— Замерзнешь — умрешь. А умрешь — ничего больше не увидишь. — И смотрит в небо, где играют сполохи.
— Мне много видеть надо. Мне Москву видеть надо.
Сквозь дремоту видит Сармико, как в огнях полярного сияния вырастает сказочно прекрасный город. Он видит зубчатые стены и звезды на башнях.
— Москва… — говорит Сармико. — Держись, Сармико… Держись… Но… засыпает. Исчезли сполохи. Исчез прекрасный город. Сармико спит. Нынкай прижался к нему всем своим мохнатым
телом и тоже спит.
Взошло солнце. Все окрасилось розовой дымкой. Летают чайки.
Освещенные солнцем медленно движутся ледяные поля.
Под огромным торосом, прижавшись друг к другу, спят мальчик и собака.
Измученный мальчик не слышит, как приближается, растет гул самолета. Нынкай с трудом шевелит ушами, с трудом поднимает голову.
По льдине пробегает тень самолета.
Испугавшись тени, Нынкай вскочил, заметался.
А Сармико ничего не слышит.
Самолет делает круг и пролетает низко над льдиной.
Какой-то предмет отделился от самолета, падает вниз. Ниже… ниже… Это тюк, сброшенный летчиком с самолета. Ударившись об острую вершину тороса, тюк распоролся. Из прорехи падают на лед консервные банки, лопата, лом, какие-то свертки. Это пришла помощь. А Сармико не знает. Измученный, голодный, он крепко спит внизу у тороса.
Зато Нынкай, радостно помахивая хвостом, обнюхивает все эти замечательные вещи, такие знакомые, домашние…
Вот Нынкай увидел чайник, обнюхал его, потрогал лапой и, схватив зубами за ручку, поволок к хозяину.
Гремя чайником, с гордым видом приближается пес к спящему мальчику.
Сармико открывает глаза. Видит Нынкая и чайник.
— Нынкай! Где взял? — говорит он, еще не понимая хорошенько, что случилось.
Нынкай, бросив чайник, бежит с лаем туда, где лежит драгоценная посылка. Он оглядывается на бегу и будто говорит: «Пойдем, посмотри, что я нашел!»
Собрав последние силы, Сармико тащится вслед за Нынкаем.
С радостным визгом носится Нынкай вокруг вещей. И Сармико наконец понял. Он бросается к посылке, ищет и находит письмо.
«Сармико, сделай посадочную площадку. Сто шагов длины, тридцать ширины. — читает вслух мальчик. А пес внимательно слушает, как будто что-то понимает.
…Зажги огни на площадке. Я сниму тебя.
Дядя Степа».
Слова друга — вот что нужно усталому человеку.
— Ты понимаешь? Ты понял, Нынкай? Это дядя Степа! Нас спасут! К нам прилетит самолет!..
И слыша радостный голос хозяина, Нынкай, как сумасшедший, носится по льдине.
А Сармико, гордый и сильный, как прежде, говорит:
— Сейчас много есть будем. Потом много работать. Теперь мы с тобой силачи, Нынкай, собака моя!..
Утром на зимовку пришло радостное известие:
— Нашли!
Радист всю ночь не отходил от аппарата, и вот, наконец, он кричит своей дочке:
— Лена! Леночка! Нашли!
Лена бросилась к отцу:
— Нашли!
— Дядя Степа велел ему приготовить посадочную площадку, — говорит радист, — боюсь, не справится мальчик.
Но Лена хорошо знает своего друга:
— Сармико? Сармико справится! — кричит она и бежит обрадовать Яхтыргына.
А на льдине кипит работа. Над снежным бугром сверкающим фонтаном взлетают осколки льда. Это Сармико расчищает площадку. И Нынкай старается не меньше хозяина. Сначала мы видим только его хвост из-за бугра. Быстро работая задними лапами, пес отбрасывает куски льда. Вот и весь Нынкай. Посмотрите, как он старается, помогая своему хозяину.
Весело работает Сармико, расчищая часть ледяного поля, раскалывая снежные заструги на поверхности льда.
На льдине сейчас почти уютно. Стоит палатка, вокруг нее разные предметы, необходимые человеку на дрейфующей льдине.
Бьет киркой Сармико. Смелые чайки проносятся мимо, чуть не задевая крылом мальчика. Он ничего не замечает. Бросив лом, Сармико берет лопату и отбрасывает в сторону отколотые куски.
Скоро, совсем скоро будет готов аэродром.
Не рано ли поверил старый Яхтыргын в силу человека? Может ли быть что-нибудь сильнее моря? Может ли быть что-нибудь страшнее, чем полярное море в бурю?
Грустный стоит Яхтыргын на высокой скале и смотрит в море. Рядом с ним притихшая Леночка.
Вечер. Угасает яркая полоска зари. Темными прослойками туч покрыто небо. В море бегут неспокойные волны. Ударяясь о берег, разбиваются каскадами брызг.
— Море захочет — назад льдину пошлет. Не захочет море — пропал охотник, — вздыхает Яхтыргын.
— Его спасут, — говорит Леночка. Но ей тоже страшно смотреть на это зловещее море.
И вот опять наступает ночь. Быстро несутся тучи, то закрывая, то открывая лунный диск.
Свистит и завывает ветер. Выглянув из-за туч, луна на миг осветила ледяные поля и беспорядочные груды торосов.
Где-то очень далеко, сквозь мрак виднеется линия огней.
Когда огни приближаются, мы видим, что это квадрат пылающих факелов. Ветер рвет огонь факелов. Сыплются искры…
Сармико с лопатой на плече стоит посреди аэродрома.
К его ногам прижался Нынкай.
А там, за аэродромом, плавают и сталкиваются льдины. Ветер крепчает. Начинается буря и то, что страшнее всего в полярном море, — торошение льдов. Вот столкнулись две большие льдины. Сильный треск. Вдоль одной из льдин побежала трещина. Она бежит, раздвигая лед.
В страшной тревоге кричит Сармико Нынкаю — больше ведь не к кому обратиться мальчику:
— Нынкай! Лед трещит! Сейчас все сломает!..
Оглушительный треск. Через всю площадку аэродрома побежала
трещина. Сейчас Сармико думает не о себе. Он знает, что самолет вылетел спасать его. И он знает, что нельзя самолету сесть на треснувшую льдину. Разобьется самолет. Погибнет летчик.
— Что делать, Нынкай?! Надо тушить огни! Скорей!
Сармико бросается к факелу и гасит его. Вот он погасил второй факел. Бежит к третьему.
Самолет близко. Слышно, как он гудит, перекрывая шум ветра.
Новая трещина прошла вдоль ряда факелов. Они один за другим кренятся, падают в воду.
Осталось два ряда факелов. Но добраться к ним Сармико не может: слишком далеко отошла льдина.
А самолет приближается. Воет Нынкай. Сармико в отчаянии.
Летчик в кабине радирует:
— Штормовой ветер. Аэродром поломан.
Значит, понял летчик, что нельзя сесть? Значит, улетит? Спасется? — Сармико не знает этого. Не знает он и того, что летчик радирует дальше:
— Попытаюсь сесть. Иду на посадку.
Льдина то опускается, то поднимается.
Сармико и Нынкай стоят у своей палатки. Ветер треплет полотнище палатки. Мимо проносится самолет, сначала в одну сторону, потом в другую: дядя Степа ловит момент для посадки.
Опять сильный удар и треск. Большая льдина встала ребром, угрожая палатке. Мальчик и собака бегут, спасаясь от настигающего их ледяного вала. Вал налетел на льдину с палаткой, поднял ее и перевернул. Палатка и все, что находилось в ней и вокруг нее, обрушилось в воду. Все запасы, инструменты — все тонет, уходит под лед.
Чайник, зачерпнув воду, пошел ко дну.
— Нынкай! — кричит Сармико. Он уцепился за льдину, стоящую ребром, и повис.
Каждую минуту мальчик может сорваться, каждый миг льдина грозит обвалиться…
Нынкай в воде. С опасностью для жизни Сармико, вися на одной руке, другой схватил Нынкая за шиворот и перебросил на лед.
А в том месте, где только что барахтался Нынкай, две льдины столкнулись и разошлись от удара.
Сармико висит, судорожно вцепившись пальцами в лед.
Самолет скользнул по краю льдины.
Льдина накренилась, лыжу самолета залило водой.
Самолет повернулся, скользнул другой лыжей.
Нынкай наверху, на ребре льдины жалобно воет.
Перелетев на уцелевшую льдину, самолет разворачивается, сбивая факелы.
Из самолета выскочил летчик. Он бежит, перескакивая через разводья.
Луна низко спустилась к горизонту.
Сармико еще держится. Он пытается вскарабкаться на ребро льдины. Нынкай помогает ему, вцепившись зубами в кухлянку мальчика… нет, не хватает у него сил.
На горизонте появилась светлая розоватая полоска. Это рассвет.
Летчик спешит. Вот он прыгнул с высокого тороса на льдину, перемахнув через широкое разводье.
Мальчик уже обессилел. Вот-вот пальцы его сорвутся, соскользнут, и он упадет в воду, под лед.
Почти вся льдина, на которой «он висит, обрушилась. Сейчас рухнет последняя опора.
Отчаянно скулит Нынкай. Качается льдина. Кажется, выхода нет: сейчас и Сармико и его друг погибнут…
И тут сильные руки подхватили мальчика.
В тот же момент льдина рухнула под напором льда, открыв розовый от рассвета горизонт.
От большой дрейфующей льдины остались одни обломки.
