Хани указала на берег:
— Видите, какой под наносом песок гладкий? Потому что морская вода дошла до этого уровня и все ниже него как следует подчистила. А потом отступила, оставив принесенный мусор, или нанос. Так и образуется полоса прилива. По ней, дети, мы и будем ходить. Почему, как вы думаете?
Лоуви тут же с готовностью выпалила:
— Потому что ниже этой полосы все черепашьи следы смыло!
— Верно. Следы выше наноса не смывает, так что мы их увидим. А вот если идти вдоль воды, след можно пропустить.
К этому Хани добавила:
— Черепаший след обычно шириной в полметра. Увидите его — а он похож на отпечаток шины, — сразу кричите. Но вы быстро научитесь их различать. Ладно, вперед!
Мы зашагали вдоль полосы наноса; на востоке вставало солнце. Увидев знакомое гнездо, Лоуви убежала вперед. Оранжевая лента была на месте. Хани остановилась, вгляделась.
— Смотрю, не подкопались ли под него крабы-призраки, — пояснила она.
Я присел на корточки. Хотелось увидеть этого маленького белесого крабика. Когда мне было пять лет, мы с папой ночью ходили по пляжу и охотились на крабов-призраков. Они, точно крошечные танцоры, скакали по песку на своих клешнях, а я пытался поймать их сеткой.
— Видите дырку? — спросила Хани.
— Да, — ответили мы все хором: сантиметрах в тридцати от гнезда, на дюне, действительно была дырочка.
— Крабы-призраки не единственные хищники, которые едят только что вылупившихся черепашек, — сказала Хани. — А какие, как вы думаете, есть еще?
— Птицы, — предположил я.
— Верно. Они спускаются вниз и хватают малышей. А еще?
— Еноты, — вставила Лоуви.
— Койоты, — добавил Мейсон.
— Вы все совершенно правы. Черепашатам на суше угрожает очень многое. А стоит им добраться до воды, там их ждут другие хищники. Рыбы, дельфины, акулы приплывают с глубины. Опасное дело — быть черепашонком. Из тысячи выживает всего один.
Мейсон удивленно свистнул — мы с ним были согласны.
— А почему так мало? — удивился я.
— Так задумано природой, — пояснила Хани. — У некоторых животных по одному-два детеныша, как и у людей: у дельфинов, птиц. Мы своих детей нянчим, пока они не наберутся сил и не покинут родное гнездо. А некоторые животные откладывают сразу по многу яиц — например, рыбы или рептилии. Черепахи — рептилии, не забывайте об этом. Самка откладывает яйца и, как правило, уплывает в океан, не проявляя никакой заботы. В этом нет ничего плохого. Так у них принято. Поскольку яиц много, это нормально, что часть их съедают. Ведь представителям других видов тоже нужно выживать. Но из оставшегося количества яиц вылупляется достаточно детенышей, чтобы морские черепахи как вид продолжали существовать.
— Значит, именно поэтому черепахи откладывают столько яиц? — уточнил я.
— Да, — ответила Хани. — Мама-черепаха выползает на берег и делает большую кладку. А потом уплывает обратно в море — насовсем. Вот поэтому, — добавила она с мимолетной улыбкой, — и требуется наша помощь.
— Угу, — кивнул Мейсон, энергично взмахнув кулаком.
Мы с Лоуви переглянулись, улыбнулись. Да, Мейсон все еще не отошел, но не в силах скрыть свой энтузиазм.
— Ну, — сказала Хани, вставая, — пока вроде все хорошо. Пошли дальше!
Мы двинулись вперед, солнце поднималось все выше. Небо из розового сделалось голубым. Становилось жарко. Я утирал пот со лба — а мы все шли, навестили еще две кладки. Хани объявила, что и с ними все хорошо. Новых кладок мы пока не обнаружили.
Я прищурился и посмотрел вперед — по песку от берега до дюн протянулась какая-то линия. Я побежал вперед, внимательно вглядываясь. Чем ближе, тем сильнее колотилось сердце. След, похожий на отпечаток шины!
— Хани! Гляди! — позвал я и замахал рукой.
Подбежали Мейсон и Лоуви.
— Черепаший след! — воскликнула Лоуви. Она запрыгала, захлопала в ладоши, потом понеслась вдоль длинного следа к дюне.
Подошла Хани, слегка запыхавшись. Отдуваясь, сказала:
— Да, похоже. Пошли проверим!
Мы с Мейсоном рванули к дюне.
— Дети, подождите! — окликнула нас Хани, слегка задыхаясь — она тоже шла по следу, поднималась вверх. — На дюны не ходите. Это важное правило. Во-первых, потопчете униолу. А главное — уничтожите все доказательства.
— Какие еще доказательства? — не понял Мейсон.
Хани перевела дух и указала на большой круг вскопанного песка.
— Ну, — начала она, — я имею в виду доказательства того, что черепаха отложила здесь яйца. Мы ведь с вами как сыщики, правда?
Я прислушался. Мы с Мейсоном подошли к Хани поближе, а она начала перечислять доказательства.
— Доказательства — это важные детали, с помощью которых «Черепаший отряд» отыскивает кладки. Так что ходите осторожнее, ладно?
Хани указала на следы, уходившие за полосу наноса:
— Вот, глядите. Этот след ведет от океана — здесь мама-черепаха вылезла из воды. Это легко определить по тому, в каком направлении она выталкивала ластами песок. Следы головастых черепах похожи на запятые.
— И приливом их не смыло, — заметил Мейсон.
— Верно, Мейсон, — подтвердила Хани, довольная его ответом. — И дальше: видите, из следов образуется круг, весь песок вскопан? Здесь черепаха остановилась отложить яйца. Мы это называем кладкой. Давайте-ка поглядим.
Мейсон, пока мы шли за Хани к дюнам, полностью сосредоточился на следах. И теперь указал на вторую цепочку.
— Если тот след — от океана, то этот, видимо, ведет обратно.
— Совершенно верно, — подтвердила Хани. — И по их разной длине видно, что черепаха провела здесь довольно много времени. Что, как вы думаете, она делала?
— Откладывала яйца? — предположила Лоуви.
— Совершенно верно. Убеждена, что наши сотрудники обнаружат тут кладку, — с улыбкой произнесла Хани. — Посмотрите на этот круг внимательно. Черепаха выкапывает ямку для яиц, зарываясь задними ластами в песок и отбрасывая его в сторону. Отложив яйца, она накрывает их задними ластами, а передними закидывает их песком — прячет. Видите, где набросан песок?
— Здесь! — выкрикнула Лоуви, подбегая к вскопанному песку.
— Верно. Вы замечательные натуралисты.
Я улыбнулся, но не ответил. Был занят — зарисовывал следы в журнал.
Хани уперла руки в бока, страшно довольная.
— Отличный у нас выдался первый патрульный день. А теперь давайте измерим ширину следа.
Хани вытащила из сумки сантиметр, измерила.
— Пятьдесят три сантиметра, — сказала она. — Пометьте это в тетрадках, дети. Головастые черепахи — едва ли не единственные, которые строят гнезда на пляжах Южной Каролины. Думаю, эта мамочка весит килограммов сто двадцать. Ну, мы свое дело сделали. Следующая задача — оповестить «Черепаший отряд». Мы должны до семи утра сообщать обо всех найденных следах.
— А яйца мы не будем смотреть? — спросил Мейсон. Я видел, что ему хочется еще что-нибудь поискать.
— Нет. На то, чтобы потрогать черепашье яйцо, нужно особое разрешение властей штата — иначе выпишут огромный штраф.
Хани вытащила из кармана мобильник.
— Стой. Когда ты обзавелась мобильником? — спросил я. — Я думал, у тебя его нет.
— Есть, конечно. Для экстренных случаев. И для работы в «Черепашьем патруле». Вот как сейчас.
Мы все втроем стояли и ждали. Мейсон продолжал держаться от нас на расстоянии. «Длинные это будут полтора месяца», — подумал я.
Вскоре мы увидели, что в нашу сторону идут две женщины в зеленых футболках «Черепашьего отряда», с рюкзаками. У одной в руке было красное пластмассовое ведро. Из него торчали концы деревянных колышков. Вторая несла длинную желтую палку с перекладиной наверху.
— Привет, Хелен! — поздоровались они, обнимая Хани. — Здорово, что ты опять с нами на берегу!
У одной из женщин были короткие волосы соломенного цвета, голубые глаза и добрая улыбка; она подошла к нам.
— Здравствуйте, ребята! Я уже слышала, что вы решили этим летом нам помочь. Добро пожаловать! Меня зовут Джуди, а это Алисия.
