поднял бинокль и, вскрикнув: «Ай-я-яй!» — передал его Бате.

Бата посмотрел на скалы, завертел головой и быстро повернул машину вниз, почти напрямую.

Наверху, среди осыпи, на крохотном выступе скалы стояла Вика. А остатки тропы быстро скатывались из-под её ног по склону…

…Вика бежала к пылающему острову вместе со всеми, но не к его подошве, а наверх. Ей хотелось, как утром, взбежать легко, с маху, и окинуть оттуда взглядом весь этот угасающий мир.

Она пробежала ложбинку, по узкому гребню взлетела на тропу. Но уже не радостная лёгкость, а какое-то незнакомое волнение подталкивало её вперёд. Кончиками пальцев она ухватилась за ломкий песчаный выступ, толкнулась по тропе лодочками — раз, два! — и выпрямилась. Прямо перед лицом поднималась багровая песчаная стена.

Вика оглянулась.

Солнце стало тёмно-красным и легло на пустыню. Оно словно специально показывало, как умирают миры и эпохи. Лучи отрывались от него последними пучками, и казалось, на уровне глаз плещет прозрачная алая вода, в которой еле заметно скользят неуловимые тени. Внизу, на дне, колебались последние папоротники и хвощи, а на горизонте медленно разрастались не то облака, не то крылья какой-то огненно-чёрной птицы.

Неожиданно она услышала шорох.

Прямо под ней, метрах в десяти, разваливались на угли потревоженные древние глыбы. Между ними, отрывая камень за камнем, ветвились кровяные, запёкшиеся трещины. И гребень, по которому Вика взбежала, откололся и вдруг рухнул.

Под ногами остался крохотный выступ, и оттого, что песок ещё уходил вниз, ей показалось, что скала двинулась вперёд, ввысь и быстро несёт её навстречу закату.

По спине пробежал озноб. Вика прижалась к стене и почувствовала шершавый, как наждак, песчаник.

Не шевелясь, она повела глазами. Далеко слева остался обрывок тропы. Справа и сзади — стена. Вика затаила дыхание, потому что ей показалось, будто стена отталкивает её ударами в спину: тук-тук-тук!

Может быть, до земли было не так далеко, но с каждой секундой весь этот простор разрастался, летел на неё, и казалось, что под ногами всё расступается бездна.

Каждая травинка внизу накалилась, как электрическая спираль. Солнце побагровело до предела. Казалось, весь мир сейчас перегорит и рухнет.

Но вот откуда-то послышался лёгкий шум, на дорогу выкатился запылённый маленький «газик», из которого вышел Церендорж. Он руками спокойно показал: «Не шевелись, тихо». И вся земля встала на место…

Возле лица заструился песок. Вика подняла глаза, увидела над собой конец верёвки и услышала голос Баты:

— Держись…

Вика ухватила верёвку, оттолкнулась от выступа влево и поймала ногами край тропы. И не пошла, а, отпустив канат, почти съехала вниз по осыпи — прямо в руки Церендоржа.

— Ух! — вздохнул Церендорж и махнул пальцами: «Псё, пролетело!» И, всё ещё волнуясь, сказал: — Ну, кажется, теперь с нами били доприе духи!..

Вика посмотрела ему в глаза. На её лице промелькнули и испуг, и волнение, и ещё не осознанная благодарность. Но вдруг всё это схлынуло, ушло, и осталось только горькое, почти болезненное сознание вины.

Вика поникла, опустила голову, но Церендорж по-доброму положил ей на плечо руку и, успокаивая, сказал:

— Ну ничего… Бивает. Бивает. Било и улетело… — Он, словно что-то отгоняя прочь, махнул рукой в небо и позвал: — Пойдём! Слышишь, они там, наверное, викопали целого динозавра!

Но Вика стояла на месте. У неё перед глазами снова вспыхивало чёрное солнце и умирали раскалённые стебли травы…

Она наклонилась над рухнувшей глыбой, подняла тёмный камушек и зажала его в руке. Какая разница, что взять на память! Всё равно он был из того мира, где погибало это солнце, рушились скалы, падали динозавры.

Кости громоздились под скалами, как порядочное обо.

— Тут уже целый музей, — сказал Церендорж.

— Да, пожалуй, хватит, — согласился Василий Григорьевич и с сожалением посмотрел на скалы: если бы мог, он увёз бы этот остров весь сразу! Он поднял на плечо обломок позвонка и зашагал к машине.

Бата тем временем развёл маленький костёр, разложил на большом платке куски сухого сыра, баранину, бурцыги и, достав кожаное ведёрко, показал Коле на выложенный камнем колодец.

Генка побежал вместе с Колей.

Колодец был неглубоким. В нём еле-еле плескалась последняя, наверное, тоже древняя вода. А мимо колодца через всю долину, догорая, тянулась верблюжья тропа, по которой давно никто не ступал.

Мальчики набрали воды и молча пошли обратно.

Из глубины острова доносился тихий живой голос: «А не для леса, а не для речки…» Это возвращалась к машине Светка. Скалы её не удивляли. Она шла будто по древним улочкам Еревана, которому тоже было две тысячи семьсот пятьдесят лет. Это неподалёку от него лежали камни древнего государства Урарту. Она спокойно, как правнучка и внучка этого мира, шла по древнему лабиринту, и мальчишки слышали, как то возникает, то пропадает её лёгкий голос.

А на краю брезента сидела Вика. Она что-то чертила камушком на песке. Коля поставил возле неё ведро и вдруг спросил:

— Что это?

— Так… — Вика пожала плечом.

— Это целый проект! — воскликнул Генка.

На песчанике, побуревшем от заходящего солнца, был резко прочерчен силуэт скал.

Перед ними поднимался высокий прозрачный купол. А внутри на задних лапах высились фигуры, похожие на динозавров. Сбоку, у входа, рядом с пальмой поворачивал к людям голову гигантский динозавр, а над всем этим летела маленькая точка. Может быть, Генкин метеорит.