Рольф волновался всё более и более. Он был юноша мужественный, но страх невольно закрадывался в его душу при мысли о том, что он находится далеко от лагеря, и голоса его не услышат оттуда. Почва в лесу была всюду покрыта сухими листьями, и на ней с трудом можно было рассмотреть следы, а потому без чьей-либо помощи он никак не мог уйти от этого ужасного источника. Голова у него шла кругом, когда он вспомнил вдруг совет, данный ему Куонебом: «Не пугайся, если заблудишься. Голод не убивает заблудившегося путника, и нет такого холода, который мог бы убить его. Убить может только страх. Не поддавайся страху, и ты выпутаешься из беды».
Вот почему, вместо того чтобы бежать сломя голову, Рольф сел и задумался.
— Я, — сказал он себе, — весь день шёл в юго-восточном направлении от того места, где оставил лодку.
Но тут же замолчал, словно кто ударил его; он вспомнил вдруг, что целый день не видел солнца. Верно ли его предположение, что он шёл в юго-восточном направлении? Возможность ошибки была так ужасна, что могла расстроить любого человека, но Рольф сказал:
— Пусть ты ошибся, только не пугайся, и всё обойдётся. К утру небо прояснится, вероятно.
В то время как он сидел и думал, на ближайшем дереве заворчала вдруг белка; маленькое смелое созданьице подбиралось всё ближе и ближе, громко ворча.
Рольф натянул лук. И, когда птичья стрела упала на землю, с ней упала и белка. Рольф положил добычу в карман, рассчитывая приготовить её себе на ужин.
Сумерки надвигались, и Рольф начал готовиться к ночлегу.
Он поспешил, пока было ещё светло; набрать побольше сухого топлива и сложил его в хорошо защищённом месте; затем приготовил постель из сосновых ветвей. Добыв огонь при помощи кресала и огнива, он зажёг берёзовую кору и развёл костёр, который мигом разгорелся весёлым огнём. Нет лучшего утешения для заблудившегося человека, чем горящий костёр.
Белка, испечённая в собственной своей шкуре, оказалась вкусным ужином, после которого он свернулся клубком и заснул. Ночь прошла бы приятно и без всяких приключений, не изменись вдруг погода. Рольф проснулся от холода, так как хворост совсем почти прогорел, а костёр потухал. С этой минуты он часто просыпался и подкладывал топливо.
На следующий день вскоре после рассвета послышался вдруг шум, как бы от сильного ветра, и спустя несколько минут весь лес наполнился голубями.
Рольфу приходилось теперь самому заботиться о добывании себе пищи, а потому он взял лук и двинулся на охоту. Счастье на этот раз благоприятствовало ему, и он с первого выстрела убил большого жирного голубя. Вторая стрела попала другому голубю в крыло, голубь забарахтался в кустах, стараясь выбраться из них. Рольф пустился преследовать его, но голубь, то взлетая вверх, то подпрыгивая среди кустов, держался всё время на таком расстоянии, что он не мог схватить его. Продолжая преследовать голубя, Рольф споткнулся и, свалившись, ударился со всего размаха о камень. Одна нога его подпрыгнула, и он думал сначала, что сломал её, — такую сильную боль почувствовал вдруг в её нижней части. Когда же он поднялся с земли, то увидел, что кость не сломана, но очень сильно ушиблена лодыжка. Положение его становилось серьёзным: он превратился в калеку, не мог свободно ходить.
Он убил вторую птицу и медленно, почти ползком добрался до костра. Чем дальше, тем больше овладевало им мрачное уныние при мысли о постигшем его несчастье.
«Одного человек должен стыдиться — страха!» И дальше: «Выход всегда найдётся». Вот какие мысли мелькнули вдруг у него в голове и взволновали всю его душу. Первое изречение он слышал от Куонеба, второе — от старика Сильвани. Да, выход всегда есть, мужественное сердце всегда его найдёт.
Рольф очистил птиц, изжарил их; одну он съел тотчас же, другую оставил на завтрак, не думая, что завтракать ему придётся на этом же самом месте. Несколько раз, пока он сидел задумавшись, пролетали над ним небольшие стайки диких уток, которые направлялись к северу. Но вот на небе, ясном теперь, загорелось восходящее солнце, и Рольф увидел, что оно взошло на той стороне, которую он «принимал вчера за запад».
Только теперь сообразил он, куда летели утки; они летели к юго-востоку, где были их кормовые луга на Индейском озере. Если бы Рольф мог ходить, он отправился бы по их следам, но нога его разболелась: она сильно опухла, и он полагал, что в течение нескольких дней, а может быть, и недель, он не в силах будет ходить. Ему пришлось призвать на помощь всю силу своей воли, чтобы не упасть на землю и не расплакаться.
Тут в воображении его мелькнула снова фигура сурового, но доброго старого пионера, и он снова услышал его голос: «В то время, когда всё кругом будет казаться тебе мрачным, оставайся твёрдым, спокойным и добрым, и непременно случится что-нибудь такое, что приведёт всё снова в порядок. Выход всегда есть, и мужественное сердце всегда найдёт его».
Где же был выход для него? Он умрёт от голода и холода, прежде чем Куонеб найдёт его; страх снова овладел им. Только бы найти какой-нибудь способ, чтобы дать знать о себе своему товарищу! Он крикнул два раза в слабой надежде, что тихий, безмятежный воздух донесёт его крик до Куонеба, но лес погрузился в прежнее безмолвие, как только он перестал кричать.
Он вспомнил вдруг одну из своих бесед с Куонебом, который рассказал ему, как он заблудился однажды, когда был маленьким мальчиком. Несмотря на то, что ему было всего десять лет, он разложил костёр, от костра поднялся вверх большой столб дыма, я к нему пришли скоро на помощь. Да, таков способ индейца. Два столба дыма означают: «Я заблудился. Нахожусь в затруднении».
В душе Рольфа пробудилась новая надежда. Почти ползком пробрался он в сторону от своего маленького лагеря, развёл яркий костёр и затем набросал туда зелёных листьев и гнилушек. Густой белый дым заклубился кверху и поднялся выше деревьев.
То ползком, то с трудом ковыляя, пробрался он к другому месту, на сто шагов от первого костра, и развёл здесь такой же дымящийся костёр. Он сделал всё, что мог, и теперь ему оставалось только ждать.
На сучке дерева у самого лагеря сидел жирный голубь, отделившийся каким-то образом от всей остальной стаи. Рольф пустил в него стрелу, и через минуту голубь был у него в руках.
Зоб голубя, когда Рольф чистил его, оказался набитым крылатыми семенами серебристого вяза; очистив совершенно голубя, он наполнил его внутренность этими семенами, которые, как ему было известно, отличались прекрасным вкусом, а потому могли доставить некоторое разнообразие его столу.
Прошёл целый час после этого. Рольф вернулся к первому костру, который начал уже гаснуть. Мимоходом он нашёл себе крепкую палку, чтобы опираться на неё, и тут вспомнил, как Хог ходил на одной ноге и двух костылях.
— О! — воскликнул он. — Вот и выход нашёлся.
Всё внимание его обратилось на то, чтобы найти себе костыли. На деревьях было множество подходящих сучьев, но все они находились на недосягаемой для него высоте. Прошло довольно много времени, прежде чем он достал то, что ему было нужно. Час по крайней мере возился он, стараясь приспособить сучья для костылей. И вдруг до слуха его донёсся звук, от которого у него даже сердце запрыгало в груди.
Звук этот, еле слышный, прозвучал где-то далеко на севере: «Эй… го… го!»
Рольф уронил нож и стал прислушиваться, открыв инстинктивно рот, что способствовало уменьшению давления воздуха на барабанную перепонку и делало её более восприимчивой к звукам. Снова послышалось: «Эй… го… го!» Рольф не сомневался больше и крикнул во весь голос:
— Эй… го… го! Эй… го… го!
Минут десять спустя послышался громкий лай, из лесу выскочил Скукум, который тут же принялся прыгать вокруг Рольфа, как бы желая сказать ему, что он всё уже знает. Вскоре после него появился и Куонеб.
— Эй, мальчик! — сказал он, улыбаясь и протягивая Рольфу руку. — Да, ты поступил правильно, — и он кивнул в сторону дымящегося костра. — Я понял, что ты в затруднении.
— Да, — отвечал Рольф, показывая распухшую лодыжку.
Индеец взял на руки Рольфа и снёс его к маленькому лагерю. Здесь он вынул из принесённого им узла хлеб и чай и приготовил обед для двоих.
За обедом они рассказали всё друг другу.
— Я очень беспокоился, когда ты не вернулся вчера к ночи, потому что у тебя не было с собой ни еды, ни одеяла. На рассвете я поднялся на гору и долго смотрел на юго-восток, куда ты уехал в лодке, я ничего не увидел. Тогда я взобрался на другую гору повыше, откуда я мог видеть северо-восток, и, увидев два дыма, я узнал, что сын мой жив.
— Ты хочешь сказать, что я нахожусь на северо-востоке от лагеря?
— В четырёх милях от него. Я пришёл потому не скоро, что ходил за лодкой и на ней приехал сюда.
