Мейсон сидел на песке у самого гнезда. Он согнул колени, обхватил их руками и смотрел в океан. Рюкзак лежал рядом. Я подумал о том, как грустно и одиноко он выглядит, и мне самому стало грустно.
— Мейсон, привет! — окликнул я его.
Он резко развернулся, явно удивившись.
— Вы чего, народ?
— Тебя искали, — пояснила Лоуви.
Мы подошли, сбросили рюкзаки на песок.
— Случилось тут чего? — спросил я.
— Нет, — ответил он.
Я расстелил рядом с Мейсоном свое полотенце. Лоуви тоже. Мы сели с ним рядом у гнезда, скрестили ноги. Здорово было снова сидеть втроем, плечом к плечу.
— Прости, чувак, — извинился я.
— И меня прости, — добавила Лоуви.
— Да ладно, — буркнул Мейсон.
— Нет, не ладно, — возразил я. — Я тебя буквально заставил признаться, что ты не умеешь плавать. Это было нехорошо, но… я рад, что ты мне сказал.
— Нам, — поправила меня Лоуви.
— Да. Нам. Мы же одна команда. Рассветный патруль. — Я провел пальцами по песку. — А ты думал, мы что скажем?
Мейсон набрал в горсть песка и стал смотреть, как он высыпается между пальцев.
— Я думал, вы будете смеяться. — Он посмотрел на меня укоряющим взглядом. — И ты действительно смеялся.
Я резко дернул головой.
— Нет, не смеялся.
Мейсон блеснул глазами.
— Ты сказал, что вообще не понимаешь, как можно не уметь плавать, — выпалил он.
— Да, было, — смущенно признался я. Ведь и верно гадость. — Прости. Я не то имел в виду.
— Да мне без разницы. — Он уставился на носки своих кроссовок.
— А я рада, что мы теперь знаем, — сказала Лоуви. — Потому что многое стало понятно. Почему ты отказывался плавать на каяке и купаться в океане.
— Я просто не хотел, чтобы вы меня сочли… ну, чудиком. Казалось, проще вам вообще ничего не говорить.
— Ну, не знаю, — негромко сказала Лоуви. — Иногда тайны очень трудно хранить внутри.
Я посмотрел на нее и понял, что она говорит про своего папу.
— Мне, видимо, просто было очень стыдно, — сознался Мейсон. — В смысле, ну, мне же почти двенадцать лет.
— Нам всем за что-то стыдно, — сказала Лоуви. — И мы боимся, что другие про это узнают. Будут смеяться.
— Угу, — протянул Мейсон.
Лоуви набрала побольше воздуха в грудь, посмотрела на Мейсона.
— Я знаю, каково это… — Она помолчала, покрутила в руке медальончик-черепаху. — Когда тебе стыдно.
Мейсон озадаченно нахмурился.
— Ты о чем?
Лоуви поерзала, посмотрела на свои резиновые тапки, облепленные песком.
— У меня есть тайна. Но я не хочу, чтобы у нас были тайны друг от друга.
Мейсон молча сидел и слушал.
— Мой папа… — Она помолчала. — Он на самом деле не мой папа, а мой настоящий папа… — Лоуви опять помолчала, закусила губу. — Сидит в тюрьме.
У Мейсона раскрылся рот.
— Правда? А давно?
— Очень давно. Я еще в детский садик ходила.
— Тяжело, — тихо прокомментировал Мейсон.
— Ага. В школе все знают. Я для них «та самая». У которой плохой папа. Я слышу, как обо мне судачат за спиной.
— А почему ты нам раньше не говорила? — спросил Мейсон.
— Почему ты нам не говорил, что не умеешь плавать?
— А, да. Понятно, — кивнул Мейсон.
— Твоя мама рассказала, что с тобой случилось в детстве, — выпалил я. — Как ты едва не утонул.
Он широко раскрыл глаза.
— Правда? Когда?
— Мы тебя дома искали, там она нам и рассказала, — пояснила Лоуви. — Как ты, наверное, испугался.
Мейсон кивнул.
— Я тот день до сих пор помню, — сказал он. — На мне были зеленые плавки, мои любимые. Все в лягушках. — Он откинулся назад, оперся на локти. — Так странно было под водой — смотришь наверх, а цвета все смазанные. Я толкался ногами, тянулся руками, но ничего не помогало — было не всплыть. В груди давило. А потом — раз! — и эта спасательница меня вытащила. Помню мамино лицо. Она кричала, плакала. — Он тряхнул головой. — Это оказалось страшнее всего.
— Ты почти утонул… — вырвалось у меня.
— Да, — сказал Мейсон и шумно выдохнул. — Мне потом долго снились кошмары.
— Но теперь-то ты не боишься? — уточнил я.
— Не боюсь, — тут же перебил меня Мейсон. Потом пожал плечами. — Хотя не знаю.
— Можно же научиться плавать. Прямо здесь, на острове. В «Хейлер-Хаусе», — предложила Лоуви.
Мейсон перевел взгляд со своих кроссовок на ее лицо.
— Правда?
— Правда, — подтвердила она, взбудораженная, как рыбак, у которого клюнуло. — Там занятия проводят.
— Они небось для мелких. Я не хочу заниматься в компании каких-то там четырехлеток.
Лоуви тут же ответила:
— Там обычно почти никого нет. В смысле, мы же тут единственные дети. Это наш остров — помнишь? Кто будет смотреть? Твоя мама хотела бы, чтобы ты научился плавать. Ей будет спокойнее — ведь ты живешь там, где много воды.
— Правда? — спросил Мейсон.
Лоуви произнесла убежденно:
— Ты и сам не заметишь, как научишься. Ты же такой сильный.
Мейсон на это улыбнулся.
— Давай так: ты будешь учиться плавать, — сказал я ему. — А я на следующей неделе пойду учиться водить катер.
— А я? Чему я буду учиться? — спросила Лоуви, которая хотела быть как все.
— Не знаю. А ты чему бы хотела поучиться?
Лоуви пожала плечами.
— Ну, может, рисованию. Я очень стараюсь в тетрадке. — Она помолчала. — Да, пойду в кружок рисования, — решила она без промедления, как и всегда.
— Так, мы тут все невольно собрались в школу, — подвел я итог.
— А вот тут ты не прав! — возразил Мейсон, закатывая глаза. — Мы все прикольно собрались в школу!
Я фыркнул от смеха — здорово, что он заранее решил, что ему понравится плавать.
— Я только за, — сказал я. — Обещай, что научишься плавать, а я обещаю, что получу права на вождение катера. Здорово ведь будет, да?
Лоуви пересела на корточки, очень взволнованная.
— А в конце лета мы все вместе поедем кататься на моем катере!
Я протянул Мейсону правую руку для пожатия.
— Ну как, идет?
Он неуверенно посмотрел на мою руку.
Я вытянул ее чуть подальше.
— Ладно тебе, чувак! О чем тут думать? Ты же знаешь, что тебе самому хочется. По глазам вижу. И… у меня уже рука устала.
— Угу, — сказал Мейсон и пожал мне руку.
Лоуви обхватила нас обоих за шею — круг замкнулся.
Мы так и сидели там, пока небо не потемнело, — ждали, когда в Айл-оф-Палмз начнут запускать фейерверки. Мы съели бутерброды, подправили флажки и вертушки, забили норки крабов-призраков наносом, рассказали кучу историй и успели поискать красивые ракушки — только после этого в небе вспыхнули первые букеты огней. Неожиданно. Мы все вскочили, закричали «Ура!».
А потом без всякой причины, просто от радости, мы понеслись по пляжу друг за другом, раскинув руки, точно пеликаны — крылья. Мы мчались вдоль кромки прибоя, поднимая в воздух тучи брызг, а они вспыхивали самыми разными красками, потому что фейерверк отражался в воде. Я чувствовал, как ветер бьет в волосы, как капли летят в лицо.
Я бежал первым и направлялся к пляжу, а над головами у нас все расцветали фейерверки. Потом вдруг раздалась барабанная дробь, и мы пустились в бешеную пляску. Над головой полыхали зигзаги света, заполняя все небо.
Мы кружились, мы орали во все горло. Больше на пляже никого. Можно было чудить, как захочется. Прыгать, петь, танцевать, смеяться в полный голос — так, как не посмеешься дома, в школе, да и вообще нигде, кроме этого пляжа.
Нашего пляжа.
Глава 20. Счастливый день
Не показывай страха
На следующую ночь мы возобновили операцию «Койот». Я забрал Лоуви из дома, и мы поехали к гнезду, чтобы встретиться там с Мейсоном. Пересекли деревянный мостик рядом с беседкой. Казалось, что в болоте внизу не меньше тысячи лягушек. Нам их было не видно, но кваканье и попискиванье заглушали все остальные звуки.
