суровое, стало еще более замкнутым. Он как бы отгородился от ребят невидимым щитом, за которым простиралась неведомая им большая и сложная жизнь, о которой знал только он один.
Наконец Михаил Иванович положил записку перед собой на стол и некоторое время смотрел в окно, на верхушки тополей, застывших в знойном покое.
— Курбатов! — проговорил он. — Знакомое имя!.. Да, был такой Курбатов! Я лично его знал. Но памяти хорошей он о себе не оставил.
Мадлен взволнованно взглянула на Алешу. Она на мгновение представила себе, с каким нетерпением Мария ждет ее возвращения. Что же Мадлен сможет ей рассказать?..
Да, за последние месяцы Мадлен поняла, что в мире все совсем не так просто, как думаешь.
Алеша присел на стул напротив Михаила Ивановича и уперся локтями в стол.
— А что же Курбатов такое сделал? — спросил он настойчиво.
Михаил Иванович ему не ответил.
— Ты привезла эту записку? — спросил он.
— Да, — ответила Мадлен.
— Значит, понимать надо так, что в Париже живет дочка Курбатова?
— Да.
Михаил Иванович раздумчиво провел рукой по лбу.
— Тяжело ей будет узнать!.. Ее мать и сестру гитлеровцы убили. Это я точно знаю. Утопили в барже на море. А вот отец Василий Курбатов… Про него ничего определенного сказать не могу!
Алеша и Мадлен поняли: старик что-то не договаривает.
— Михаил Иванович! — Алеша еще ближе подвинул локти к старику. — Это очень валено!.. Мадлен ведь должна все рассказать Марии.
— Зачем же?.. Двадцать лет прошло!.. Теперь уже все забылось…
— Как же забылось! Вы сами сказали, что памяти он хорошей не оставил!..
— Мария отсюда далеко, во Франции… Не к чему ей это знать.
— Но Мария очень любит своего отца! — воскликнула Мадлен. — Она гордится им. А он, может быть, плохой человек!..
Михаил Иванович досадливо кашлянул, поднялся, с шумом отодвинул кресло и вышел в соседнюю комнату.
В приоткрытую дверь Мадлен видела, как он, присев у книжного шкафа, долго перебирал толстые папки, нашел наконец нужную и вернулся назад.
— Многое теперь уже передано в музей, — сказал он, раскрывая папку перед собой. Его пальцы неторопливо листали ветхие страницы старых документов. Но вот его внимание привлекла старая фотография.
— Взгляните! — сказал он ребятам.
Алеша и Мадлен встали возле Михаила Ивановича и нагнулись над пожелтевшей от времени фотографией. Они увидели на ней глубокий овраг с крутыми откосами и черную впадину в земле. У впадины стояли трое мужчин в ватниках, подпоясанных ремнями, вооруженные винтовками. Рядом с ними были еще двое без винтовок, одетые по-городскому: в пальто и кепках. Все пятеро улыбались и, казалось, были в хорошем настроении.
— Обратите внимание на этих двух, — сказал Михаил Иванович, ткнув коричневым от табака пальцем в человека постарше, с широкоскулым лицом. Этот человек находился в центре группы, и внимание окружающих было направлено на него. Из-под его распахнутого пальто виднелась белая рубашка с галстуком.
— Они стоят у входа в катакомбы, — догадался Алеша.
— Да! А вот этот человек и есть Василий Курбатов, На снимке изображена встреча городских подпольщиков с партизанами.
— Подарите мне эту карточку! — попросила Мадлен. — Я отвезу ее Марии!
— Нет, сейчас не могу, — сказал Михаил Иванович укладывая карточку в папку. Надо сперва отпечатать копию…
— Михаил Иванович, — перебил его Алеша. — Значит Курбатов тоже воевал?
— Воевал, да не так, как другие… — Михаил Иванович захлопнул папку и прижал ее ладонью к столу. — Ну, ладно, — сказал он, — раз просите, расскажу вам. — Курбатов у нас в отряде ведал связью. Хранил радиоприемник! И вот в самый ответственный момент, когда назревало наступление наших войск и мы должны были связаться с Москвой, он вдруг исчез… Мало того, унес с собой радиостанцию, А мы без нее задохнулись…
Мадлен неожиданно вскрикнула. Теперь она вспомнила!.. Вспомнила то, что сказала ей Мария. И что никак не могла вызвать в своей памяти, когда была у Алеши.
— Пардон!.. Простите!.. — прервала она Михаила Ивановича. Тот с удивлением взглянул на нее. — Мария мне сказала… Это были последние слова, которые она слышала от отца… Когда он ночью ушел из дома, он сказал матери: «Попеску ничего не подозревает…»
— А ты не спутала? — вдруг остановил ее Михаил Иванович. — Может быть, Петреску, а не Попеску?
— Да, да, Петреску!.. Я ошиблась… «Петреску ничего не подозревает. Он бы, наверно, умер, если бы знал, что все лежит у него!.. Я надеюсь на Федора».
Михаил Иванович откинулся к спинке стула. Лицо его вдруг помрачнело, и губы сложились в тонкую, жесткую складку.
— Она больше ничего не говорила? — глухо спросил он.
— Кажется, ничего… — растерянно ответила Мадлен.
— А кто такой Петреску, она не сказала?
— Нет!
Михаил Иванович встал и, опираясь на палку, прошелся по комнате.
— Впрочем, она, наверно, этого знать не могла, — сказал он взволнованно. — С Петреску мы встречались! И не раз… Крупный такой, рыжеватый мужчина… Выдавал себя за румына, но врал… Он был чистокровным немцем, хотя многие годы и прожил в Бухаресте… Этот самый Петреску открыл одну важную лабораторию… И целый год Василий Курбатов работал у него… И хорошо работал… Мы много денного получили от него… А потом Курбатов исчез… Он не был арестован, как другие… Мы бы это знали…
— А мать и сестра Марии? — спросил Алеша. — Они-то ведь оставались в городе… Можно было у них узнать…
Михаил Иванович потрепал его волосы.
— Это тебе сейчас легко: заходи в любой двор, в любой подъезд, в любую квартиру! А когда кругом враги и за тобой следят, ты тысячу раз подумаешь, прежде чем это сделаешь!.. Вдруг там засада? Войдешь, а тебя встретит гестаповец… Но, конечно, зашли и опоздали!.. В квартире уже никого не было… Примерно через неделю после исчезновения Василия Курбатова его семью арестовали…
— Может быть, и его тоже убили? — сказал Алеша.
Михаил Иванович покачал головой.
— Мы бы об этом знали. У нас были свои люди в гестапо и в тюрьме… Нет, в числе расстрелянных он не значился. И, кроме того, в это время, когда Курбатов исчез, ему ничто не угрожало… У него имелись надежные документы, он работал, и Петреску был им весьма доволен… — Михаил Иванович сдвинул брови и помолчал.
Рассказывая все это ребятам, он перебирал в своей памяти события давних дней. Он, бывший начальник штаба партизанского отряда, знал многое и ничего не забыл. Почему имена Петреску и Федора оказались рядом?
— Ты точно знаешь, что Федор? — спросил он у Мадлен. — Может быть, она назвала другое имя?
— Она сказала Федор. А я еще тогда у нее спросила: как это будет по-французски. И она ответила: по-французски
