— Что это ты здесь вытворяешь?
— А? — Никого не видно. Может, это голос совести? Нет, минутку, вон он выглядывает из-за куста у дороги. Старик. Такой древний, что кажется частью пейзажа, сливается с белесым бревном, на котором восседает. — Да я просто хотел узнать, есть ли там кто-нибудь.
— Могу сказать. Там нет никого. Сегодня выходной, ясно?
Грег поплелся к дороге, прикидывая, что же теперь делать.
Пляж тянулся вправо. Дорога по обочинам была обложена большими камнями, служившими защитой от размывания дорожного полотна. Вдали все в той же позе сидела на валуне Пандора. А здесь на бревне у дороги — Старый Моряк, впившийся глазами в маленький красный поплавок, который мелко подпрыгивает на волнах. Слева металлическая сетчатая ограда десять футов высотой. Она тянется вдоль пляжа и заканчивается на каменистой круче над водой.
— Ловится что-нибудь? — Он вскарабкался на отвесный берег и присел рядом с Моряком на бревно.
— Нет. — Его тусклый взгляд ничего не выражал. — Я помню времена, когда ловил шесть, а то и семь штук кижучей за утро. С рыбы и жил. Но теперь все не так. Нет, не так.
— Да, плохо.
— А были денечки, когда вода кипела от рыбы. Кипела. Руками можно было ловить. Кижуч, лобан, чавыча. Всего полно. Но все нынче не так. Не так.
— Все промысловики выловили?
— Нет. Рыба тут. Но изменилась. Должна была измениться. Эволюция, понимаешь? — Выговорив такое научное слово, Моряк со строгой важностью поглядел на Грега. — Эволюция и борьба за выживание. Так-то вот. Они теперь глубоко плавают, потому что те, кто шнырял на мелководье, уже выловлены и съедены. А которые на глубине, выжили, плодятся и размножаются. Ты-то, молодой человек, что-нибудь слыхал об эволюции?
— Кое-что.
— То-то! А ты бы видел, какие громадины крабы там, на глубине. Знаешь, почему они такие большие?
— Из-за эволюции?
— Нет, из-за еды. Они пожирают всю эту дрянь, которую вываливают у консервной фабрики. Знаешь, как убить краба?
— Кинуть в кипящую воду?
— Нет, так ты сваришь и все дерьмо внутри его. Не-ет. Надо взять его вот так, — он вытянул старческие руки с безвольно повисшими ладонями, — чтобы клешни были подальше от пальцев, а затем, — он вздернул руки над головой, будто епископ на амвоне, голос его зазвенел, — ты бьешь его обо что-нибудь острое. — Он расплылся в улыбке, проделав мысленно всю эту процедуру. — Об угол ящика. Или о нос лодки. В общем обо что-нибудь такое. Он разламывается, и пожалуйста — выковыривай мясо. Это будет большой кусок, идущий от клешни. Но иногда клешни продолжают двигаться. — Его пальцы шевелились, словно дополняя скупой рассказ. — Я таким манером ого-го сколько крабов поубивал.
Ну почему старые люди так любят вбивать в тебя без разбору все, что знают? Может, надеются таким образом обрести чувство бессмертия? Неужели он, Грег, будет когда-нибудь таким же? ПОСЛУШАЙ-КА, СЫН, КАК КОРМЯТ МОРСКОГО ЛЬВА. НИКОГДА НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО В ЖИЗНИ МОЖЕТ ПРИГОДИТЬСЯ.
Вдобавок ко всему, словно желая совсем доконать Грега, Пандора обернулась в его сторону и через весь пляж пустила в него долгий, печальный взгляд. А старый дурень все махал руками. Потом положил одну ему на плечо, а другую патетически устремил в море. Ну и картинка! Они сейчас изображали идиотский кадр из фильма «Детство рейли». Но погодите-ка. Это старческое словоблудие можно использовать для дела.
— Наверное, вы многое знаете о том, что здесь делается.
— А вот еще есть такая рыба. Тут нужна уже дубинка с шипами. Держи ее в левой руке, не забывай про шипы и — бах! бах! — Старый хрыч довел себя до неистовства. Только бы сердце его не лопнуло прежде, чем он все выложит.
— Уж повидали вы здесь всякой всячины, верно?
— А как же! Я помню время, когда тут пришвартовывались торговые парусники. Тогда здесь была мельница. Так много мачт, будто на воде вырос густой лес. Видишь вон то кольцо в камне? Аккурат там они и приставали. Кормой. И разгружали древесину. Да-а.
— Но и сейчас небось случается такое, о чем можно порассказать?
Выцветшие глазки вдруг хитро засверкали.
— А чего ты хочешь выведать, молодой человек? Все спрашиваешь и спрашиваешь.
ПРОСТОЕ ЛЮБОПЫТСТВО, ПРАВДА, ПРАВДА.
— У меня школьное задание — сделать проект лососевой консервной фабрики.
— В мое время мы изучали дельные вещи. Читать, писать и все такое прочее. А нынче бывают дети, что и свое имя правильно не напишут.
Пошел к черту, старый болтун!
— А зачем им нужна «МИРАНДА»?
— «МИРАНДА»… — Наконец ему удалось направить старика в нужное русло. — «МИРАНДА», она никогда днем не выходит. Слыхал такое? — Старик горестно покачал головой. — Они сказали, что я слишком стар. Эти ублюдки вышвырнули меня.
— А почему «МИРАНДА» выходит только ночью?
— Ха! Потому что хорошими делами не занимается. Вот почему. — Он вздохнул. — Знаю, о чем ты думаешь, молодой человек. Вот, мол, старый дурень. Ага! Угадал? Ты думаешь, что я сижу здесь часами, перебирая прошедшие годы, и ничего вокруг не замечаю? Эге, — согласился он, — насчет этого ты прав. Но ужение рыбки не единственное мое занятие. Если сидеть и без конца глазеть на поплавок, сдвинуться можно. Вот я и захватил с собой кое-что. Для развлечения.
Грег с растущим беспокойством смотрел, как Старый Моряк, сторожким взглядом окинув пляж, потянулся к большому рыболовному ящику. Влип! Старый хрыч сейчас вытащит какой-нибудь замусоленный эротический журнальчик и станет смаковать детали. Что делать? Он мог бы смотаться, но бежать под взглядом Пандоры, когда старый дурень, чего доброго, кричит вслед, зовет вернуться… ЭЙ, МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, КАК ТЕБЕ ЭТИ ДАМОЧКИ? ХА-ХА! И все же оставаться не стоило. Пандора могла потерять терпение, подойти и застать их склонившимися над лакомой картинкой, как стервятники над добычей.
— Послушайте, мне нужно…
— А как тебе это, молодой человек? Хи-хи-хи! — захихикал Моряк. — Держу пари, эта штука тебе понравится!
И он вытащил из ящика радиоуправляемую модель быстроходной моторной лодки. Она была примерно восемнадцать дюймов в длину, красно-белая, с проволочной антенной. С трудом поднявшись, он зашаркал к обрезу воды и поставил лодку на волну. Потом заспешил обратно к бревну и принялся нажимать кнопки на ручной панели управления. Лодка, поначалу вихляя кормой, выпрямилась и поскакала по волнам. Вот это да! А старый дурень прыгал, как маленький, кричал от радости, корявые пальцы его тыкались в кнопки, и лодка неслась по поверхности воды, как обезумевший водяной жук.
— Эге-гей! Смотри-ка, сынок! Ого-го!
Он довольно искусно оседлал волну, и лодка взлетела на самый гребень. У старичка был несомненный талант. Лодка плавно изменила курс, выскользнула из-под очередной волны и опять вспорхнула на бурунный гребень набегающей волны. Это было захватывающее зрелище. Лодка вдруг ринулась к чайкам, клевавшим плавающие на воде отбросы, и разогнала их. Птицы поднялись в воздух с гневными криками.
— Э-ээ, вы не будете против, если я попробую?
— Пробуй, молодой человек!
Взяв панель управления, Грег послал лодку к мирному семейству уток. Они мгновенно нырнули, а он водил лодку кругами, выжидая их появления. Стоило одной из уток показаться над водой, как он устремил лодку к ней и заставил бедняжку нырнуть снова. Это и на самом деле было здорово. Старичок оказался весельчаком. Когда игра с утками надоела, Грег повел лодку к «МИРАНДЕ».
И тут совершенно неожиданно она вышла из-под повиновения, бессильно заскользила по воде и остановилась. Он поиграл пальцами на кнопках, но лодка замерла, безвольно покачиваясь на волнах. Испортил! На счастье, старик ничего не заметил, он опять окаменел, бессмысленно уставившись на поплавок. Надо поскорей вытащить лодку. Он уже готов был кинуться в воду, когда старик вдруг заговорил:
— Где лодка?
— Там, у консервной фабрики.
— А почему она не двигается?
— Встала. С ней такое часто случается?
— Такого НИКОГДА не бывало. Что ты с ней сделал, молодой человек? — Моряк, охая, поднялся на ноги. Голос его сорвался на визг. — Почему она не двигается, а?
— Может, сломалась?
— Грег, что здесь происходит? — Только Пандоры тут не хватало.
— Он упустил мою лодку! Этот юный обормот сломал мою лодку!
— Грег, чего ты стоишь? Достань лодку этого старого господина.
— Но как? Скажи, Пэнди, как?
— Ты потерял, ты и доставай. Плыви, если надо.
Очень мило с ее стороны.
— Влезать в эту воду? Ты думаешь, я псих?
Вдруг его запястье захватили железной хваткой. Он испуганно обернулся. Это был мужчина. Все та же унылая пара.
— Что натворил этот свинтус? — грозно прорычал мужчина. Он, кажется, был уверен, что поймал вора.
Моряк, ободренный неожиданной поддержкой, опустился на бревно и обнял голову грязными ладонями.
