старался не задерживаться, перегнулся, свесил ноги вниз и прыгнул на влажный от выпавшей росы газон.
Пригнувшись, на корточках доковылял до густого колючего кустарника и затаился.
Из моего укрытия отлично просматривался дом Журавлевых. Сейчас, объятый со всех сторон темнотой, он напомнил мне огромную приманку, призывно зазывающую жертву яркими огнями и настойчиво распахнутыми дверьми. Я видел мраморную лестницу, отражающую разноцветные блики света, видел открытую террасу и лениво прохаживающихся по ней людей; также взгляд уловил несколько человек, прогуливающихся по саду недалеко от террасы.
Метрах в десяти от меня выстроились в рядок аккуратные ели. Я уже собрался перебежать к ним, пробраться до поворота, а там, свернув направо, раствориться в темноте, но меня буквально припечатал к земле резкий телефонный звонок.
«Черт, — пронеслось в голове, — забыл выключить звук». Схватив телефон, я прошептал едва слышное «Алло».
— Глеб, ты где? — тихо спросила Люська. На заднем фоне отчетливо были слышны смех и приглушенная музыка.
— Все в порядке, я перемахнул через забор.
— Слушай… — Люська умолкла.
— Люсь, куда ты пропала? Эй, Люська?!
— Не ори ты, — спешно сказала сестра. — Я отошла к окну. Глеб, наверное, тебе лучше не приближаться к дому. Уходи, пока не поздно.
— А в чем дело?
— Да тут в холле недалеко от лестницы практически постоянно тусуется какой-то тип.
— Что за тип?
— Не знаю. Это точно не охранник Журавлевых, скорее всего, чей-то телохранитель. Головой постоянно вертит, присматривается ко всем. Глеб, тебе вряд ли удастся приблизиться к лестнице. Нереально.
— Попробовать стоит, — я не собирался давать задний ход.
— Глеб, я познакомилась с парнем, он не сводит с меня глаз: куда я, туда и он. Что, если не получится воткнуть в розетку «вырубатель»?
— Люсь, я в тебя верю, ты постарайся. Окей?
— Окей, — ответила она неуверенно. — Ну, смотри, я тебя предупредила.
— Жди звонка.
Отсоединившись, я добежал до елей, а дальше, как и планировал, беспрепятственно добрался до поворота.
Та часть дома, на которую я смотрел, выглядывая из-за кустов, находилась во власти мрака. В двух распахнутых окнах горел белый приглушенный свет, остальные окна зияли чернотой. Часы показывали без четверти одиннадцать. Пригнувшись, я ступил на газон, тенью пробираясь к манящему свету.
Вроде пронесло, решил я, когда оказался на широкой опалубке. Заглянуть в окно сразу не решился, требовалось время, чтобы перевести дух. Сев на опалубку, я вытянул ноги, прижался спиной к холодной стене, услышав вдалеке чей-то пронзительный смех. Смеялась молодая женщина или девушка, на миг мне даже померещилось, что я слышу смех Алисы.
Время шло медленно, я продолжал неподвижно сидеть, таращась в темноту. Неподалеку рос высокий можжевельник; в ночи он походил на бесформенную страшную тень, притаившуюся в безмолвном ожидании. Я смотрел на можжевельник, а его тень (ожившая в моем воображении и представляющая опасность) смотрела на меня.
Наконец, когда ожидание сильно затянулось, я решительно поднялся на ноги. Вокруг стояла подозрительная тишина. Из распахнутого окна не доносилось ни звука — хороший знак.
Опираясь носками кроссовок о мелкие выщербленные швы между кирпичами (я и не думал, что в экстремальной ситуации способен на такое), у меня получилось ухватиться за карниз. А чуть погодя я уцепился за край подоконника.
Тишину ничто не нарушило, это могло свидетельствовать об одном — помещение, куда я так беспардонно пытался попасть, было пустым. Но на всякий случай я тихо спросил:
— Есть кто живой?
Молчание. Оно-то и послужило толчком к действию. Пара отточенных движений — и я уже внутри. Странная комнатка: узкая, длинная, обставлена скудновато, можно даже сказать, с излишней скромностью. Вдоль одной стены стояла односпальная кровать, аккуратно застеленная бордовым покрывалом, за ней высился комод, заставленный деревянными рамками с фотографиями, в углу громоздился шкаф-купе с матовыми вставками на дверцах. Также в комнатке стояло кресло, простенький столик с красной вазочкой в центре и стул с перекинутыми через спинку темно-синими джинсами.
Уже подходя к двери, я подумал, что, возможно, здесь обосновался кто-нибудь из прислуги.
Дверь открылась бесшумно, я выглянул в коридор, заметив второе распахнутое окно.
Ноги сами принесли меня к приоткрытой двери в конце коридора; за ней — небольшое помещение, слева лестница, ведущая вниз, справа неприметная дверь, прямо еще одна дверь, на этот раз солидная, из массива дуба, с красивыми ручками.
Именно к ней я и подошел, опустил ручку, толкнул дверь и через узкую щель увидев полукруглый холл и роскошную лестницу на второй этаж. Напротив лестницы располагался арочный проем в гостиную. Сделав шаг вперед, я увидел гостей Журавлевых. Двое мужчин и женщина стояли возле дивана с бокалами шампанского в руках.
Никакого мужика в холе я не заметил. И, по всей видимости, сейчас настал самый подходящий момент для временного отключения электричества. Только бы Люська не подвела, только бы успела воткнуть устройство дяди Роди в розетку до того, как в холле или на площадке, где я нервно переминаюсь с ноги на ногу, появятся ненужные свидетели.
Позвонив Люське, я прошептал:
— Включай!
Последовала неловкая пауза, после чего Люська бросила «Поняла», и я услышал быстрые гудки. Потянулись самые длительные минуты ожидания. Ожидание убивает! Секунды растягиваются на века, время замедляет ход и, будто издеваясь над теми, кто погряз в ожидании, начинает двигаться в обратном направлении.
Прошла минута, вторая, третья… Я был готов взорваться от нетерпения. И вдруг шаги. Кто-то поднимался на площадку с нулевого этажа. Не везет, так не везет. Сначала я дернулся вперед, потом, вовремя сообразив, что впереди меня засекут в два счета, прошмыгнул в тот самый узкий коридорчик с распахнутым окном и приглушенным белым светом.
По всем законам подлости, Люська вот-вот воткнет «вырубатель» в розетку. В коттедже погаснет свет, и я окажусь в западне. Ну почему, почему в самый неподходящий момент раздались эти шаги?
Тот, кто поднимался по лестнице, пересек площадку, толкнул массивную дверь (я это понял по возросшему гулу, донесшемуся из гостиной), и вновь воцарилась относительная тишина.
А между тем с момента моего разговора с сестрой прошло семь с половиной минут. За это время можно было десяток «вырубателей» в розетку воткнуть. В ярости я нажал кнопку автодозвона.
— Люсь, в чем дело?!
— Глеб, я включила его, и рычаг нажимала. Ничего не происходит.
— Не может быть!
— Сама удивляюсь. Но ты же видишь, свет по-прежнему горит, даже напряжение не скачет.
Это была жесть! Эх, «вырубатель» ты, «вырубатель», как же сильно ты меня подвел.
— Попробуй воткнуть еще раз в другую розетку, — попросил я Люську, и в моем голосе еще теплилась надежда.
— Уже три розетки перепробовала. Между прочим, я
