Ознакомительная версия.
«Наверное, просто у всех сотрудников спецслужб одинаковая манера говорить и держаться», — сказала она себе.
— Здесь, — продолжал Поляков, и указка мазнула по крышам зданий, — с наступлением темноты занимают позиции снайперы. Наверняка где-то поблизости, в одном из помещений крепости держат довольно сильное подкрепление на случай непредвиденного развития ситуации. Кроме того, в связи с ремонтными работами в церкви внутрь помещения под видом рабочих могли провести и наверняка провели группу бойцов для непосредственной охраны тайника.
Саша видела, что Александр Сергеевич устал и, кажется, не выспался. Вокруг глаз залегли темные круги.
— Может, все же не пойдете? — Он оперся кулаками на стол и оглядел всю группу. — Конечно, ваша задача спровоцировать Евгения Михайловича, и, если ситуация станет критической, вы имеете право сдаться, но всякое бывает: у кого-то сдадут нервы, кто-то не так поймет приказ. Пуля не разбирает, хороший перед ней человек или плохой, собирались его убивать или нет. А мертвых уже не вернуть.
— Мы пойдем, — Глеб смотрел Александру Сергеевичу в глаза.
— Я пойму, если вы откажетесь, — настойчиво произнес Поляков.
— Мы пойдем, — парень упрямо наклонил голову. — Мы это начали, мы и закончим.
Александра невольно залюбовалась им. Важно, когда человек, приняв решение, идет до конца, не отступает перед трудностями. Именно такие поступки и делают его настоящим. Глеб и Ян совсем не похожи, но это у них общее.
Тут в голову прокралась предательская мысль: «И оба они сейчас не со мной. Глеб выбрал другую, Ян… непонятно, где он, что с ним происходит… А я вовсе не чувствую себя несгибаемым героем! Может, из-за этого я и осталась одна: я слишком слаба или просто проклята», — усилием воли Александра отогнала подступающее отчаяние и посмотрела на Полякова.
Сейчас они с Глебом и Ангелиной бурно обсуждали пути проникновения в крепость. Северин держался чуть поодаль и, когда ему казалось, что на него не обращают внимания, любовался Динкой.
«Пусть хоть у них все будет хорошо, — взмолилась про себя Саша. — Пусть Глеб и Ян останутся живы. И у нас получится уничтожить артефакты».
Громкий голос Ангелины вернул девушку в реальность:
— План Глеба, может, и хорош для штурма соседских садов, а в данной ситуации не годится. Лезть через стену — весьма сомнительная идея. Да стоит кому-то заметить, вся окрестная полиция сбежится. А там все стены наверняка под наблюдением! Ваш Евгений Михайлович, готова спорить, не дурак!
— Как же вы собирайтесь проникнуть внутрь? — спросил Александр Сергеевич.
— Очень просто, — фыркнула вампирша, — мы пройдем туда как обычные туристы, они там каждый день толпами ходят. Всех отследить просто нереально. Задержимся где-нибудь после закрытия. Уверена, сотрудники и охрана пойдут нам навстречу и не станут возражать. А как стемнеет, проникнем в церковь.
Поляков удивленно поднял брови.
— Вампиры способны влиять на сознание, что-то вроде гипноза, — пояснил Глеб.
— Они высасывают людям мозги, превращая их в тупых биороботов, — прокомментировала Дина в своей обычной манере, многозначительно покосившись в сторону Северина.
— Дина так шутит, но в общем да, — кивнул Глеб, — уборщица или смотрительница просто забудут, что мы остались в зале или что они сами же отвели нас в какое-нибудь служебное помещение. Кстати, — добавил он, — в крепости помимо людей Евгения Михайловича будет и обычная полиция, например, охрана музеев, и вряд ли они станут сидеть спокойно, услышав стрельбу, — парень вопросительно посмотрел на Полякова.
— Здесь наши враги перехитрили себя сами, — заметил отец Ольги. — Насколько я знаю, предвидя ваш приход, ваш директор получил санкцию на проведение операции по захвату опасных террористов. Вы же до сих пор в федеральном розыске. Охрана музеев знает об этом, и, когда все начнется, не будет ничего предпринимать. Куда им вмешиваться в государственную силовую операцию!.. Кстати, я вам привез кое-какое оборудование…
Динка, должно быть, давно ожидавшая этого момента, активно включилась в разговор и села сразу на двух своих любимых коней: «Приборов много не бывает» и «Все норовят маленьких обидеть, недодав им хитрых технических устройств».
Александра попробовала слушать внимательно, даже подавала какие-то реплики, но скоро почувствовала, что говорит и действует как будто на автомате. Вдобавок в голове поселилась тупая, ноющая боль. После всех тех отваров и таблеток, что впихнул в нее Северин, Саше полегчало, но какие-то остаточные явления подступавшей болезни еще остались.
— Прошу прощения, но я, пожалуй, пойду спать, день был тяжелый, — сказала девушка.
* * *
Следующий день выдался хмурым. Дождь то начинался, то давал уставшим людям короткую передышку. Ближе к вечеру их группа выскользнула из дома.
Город, окутанный серым сумраком, сам серый и безлюдный, казался призраком. Шпиль Петропавловской крепости, куда они и направлялись, тонул в темно-серых тучах, словно одинокий корабль на горизонте. Динка смотрела на него и с тоской думала, может, и она сама — такой же одинокий корабль?.. Погода самым непосредственным образом влияет на настроение, а в такой вечер, как сегодня, в голову лезут исключительно грустные мысли.
Северин, вдруг оказавшийся рядом, сжал Динкину руку. Его ладонь была сухой и горячей. Согревающей. Дина не стала вырываться. Так они и шли по серой улице, взявшись за руки.
«Мне нужно будет уехать, но, может, он захочет поехать со мной?.. — подумалось вдруг девушке. — Да, я не умею нормально краситься и носить каблуки, но если для него это важно, я научусь, я постараюсь…» Эта мысль показалась ей самой настолько странной, что Дина удивилась себе. Смутившись, она оглянулась на друзей и споткнулась, наткнувшись на взгляд Ангелины. Вампирша тут же отвернулась, но Динке уже стало стыдно. Они с Линой далеко не подруги, но та все же была добра и вообще не такая уж стерва. Вампирша полюбила Северина, и в этом нет ничего удивительного, ведь он красивый и сильный, а теперь ей больно. Выходит, она, Дина, виновата перед Линой. Нельзя быть такой эгоистичной.
— Разве не видишь, на нас смотрят, — прошептала она и вырвала руку из его руки.
* * *
Эта девчонка, эта предательница, умрет.
Ангелина поспешно отвернулась, чтобы ненароком раньше времени не выдать своих чувств. Ее отношение к Динке было странным. Иногда вдруг начинало казаться, что в них есть нечто похожее, что они и вправду могли бы подружиться. Вот вчера, например, она выболтала гораздо больше, чем собиралась. Спрашивается, зачем? Ей нужно было только завоевать доверие глупой девчонки, чтобы подобраться поближе, а вовсе не изливать перед ней душу. Как-то само собой получилось. «Ничего, — успокоила себя Лина, — она все равно умрет, так что не имеет значения, я могу рассказывать ей все, даже правду».
Ангелина подразумевала совершенно конкретную правду — то, о чем она старалась обычно не думать, но от чего не могла избавиться до конца, то что жгло ее изнутри сильнее ультрафиолета.
Да кому она нужна, эта правда?!..
По щеке скатилась крупная капля. Слеза? Но ведь вампиры не плачут. «Это дождь, всего лишь глупый дождь. Вода. H2O»…
В тот день, почти ровно год назад, тоже был дождь.
Она стояла на балкончике у окна своего бывшего дома и смотрела на отца. Он сильно сдал в последнее время. Как-то резко постарел (сколько ему уже?.. она не видела его ровно семь лет и четыре месяца…), осунулся, и неизменный костюм смотрелся на нем не так ладно, как обычно.
Отец сидел за столом, но не работал, а тупо уставился в пространство.
А Лина смотрела на него, и проклятые дождевые капли градом катились по щекам.
Она стала вампиром, она умерла, чтобы что-то изменилось, и вот перемены произошли, почему же это ее не радует?!
Тук-тук-тук! — стучал дождь, шустрыми змейками растекались по стеклу водяные струи.
Отец не шевелился, словно это он был неживым.
Он сдал. Он сдался. Он теперь не такой, как прежде. Та последняя встреча надломила его, а потом, как знала Ангелина, к нему пришли от вампиров. С предложением сотрудничества. И отец согласился, потому что не мог не согласиться. Попробуй откажись, когда повеление исходит от самого старейшины! Теперь он работал на вампиров, стал их пешкой в человеческом мире.
Он изменился и перестал быть тем, кем являлся все эти годы. Он перестал быть собой и все чаще вот так потерянно смотрел куда-то — в стену? Вглубь себя? Кто знает, но видеть его оказалось невыносимо!
Он перестал быть ее отцом, утратил значение символа, стал слабым. Этого Ангелина допустить не могла. Отец не может быть слабым и сломленным, пусть уж лучше его не будет совсем! Что-то в его душе умерло. И эти морщины… и густая седина… Ее отец… что же с ним стало? Что он с собой сделал? Что она сделала с ним?!
Ознакомительная версия.
