Глава 16
Беседуя таким образом, наши путешественники забирались все выше по тропинке, серпантином поднимавшейся по склону большого холма, у подножия которого виднелись черепичные крыши Куальнге и кроны деревьев графского парка. Вдруг из-за поворота открылся удивительный вид на старую романскую церковь. До сих пор ее скрывал от глаз отрог холма, но теперь она возникла перед взорами Кота и его спутников во всем своем великолепии: замшелые стены, кое-где прорезанные узкими окошками, похожими на крепостные бойницы, шатровая крыша, как у башни замка, массивные контрфорсы, высокое крыльцо с отполированными дождем ступенями.
— Какая красота! — ахнула Бабушка.
— Это, должно быть, церковь Богородицы на Куальнге? — предположил Кот.
— Именно так! — подтвердил граф Сен-Клер. — Построена в двенадцатом веке на фундаменте, сохранившемся еще со времен Святого Патрика.
— Великолепно! — восхищалась Бабушка. — Как она точно поставлена: словно выросла из макушки холма! И вот что удивительно: снизу ничего не видно, и вдруг за поворотом холма она поджидает тебя, огромная, мрачная, словно разбойник, а не церковь. Она и восхищает, и пугает одновременно.
— Скажите, это правда, что вы нашли в подвалах этой церкви Книгу Бурой Коровы? — спросил Робин.
— Конечно, нет! — рассмеялся граф Сен-Клер. — Книга существовала во многих списках. Ее копии хранились в Саламанке и Антверпене, например. Однако никто не обращал на них внимание. Оригинал вообще был утерян. Моя заслуга состояла в том, что я посетил Куальнге в год перед большим пожаром, который уничтожил всю приходскую библиотеку. Я позаботился о том, чтобы древние списки книг Бурой и Красной Коровы были перенесены в Сен-Клер-холл, а также нанял нескольких переписчиков, которые позволили мне разослать копии рукописей ученым мужам того времени. С этого момента книги Двух Коров приобрели широкую известность.
— Вы поступили очень благородно! — сказал Кот.
— А в качестве маленькой компенсации за все хлопоты, — подхватил граф, — я позволил себе дописать одну маленькую сагу, в подлинности которой теперь никто не сомневается!
— Какую же это? — удивился Робин.
— Ту, в которой говорится про сыновей и дочерей Галантина Дана.
— То-есть историю про дракона и пещеру выдумали вы? — спросил потрясенный Кот. — А мы, прочитав ее, решили, что пещера Куальнге была известна еще во времена Кухулина.
— И вы не ошиблись! — ответил граф. — Единственное, что не было известно, как мне кажется, это вот этот вход, — и он показал кончиком зонтика на ничем не примечательную заросль кустарника в ложбинке, вертикально прорезавшей склон.
— Здесь есть вход? — недоверчиво спросил Кот, подойдя к заросли.
— Прекраснейший вход, сами увидите! — воскликнул граф. — Именно сюда провалилась овца в моей саге, — и он раздвинул ветки кустов, так что стало видно черную дыру, уходившую под землю.
Бабушка, которую не привлекала перспектива провалиться, уподобившись овце из саги Сен-Клера, сказала, что она подождет у входа, пока остальные будут лазить в пещеру.
— В таком случае, сходите пока в церковь! — предложил ей граф. — Чтобы вам было не скучно ждать, если мы задержимся на несколько минут в пещере.
На том и согласились. Бабушка подождала, пока все не спустятся в дыру, замаскированную кустарником, а потом, не торопясь, двинулась вверх по извилистой тропинке — ко входу в церковь Богородицы.
— Как здесь темно! — сказал Робин, очутившись на дне грота.
— Нужно кошачье зрение, — протянул Кот Саладин.
— Опытные спелеологи всегда носят с собой фонарь! — сказал граф Сен-Клер, зажигая лампу «летучая мышь». На удивление, керосиновая лампа не коптила и давала ровный белый свет.
Они прошли два десятка метров по туннелю с низким сводом, поросшим сталактитами, и попали в обширный зал, противоположный край которого терялся в темноте.
— Вот там, — показал куда-то вверх и в сторону граф, — находится балкон, на который можно выйти из подвала церкви Богородицы. Археологам приходится спускаться с него по веревочной лестнице, а это очень неудобно, особенно с грузом. Мой путь гораздо комфортабельнее, если не считать начального этапа. Удивительно, что его до сих пор никто не обнаружил, кроме меня! Впрочем, может, кто-то его и обнаружил, но я об этом не знаю.
— Так значит, это здесь нашли скелет? — спросил Робин.
— Именно! Около восточной стены, там где сейчас натянута лента, — ответил Сен-Клер, показывая куда-то направо в темноту.
— А по каким коридорам вы бегали с асассином? И где проход, который привел вас к Прокаженному Королю? — продолжал спрашивать Робин.
— Все там! — неопределенно махнул рукой граф Сен-Клер и почему-то заторопился. — Ну, становится сыро, вас, наверно, утомило блуждание в потемках, подемте наверх!
Робин хотел было сказать, что их вовсе не утомило никакое блуждание и что, напротив, они мечтают узнать побольше об этом подземельи, но Кот со значением наступил ему на ногу, и они покорно двинулись вслед за графом назад по проходу ведущему наружу. Не успели путешественники сделать и пяти шагов, как их ослепила вспышка света, и оглушил страшный грохот. Отпрянув назад, они увидели, что в стене каменного коридора прямо перед ними возникли очертания двери. Затем эта дверь отворилась, и из нее хлынул свет от нескольких факелов. Наконец, на пороге возникла зловещего вида фигура в глухом плаще с капюшоном.
У Кота шерсть на хвосте стала дыбом. Робин втянул голову в плечи и инстинктивно спрятался за Кота, но потом подумал, что адмиралу так поступать не подобает, и сделал шаг вперед. Граф Сен-Клер, как и все, с ужасом смотрел на приближающуюся фигуру в капюшоне. Наконец, он взял себя в руки и попытался ободрить остальных:
— Не бойтесь, это призрак!
Голос графа дрожал. Он поклонился призраку и сделал знак Робину и Коту, чтобы они тоже поклонились.
— В-ваше величество… — заикаясь проговорил Сен-Клер, — что заставило вас покинуть край покоя и блаженства и посетить это мрачное подземелье?
В это время Бабушка вскарабкалась ко входу в церковь Богородицы и, прежде чем подняться по ступеням крыльца, еще раз окинула взглядом это величественное здание. Вблизи было видно, что время испещрило стены церкви выбоинами и выступами. То здесь, то там наружу выступали обтесанные барельефы, отбитые края мраморных плит, вмонтированных в фасад, ржавые крюки, на которые в незапамятные времена подвешивали то ли знамена, то ли головы врагов. Бабушка сравнила церковь со старым кораблем, борта которого поросли раковинами и водорослями. Было видно, что здание достраивалось и переделывалось. Старые узкие окна во многих местах были заложены кирпичом, зато в одной из боковых стен было прорублено огромное готическое окно с каменным переплетом. В соседстве с тяжеловесными романскими контрфорсами одну из стен подпирал изящный готический аркбутан, пригруженный двумя пинаклями. Одна из его арок была обломана.
На лужайке перед входом в церковь лежало несколько надгробных плит. По всей видимости, они были очень старыми, надписи на многих из них стерлись. Самая большая плита с тамплиерским крестом лежала у подножия векового дуба — единственного дерева на плоской вершине холма Куальнге. На ней красовалась гордая надпись: «Граф Лупус Игнациус Сен-Клер, МCCLVI-MCCCXL. Мир праху его.»
— Еще одна мистификация? — подумала Бабушка, обошла надгробье стороной и робко поднялась по ступеням церковного крыльца. Обветшалая дверь, укрепленная железными полосами, была полуоткрыта. Изнутри слышались звуки органа. С минуту Бабушка размышляла, удобно ли входить, но в конце концов решилась и боком протиснулась в дверную щель, больше всего опасаясь того, что дверь заскрипит и ее увидят.
— Прошу вас, пожалуйста, не стесняйтесь, входите! — приветствовал ее чей-то веселый голос.
В это время в подземельи, в точности под тем местом, где стояла Бабушка, разворачивалась драматическая сцена. При свете факелов, сливавшемся со светом «летучей мыши» графа Сен-Клера, призрак в надвинутом на глаза капюшоне и его слуги обступили трясущихся от страха Робина, Кота и графа Сен-Клера.
— Презренный трус! — заговорил призрак низким и несколько надтреснутым голосом. — Изменник! Долго же ты не решался вернуться на место своего позора!
— Ваше величество, — пытался оправдываться граф, — прошло столько лет, что даже если б я совершил тяжкое преступление, оно давно было бы прощено по всем законам! А я не совершал никакого преступления…
— Ты предал дело, которому служил! — гремел призрак.
— Это было не мое дело! — возразил граф. — Я архивариус, и я не желаю менять историю. Я ученый, оставьте меня в покое! Убивайте друг друга сами, воюйте, делайте все, что вам заблагорассудится, но я-то тут причем?
