— Там! Там! — согласился Куженкин на другом конце провода и области. — Я давно подозревал, что эта деревня какая-то ненормальная. Там даже дети как свинцовые, их от земли не оторвёшь. Слышно?
— Слышно! Слышно!
— Да только эту деревню от нас забрали. Их давно уже в Валдайский район перевели.
— Скажите им, пусть немедленно едут. И пусть оттуда нам звонят в любую ночь. Или пусть телеграммы дают. Слышно?
— Слышно, — ответил Куженкин. — Понятно! Будет сделано!
Дальше они с Володей Стороженко готовили еду и ждали геологов. И вот наступил вечер. Геологи стали подтягиваться на своих машинах по нескольку человек. Приходили они мокрые, сумрачные и бросались к печке. Или валились на матрасы, закутавшись в одеяла. Только главный, Юра Лоза, вошёл свежий и лёгкий, как после сна. И стал у всех спрашивать, как дела. И стал ставить на карте значки и крестики.
Тут к нему подошёл Володя Стороженко и протянул ящик из писем и газет.
— Прочти, шеф.
Юра не споря взял ящик и прочёл заметку про спорт.
— Ничего себе! Немедленно звонить в Бологое! Ихнему собкорру!
— Позвонили.
— Сказать, чтобы он их отыскал.
— Сказали.
— Молодцы! — восхитился строгий Юра. — Давайте ужинать. Кто заметку нашёл?
— Манюня, — ответил Володя.
— Ай да Маша! — послышались голоса. — Ай да Филипенко.
— Когда воду найдём, назовём Филипенковская.
— Филипенко-кола.
— Манюнинская!
Маша даже обиделась. Юра Лоза это понял и сказал:
— Всем быстро ужинать и спать.
Все так и сделали. А грязную посуду сложили до утра в газетные ящики.
Геологи пошли спать. И спали ещё на пути к матрасам.
А вот у Валеры Готовкина сон не получился.
Они с лейтенантом Соколовым и Мишей Гагариным остановились в деревне Студенец, недалеко от райцентра Выползово. И легли спать в колхозной гостинице. Колхозной гостиницей была изба пожилой колхозницы Частовой Татьяны Семёновны.
— Я тоже была в Москве, — сказала Татьяна Семёновна геологам. — Картошку возила. У меня там двадцать пять рублей украли.
— Кто же это посмел? — удивился лейтенант Соколов.
— Одна какая-то дамочка вся в кольцах и платьях. Должно, приезжая. Может, иностранка.
— А куда же вы смотрели, маманя? — спросил Миша Гагарин. — Пока у вас иностранцы деньги воровали.
— Да никуда я не смотрела. Я картошкой торговала. Она говорит: «Разменяй двадцать пять рублей». У меня деньги были далеко запрятачи. Я их достала из штанов, из платка вынула и ей отсчитала. Она говорит: «Зачем мне, бабка, твои трёшницы да рубли. Отдавай назад мои деньги». Я ей отдала. А когда домой приехала, в сестриный дом, денег-то и нет, двадцати рублей. Я потом подумала: гипноз какой-то.
— Значит, двадцать рублей украли? — спросил дотошный Миша.
— Украли-то двадцать пять, — ответила Татьяна Семёновна. — Я сама их видела и в руках держала.
— А не хватает двадцати?
— Двадцати.
— Выходит, они пять рублей подложили? — предположил лейтенант Соколов.
— Может, и подложили.
— Значит, у них есть совесть?
— Откуда у них совесть, когда они двадцать пять рублей украли.
И никак они с этих двадцати пяти рублей съехать не могли. Валера Готовкин спросил:
— Бабушка Татьяна Семёновна, а где тут у вас можно душ принять перед сном?
— Да у нас этих душей в деревне отродясь не было.
А Миша Гагарин сказал:
— Разве ты не знаешь? Душа в деревни нет. Люди в сельской местности душем не пользуются. Они перед сном ванну принимают.
— Нарзановую, — добавил лейтенант Соколов.
— Каку таку ванну? — удивилась Татьяна Семёновна. — Хотите, я вам баню истоплю. Только воды натаскайте, — предложила она.
— Бабаня, мы себя еле таскаем, — возразил Миша Гагарин. — Нет у нас сил. Верно, Валера?
Сил действительно не было. Они легли спать прямо в одежде по разным углам под цветастые одеяла. Только легли, только заснули, сразу стук в окно.
— Эй, Частова, геологи у тебя ночуют?
— У меня.
— Их к телефону зовут. В бригадиров дом.
— Что, всех?
— Не знаю, — отвечал женский голос. — Сказали, геологов к телефону. Из города звонют.
Проснулись наши с Валерой и со всех ног пошли в бригадиров дом на другой край деревни. Постучали. Их впустили. Вошли — трубка лежит на табуретке.
— Лейтенант Соколов у аппарата! — сказал Соколов военным голосом.
С той стороны ответили гражданским голосом:
— Это корреспондент Куженкин говорит. Вам срочно надо ехать в деревню Ковровино. В Валдайский район. Источник находится там.
— А где это?
— Около райцентра Едрово.
— Почему срочно?
— Больно ждут все. Ваши товарищи звонили с Волочка. Они узнали, что источник в этой деревне.
Пока они так разговаривали, бригадировы дети и бабушка со всех сторон сверкали глазами. И с печки, и с кухни, из-за всех перегородок и из-подо всех одеял.
— Ладно. Передайте им, что мы сейчас же отправимся. Передайте привет всем ребятам. Скажите им, что мы здесь все болота облазили.
Куженкин удивился:
— А чего вы по болотам лазаете?
— Да тут ничего другого нет, — сказал Соколов. — Одни болота вокруг. Хорошо ещё, что они замёрзли. Летом здесь ни шагу не шагнёшь.
— Удачи вам! — закричал Куженкин. — Я, может, тоже примчусь, чтобы описать в газете.
Они поблагодарили бригадира и всю его глазастую семью и вышли. Миша Гагарин пошёл готовить машину. Лейтенант Соколов стал выяснять у трактористов дорогу. Валеру попросили переносить вещи в машину.
Татьяна Семёновна дала им в дорогу пакет ватрушек и сказала Валере:
— Ты, когда воду лечебную найдёшь, мне набери бутылочку. У меня кости по ночам стрелять начали. Так трещат, хоть из дому беги.
Лейтенант Соколов говорит:
— Сколько лет людей лечу, не слышал, чтобы кости по ночам стреляли. Давайте, Татьяна Семёновна, я вас перед отъездом осмотрю. Я всё-таки военный врач.
Он осмотрел Татьяну Семёновну и сказал:
— Баба Таня, кости у вас здоровые. Да и вообще, вы женщина крепкая, порчи на вас нет. Вы лучше кровать осмотрите. Может быть, это она по ночам трещит. Пересохла вся.
Тут Татьяна Семёновна поняла:
— Это не кровать трещит. Это линоль стреляет. Мне мой сын Лексей линоль привёз из города на пол. Какой-то особый, химический. Морозоустойчивый. Для Крайнего Северу. Он его на производстве купил. Вот он и трещит от жары, когда печка истоплена.
Как только Татьяну Семёновну осмотрели и диагноз установили, погрузились в машину и поехали в темноте. Потихоньку, помаленьку. Ехать надо было сто километров, где по просёлку, где по асфальту.
Сначала машину вёл Миша Гагарин. Лучи света от фар метались во все стороны. Потом он устал и попросил Соколова крутить баранку. Они по очереди меняли друг друга. А военизированный внук Валера Готовкин бессменно спал на заднем сиденье. Он был очень волевой и упорный. Даже когда он подлетал на ухабах до потолка, он всё равно не просыпался. Долго ехали.
Очень долго ехали.
Вот уже стало светать. Проехали полусонное районное село Едрово, поговорили с полусонным работником ГАИ и вышли на последнюю прямую к посёлку Ковровино.
Навстречу потянулись недовольные утренние трактора, старинные автобусы с фанерными стёклами и редкие колясочные мотоциклы.
В лесу вокруг дороги были разработки леса. Туда и обратно шли просеки, отвилки, свёртки. И скоро Миша Гагарин сбился с главного пути. Он метался из колеи в колею, пока не потерялся окончательно.
Он не стал будить задремавшего Соколова, заглушил двигатель и откинулся на сиденье назад — спать.
Они спали. И спала ещё вся огромная, побольше Франции, Калининская область вместе с Вышневолоцким районом.
Первым проснулся Валера Готовкин. Он же раньше всех заснул. И проснулся он оттого, что какой-то мохнатый дядька ходил и хрустел утренним ледком у машины. Это был лось.
Валера погудел, побибикал, и лось умчался в лес. Все очнулись.
Солнце било со всех сторон. Из-за каждой ветки. Было тепло. Лейтенант Соколов спросил у Миши Гагарина:
— Скажите, пожалуйста, уважаемый товарищ водитель, где тут можно душ принять перед завтраком и зубы почистить?
Миша Гагарин напрягся, тоже хотел придумать что-нибудь остроумное, потом сказал попросту:
— А хрен его знает!
Они быстро умылись снегом. Соколов выдал каждому по творожной ватрушке из целлофанового пакета Татьяны Семёновны, и они снова помчались.
За рулём сидел сам лейтенант, и машина не скакала и не прыгала. Она упрямо выбирала километр за километром, и вот стали попадаться первые признаки посёлка. Свежие следы, песок и опилки на дороге, разноразмерные собаки.
