Николай Автократов - Серая скала

— Да, от этих людей не жди великодушия. Война, тайная война... Разве только вместо пушек стреляют пистолеты.

Майор встал, показывая, что беседа окончилась.

— Вы бы сходили к Артемию Ивановичу, — сказал он на прощанье. — Он болен и будет рад вас видеть. Да передайте ему, что я скоро зайду и принесу одну забавную штучку.

Хождение по лесам и болотам не обошлось Краевскому даром. Он натер протезом искалеченную ногу и по предписанию врачей был уложен в постель. Я застал его на кушетке, в облаках дыма, с журналом в руках. Он обрадовался моему приходу, просил хозяйничать и организовать завтрак.

Я с утра ничего не ел и с удовольствием согласился.

Артемий Иванович расспросил меня о подземном заводе. Я рассказал ему обо всем подробно, как днем раньше рассказывал майору. Он мало интересовался романтической стороной приключений и расспрашивал больше про технику, про машины, про число рабочих и так далее. Особенно он интересовался вопросом, возможно ли, по моему мнению, присутствие в подземелье живых людей, или же там остались одни автоматы. Я ничего не мог ответить ему, потому что и сам не знал ничего. Потом я рассказал ему о событиях сегодняшнего утра. О настоящем корреспонденте киевской газеты, о разоблачающем письме Анечки и об открытии инкогнито лжекорреспондента. Краевский об этом уже знал. Он интересовался только некоторыми деталями наружности Коломийцева.

— Жаль, что я его не видел. Он уже уехал? — спросил он под конец.

— Уехал. На пристань Белые камни. На открытие нового элеватора.

— Да, знаю. Там сегодня торжество. Только что же он так поздно?

— Председатель горисполкома запоздал с приглашением.

— Его пригласил председатель?

— Да, и оплатил командировку.

Краевский замолчал и закурил новую трубку. Читателям понятно, какие муки любопытства испытывал я во время этого разговора, как хотелось мне узнать, что делалось в мое отсутствие, нашли ли тетрадку Пасько, успешно ли идут розыски шпионов. Наконец я не удержался и спросил:

— Артемий Иванович, а вы что делали в мое отсутствие?

Краевский рассмеялся:

— Наконец-то вы решились спросить! А я уж думал, что вам неинтересно.

И без дальнейшего предисловия он рассказал мне историю поисков радиомаяка, — словом, все, что уже известно читателю из предыдущего. Он добавил также, что радиомаяк был разобран в тот же день и что в нем нашли зашифрованное донесение, которое тотчас же послали в Киев для расшифровки.

— А тетради Пасько не нашли? — спросил я.

— Нет, только короткое сообщение.

— Так, может быть, вся история с маяком никакого отношения к подземелью не имеет?

— И так может быть.

Я был разочарован. Тетрадь Пасько, этот важнейший документ, на розыски которого мы затратили так много сил, опять ускользнул у нас из рук. Радиомаяк перестал меня интересовать.

Впоследствии мне довелось держать в руках этот прибор, и я вкратце опишу его устройство.

По внешнему виду он немного походил на спиннинг с очень большой рукояткой. Удилище длиной более чем в два метра легко развинчивалось на пять колен. Внутри тростинки была вставлена легкая алюминиевая трубочка, служившая антенной. Роль рукоятки выполняла крепкая латунная трубка, окрашенная в зеленоватый тон и разделенная внутри на три камеры. Нижнюю треть занимал аккумулятор, в средней помещался самый радиопередатчик, смонтированный из крохотных деталей: лампочек, катушек, реле, конденсаторов и проводов, а также часовой механизм, включающий каждые пятнадцать секунд передатчик. Верхняя камера предназначалась для корреспонденции. Там нашли секретное донесение. Аппарат приводился в действие поворотом колечка, находящегося в верхней части трубки. Он предназначался для сбрасывания с самолета или просто устанавливался на участках, поросших камышом, каких очень много в нашей области. Все специалисты, осматривавшие радиомаяк, установили, что он сделан за границей.

Когда мы беседовали, вошел Рожков. Он принес большой диск, завернутый в газету.

— Вот смотри, — обратился он к Краевскому, — что вытащил Анисимов со дна речки, недалеко от того места, где он почти нагнал Ничипоренко.

— Что такое?

— Самая обыкновенная сетка для ловли раков, какая здесь имеется у каждого рыбака.

— И она принадлежит Ничипоренко?

— Да. Он признает ее своей и заявил, что оставил ее в воде, когда ловил раков, испугавшись появления Анисимова. Соседи-свидетели тоже подтверждают, что это его сетка.

— Что же это значит?

— Это значит, что наш молодчик очень хитер. Кроме радиопеленгаторного приемника, он захватил с собой и эту настоящую сетку. На всякий случай. А когда увидел, что его преследуют, то бросил ее в воду в том месте, где легко можно найти, а приемник спрятал куда-нибудь подальше.

— Ловко! Что же ты теперь собираешься предпринять?

— То, что обязал сделать. Отдам сетку собственнику, а самого его отпущу на все четыре стороны.

Я не верил своим ушам. «Как! — думал я. — Отпустить на свободу иностранного агента, заведомого врага, чтобы он мог уничтожить все следы своей деятельности и оповестить сообщников! Как это возможно?»

— Простите, Андрей Матвеевич, —сказал я, — но ведь он ловкий мошенник и опасный шпион, вы же сами сказали это. Как же можно его отпустить? Он скроется, заметет все следы, оповестит своих сообщников.

— Что же делать. Сережа, — ответил майор улыбнувшись. — Мы не можем предъявить ему никакого обвинения.

— Но радиомаяк! Сам он ведь не мог перелететь па другое место? Его кто-то перенес. Никого другого, кроме этого рыбака, не видели.

— Рыбак сам по себе, а маяк сам по себе. Его могло перенести другое лицо, не замеченное нами. А может быть, он вовсе и не двигался, а просто наши измерения были ошибочными. Вы не допускаете этого?

— Нет, это немыслимо! И потом: этот Ничипоренко — человек крайне подозрительный.

— Почему? Он сорок лет работает здесь речным сторожем. Все его кругом знают. Во время войны был эвакуирован на Каму. Обыск ничего положительного не дал. Наконец, одних наших подозрений мало — нужны доказательства.

Говоря это, майор улыбнулся. Я не знал, как понимать его слова — в шутку или серьезно, и оставался в недоумении.

— Что же, значит, надо бросить все дело? —спросил я.

— Никто этого не говорит, — сказал Краевский и тоже улыбнулся. — Вот что, Сережа, — добавил ом,—давайте займемся чаем, да обновите на столе закуску. Андрей Матвеевич, наверное, голоден.

— Что верно, то верно, — сказал Рожков. — Но сначала я хочу показать тебе одну интересную вещь... Только что получил расшифровку. Доставили самолетом из Киева.

— Да? Что же там оказалось?

— Сейчас увидишь.

Майор достал из кармана конверт и вынул оттуда два листочка бумаги. На одном из них была с большим искусством начерчена карта местности возле Серой скалы: изгиб реки, лес, дороги, недостроенное укрепление, брошенный лагерь, тропинки и даже «Колонна согласия» и колодец, с которым у меня было связано столько тяжелых воспоминаний. На другом листочке были написаны несколько строк по-английски, и под ними русский перевод. Ниже шли подписи шифровальщиков и печать.

«Сообщения младшего подтвердились. Подземное предприятие существует. Проник туда. Все осмотрел. Запасы руды громадные. Беседовал с комендантом. Для нас бесполезен. Отказался продать мемуары ученого. Отрицает их существование. Опасаюсь, что русские напали на наш след и скоро все узнают. Тогда, не колеблясь, поступлю по вашему указанию.

                                                                                                          Г 126».

Вот что было написано в донесении шпиона. Я как следует не понял его смысла.

— Что это значит, Андреи Матвеевич? — спросил я.

— Многое, Сережа... Во-первых, что до сих пор в подземелье или около него живет комендант. Во-вторых, и это самое главное, что мы до сих пор ошибались и что шпионы не похищали тетради Пасько, а сами ее ищут.

— А куда же она девалась?

— Ее взял комендант. О, видимо, это дьявольски хитрая бестия! Пасько и Хиссингера не расстреляли сразу, а посадили на цепь, оставили им продовольствие, свет и бумагу вовсе не для того, чтобы продлить их мучения, не из лицемерия. Нет! Здесь был тонкий расчет... Начальники объекта понимали, что приговоренные к смерти герои не унесут в могилу своей тайны, что они захотят поведать ее потомкам. Фашисты правильно рассчитали. Они сыграли на лучших человеческих чувствах. Думая, что в подземелье никого не осталось, ученые трудились для блага будущих поколений, а негодяй воспользовался их трудами... Кроме того, — добавил майор, — из этого донесения мы узнали, что шпионы обеспокоены, как бы мы их не выследили, и будут, наверное, действовать решительнее и что существует какой-то «младший», который информировал иностранную разведку о Серой скале.