— А раньше ваши могут прилететь?
— Не могут. Все рассчитано, полетом управляют машины…
Едва Гонзасек отправился со старушкой к ее дому, обалдевший комиссар, потеряв важность и сонный вид, принялся звонить в столицу.
— Алле, — орал, — алле! Соедините меня с советником-пажем Музодвоновым! Немедленно!..
Что он там наплел и что ему ответили, не известно, но через час красный, как рак, волостной комиссар явился к старухе с полицейским и десятком доброхотов из мужиков, набравшихся для храбрости и с дробовиками.
Старуха молча показала на самовар.
— Модуль-то, модуль эти конспираторы придумали по типу земного самовара, — шепотом сказал волостной комиссар. И внезапно рявкнул: — А ну, вылазь по-одному! — И наставил табельный бельгийский пистолет, известный в народе под названием «слуга демократии».
Первым из самовара выбрался пан Дыля. Ретивый комиссар всадил в него три пули, но пан Дыля только чихнул от пыли, подкрутил усы и сказал с иностранным акцентом:
— Еще раз такое себе позволишь, неучтивый житель Земли, взяточник и казнокрад, выверну наизнанку вместе с потрохами!
Комиссар затрясся, выронил оружие и пустился наутек, а за ним полицейский и доброхоты из числа высокосознательных при любой власти мужиков. Чосек лихо свистнул им вдогонку, и они прибавили скорости.
— Ничего, видимо, не выйдет, — вздохнул пан Дыля, продырявленный, как оказалось, всего единственный раз и то у самого ворота свитки. — Нашим новым комиссарам проще предложить страждущим пулю, нежели кусок хлеба и глоток воды!
— Пойдем, ребята, отсюда, — согласился Чосек. Но старуха внезапно уперлась:
— Куда же вы, куманечки, собрались? Не пущу! Да они припрутся сейчас с дарами, наши-от начальники, и станут мести лисьими хвостами! Видали, как улепетывали? Это же жабьи души: когда сильнее, сердце иголкой колоть будет, а если слабее, на брюхе поползет!..
Послушали они старуху. И точно: не прошло и часа, как на дороге показалась депутация во главе с волостным комиссаром, впереди которого шли девушки в национальных одеждах — несли хлеб-соль.
Войдя во двор к старухе, все почтительно сняли шапки, и комиссар начал (по бумажке) нетвердым голосом, путаясь и повторяясь:
— Дорогие инопланетяне! Мы рады приветствовать вас на гостеприимной земле нашей волости! Надеюсь, все вопросы будут решены мирно в свете указаний господина Музодвонова! Мы нуждаемся в присмотре со стороны цивилизованных существ и крупных капиталовложениях в наш кирпичный завод! Желательно в валюте и наличными! Сейчас мы предлагаем вам перейти в развернутый на базе моего личного дома профилакторий, позволив взять на некоторое время для исследований по линии наших заморских союзников модуль вашего спустившегося аппарата!
Гонзасек выступил вперед и сказал (с акцентом, разумеется, зная, как чувствительно ухо забитого народа к иноземному акценту):
— То, что мы здесь слышим, вынуждает нас стыдиться за тех, кто не чувствует позора своего положения! Вам нужны не капиталовложения в валюте, но память о том, что вы люди, потерянная ныне память. Вы должны вспомнить о собственном разуме и своей природной морали. Вот истинные двигатели всякого развития! Вы нуждаетесь в смазке заржавевших душ при помощи гордости и достоинства. Где честь, там и энергичный ум, а где энергичный ум, там и достаток!.. Основная часть прибывших на планету Земля пока находится на орбите и защищена от непосредственного наблюдения холодной плазменной оболочкой… Наш модуль, модифицированный под знакомый землянам са-мо-вар, потерпел небольшую аварию, но мы уже запросили необходимые блоки. Вы проявили такой интерес к модулю, что мы готовы его продать. Для расчетов с землянами, которые оказывают нам помощь. Нам нужно некоторое количество бумажек, называемых руб-ля-ми, хотя этот мусор не имеет непосредственного отношения к высотам развития.
— Десять тысяч? — волнуясь, предложил волостной комиссар.
— Это много или мало? — спросил Чосек.
— Через несколько дней мы добавим!
— Согласны, — сказал Гонзасек, переглянувшись с паном Дылей. — Но есть одно обстоятельство: модуль радиоактивен, грузить его необходимо при помощи робота. Впрочем, если у вас нет робота, мы погрузим его сами. Завтра. А пока пусть все живые существа удалятся на расстояние в двести метров. За исключением этой старушки: мы сделали ее нечувствительной к радиоактивным излучениям.
Толпу тотчас выдуло со двора, — она остановилась полукругом метров за триста.
Комиссар отвел «инопланетян» в свой дом, где они привели себя в порядок, плотно поужинали и легли спать.
Ночью разразилась гроза. Случился ужасный ливень. Пан Дыля растолкал друзей и сказал:
— Чует мое сердце, ребята, что завтра нас возьмут тепленькими. Сюда едет высокое начальство с большой свитой. Пора сматывать удочки!
Так они и поступили, прихватив с собой хороший запасец снеди.
Вокруг дома шныряли доверенные лица местного комиссара, но провести их не стоило большого труда.
— Зайдем к старушке, оставим ей кое-какую сумму, — предложил Дыля.
Они зашли к старухе и дали ей половину из полученных денег.
— Мне жаль расставаться с вами, товарищи, — сказала, посмеиваясь, старуха. — Чует сердце, не видать мне больше моего самовара. Но черт с ним, с самоваром, прибавил бы только случай ума нашему новому начальству!
— Не уверен, — сказал Гонзасек. — Прощай, мамушка, может, и свидимся еще!..
И приятели скрылись во мраке ночи…
Однажды друзья посмотрели фильм про мушкетеров. Старинный фильм, снятый еще при отце старого короля.
— Да мы способны на более достойные подвиги! — вскричал пылкий Чосек. — Они искали личную выгоду, а нам ничего не нужно, кроме блага Отечества!
— И корочки хлеба, — мрачно добавил пан Дыля.
— И чашечки молока, — присовокупил Гонзасек.
— Так за дело, братья!
Чосек и Гонзасек обзавелись палками и принялись фехтовать друг с другом.
— Для подвигов нам нужен хороший король, — заявил вдруг Чосек. — Короли-президенты, комиссары, мэры и резиденты — это все скука, сплошное надувательство! Я согласился бы на наследного короля, в жилах которого текла бы настоящая народная кровь! Если бы он был лучшим представителем нации, народ был бы для него не курятником и не лестницей в чужое окно, а смыслом судьбы и содержанием жизни!
— Наивный Чосек, — сказал пан Дыля. — Где же взять такого короля? Это пустая пока надежда. Да и вырождается непременно всякая наследная власть. Только в общине смогут выдвигать каждый раз лучшего представителя нации, а больше нигде. В той общине, где будет преодолено материальное соперничество за счет традиционной классической культуры и очень высокого уровня жизни, где люди захотят и смогут хорошо трудиться!..
Чосек не принял серьезного тона пана Дыли. Он принялся искать подходящего короля и, в конце концов, предложил побыть королем дворнику Кузьмичу, бывшему старшему научному сотруднику какого-то института.
— Можно и королем. Теперь уже все одно. Несите бидон кваса, и я ваш король.
У друзей не было денег на квас, но они купили пачку турецкого чая, напоминающего сухой чернозем или торф, и пришли в гости к дворнику.
— Народ почти никогда не имел и не будет иметь в правителях лучшего из народа, — сказал Кузьмич, заварив чай. — Во всяком случае до тех пор, пока не потребует национальной власти.
— Но и национальная власть может оказаться антинациональной, — возразил пан Дыля. — Сколько вырожденцев кругом, себешников и предателей! Мне кажется, только община призовет к власти действительно лучших, которые делом докажут, что они лучшие!..
Все сели пить чай, как вдруг приходит с работы толстоногая Тереза, жена дворника:
— Что это вы тут расселись с палками возле моего Кузьмича?
— Мы мушкетеры и пришли чествовать своего короля, о достойнейшая Минерва! — ответил с поклоном Чосек. — Это не палки, а, извольте видеть, если у вас не козьи глаза, настоящие шпаги!
Высокопарная речь Чосека озадачила Терезу. Она не знала, что такое «Минерва», внезапно залилась краской и с криком «обормоты» накинулась на трех мушкетеров. В своей квартире разъяренная Тереза вела себя, как слон в ювелирной лавке. Она крушила все вокруг и задала такого лупца искателям приключений, что даже пан Дыля четыре дня жил на примочках, укутывая голову лопухами, а Гонзасек вообще впал в летаргию, из которой его вывел только запах жареной курятины, — ее принес Кузьмич, страдая из-за грубого и несправедливого поступка своей буйной супруги.
Пан Дыля в роли прорицателя
У мэра города родился мальчик. По этому случаю было устроено пышное пиршество, на которое случайно попал и пан Дыля.
