миску, он, схватив меня за шиворот, отбросил в сторону: – Что это за дела? Черт подери! Откуда они только берутся – лагерные отродья! Гони их взашей, попрошаек!
Я чуть не заплакал от обиды, но мне очень хотелось есть, и, отряхнувшись, я подошел вновь, бормоча и оправдываясь.
Напор ярости у офицера иссяк, и, махнув рукой, он милостиво разрешил: – Налей ему, чего уж.
Я опасливо присел за стол, тайком наблюдая за офицером, и странно, но я испытывал к нему чувство благодарности. Я нашел тысячи причин и оправданий его безобразному поведению. А он, сперва унизив меня, теперь с улыбкой посматривал в мою сторону, ощущая себя невероятно щедрым благодетелем.
Я встал из-за стола таким же голодным, не осмелившись попросить добавки, и, поблагодарив солдата, собирался уйти.
Как вдруг передо мной открылась восхитительная, сказочная гастрономическая картина. Десятки кругов копченой колбасы, издававшие одурманивающий аромат, висели на крюках в открытой машине.
Там находилось много чего вкусного – и окорока и грудинка, но мой взгляд не мог оторваться от этой фантастической картины.
Живя впроголодь, мы не могли себе позволить даже кусочка такой роскоши, и я сразу подумал о своем младшем брате, о том голодном блеске его глаз, с которым он каждый день встречает меня, об исхудавшей измученной маме и остальных братьях.
Всего одно кольцо колбасы и все могло измениться. Всего одно! А тут их было не счесть. И я, плохо понимая, что делаю, схватил ближайшее. Рука сама потянулась за колбасой.
И вот, ошарашенный, я чувствую ее сальную поверхность в своей ладони, ее тяжесть приятно оттягивает руку. Я стою и блаженно улыбаюсь, а затем стремительно бегу к выходу.
Почти одновременно я слышу злобный крик. За мной, за моей спиной, целая погоня. Тяжело бухают кирзовые сапоги, а я, прижав драгоценную ношу к груди, несусь как ветер.
Я бегу, не разбирая пути, спотыкаясь на поворотах, желая одного: нырнуть в густой спасительный лес и отдышаться. Но вместо этого я упираюсь в высокий забор и затравленно оборачиваюсь.
На меня несется солдат с красным от злости лицом. Я понимаю, что меня сейчас побьют, а колбасу отнимут! И тут же, исподлобья глядя на врага, начинаю судорожно ее заглатывать. Хоть наемся, утешаю я себя, а бить все равно будут, так вроде не обидно.
Представь себе, Димка, маленького худенького мальчика, загнанного в угол, который, затравленно оглядываясь, давится колбасой, он словно волчонок, попавший в западню, такой же хрупкий и несчастный.
И вот я уничтожаю свою мечту, свой подарок маме, и, съежившись, жду удара, и вот он с разбегу замахивается на меня.
От страха я зажмурил глаза, но он не ударил.
Прошло секунд двадцать, прежде чем я решился поднять голову. Лицо солдата изменилось и кривилось в какой-то гримасе то ли горечи, то ли улыбки, а может быть и того и другого сразу.
Он смотрел на меня, и вдруг слезинка скатилась из его глаз: – Ты не торопись, малец, – произнес он напряженным голосом, а потом, приподняв меня над землей, подсадил на крышу сарая. – Вон твой лес, – указал он мне и, повернувшись побрел обратно.
Ананас
Нас пригласили в гости, и я очень обрадовался, в гостях всегда интересно и кормят всякими вкусностями!
Пока мы добирались до места, я жутко проголодался, просто ужас! (Почему-то в гости всегда приходится добираться долго)
Вначале мы ехали на метро с тремя пересадками, затем троллейбусом и автобусом, после чего мои мама и папа запутались в адресе и я испугался, что мы так ничего и не поедим.
Потом мы сели в лифт. С нами ехала большая собака на поводке с хозяйкой, и когда я дернул ее за ухо (разумеется, не хозяйку) та меня чуть не укусила.
Дверь на девятом этаже была открыта, и мы вошли в прихожую. Мне там сразу понравилось – квартира большая, гостей немного и очень вкусно пахнет; именинник – дедушка лет под сто тридцать всем улыбается, за стол приглашает.
Я сразу руки пошел мыть, чтобы не опоздать.
Помыл я руки, в зеркало покривлялся, по коридору побродил, даже на кухню заглянул. Там какая-то тетенька лет восьмидесяти помидоры в салат резала. Меня увидела, заулыбалась: – Откуда ты такой хорошенький взялся!
– Из дома, – говорю, – к вам в гости приехал!
– Один!? – удивилась она.
– А вы как думаете!?
Ей этот мой ответ очень понравился, она засмеялась, назвала меня умным мальчиком и стала угощать всякими овощами.
– Нет, морковки я не хочу, – вежливо отказался я, – вы мне лучше огурчик малосольный дайте, если можно.
Съел я этих огурцов, наверное, пол банки, это все, оттого что я их очень люблю и не могу вовремя остановиться. Съел и пошел в гостиную, с именинником поздороваться, а то я об этом вначале позабыл как-то.
Захожу в комнату, а там стол просто сказочный – от продуктов ломится. Тут и винегреты и салаты, и всякие там маслины-паслины и торты-морты. Я признаться за всем этим великолепием и именинника не сразу заметил. Сидит он под огромным букетом, словно под деревом, глаза под очками щурит, чему-то радуется – симпатичный такой, но совершенно мне незнакомый.
– Здравствуйте – говорю, – поздравляю вас с этим.. ну юбилеем и желаю ста лет жизни!
– А!? – закричал тот, приставив к уху ладонь, – А!?
– Ему и так сто лет исполнилось! – шепнул мне на ухо, чей то голос, и я растерялся.
– Кто это? – прокричал, глядя на меня, близорукий и глухой столетний дедушка.
– Я – сказал я отступая.
– Дай-ка малыш я пройду, – потеснил меня только что пришедший гость и принялся с дедом обниматься. Мне очень хотелось ему сказать, что я не малыш, а мальчик, но тут он достал из пакета большущий ананас и я позабыл обо всем.
Я видел ананас второй раз в жизни и уж точно половину этой жизни его не ел. Я тут же представил, как по уши вгрызусь в его сочную, янтарную мякоть и как возьму самый большой второй кусок, а если повезет то и третий. Вообще если честно, я мог бы съесть его целиком один, но такого счастья в гостях, увы, не бывает.
И так я смотрел во все глаза на это чудо, а дед, покачав головой, сказал тоненьким буратинным голоском:– СПАААСИБО!– И как бы между делом добавил – Вообще то мне нельзя есть ананасы!
Вначале я очень этому заявлению обрадовался, а потом испугался, потому что тетка, сидевшая рядом с именинником, со словами: – потом поедите,… как ни будь – хотела убрать ананас со стола. Я чуть не заорал на всю квартиру: – Ведь он не ест ананасы! Но дедуля, вяло, махнув рукой, произнес: – Пусть стоит, может, захочет кто?
Настало время обеда, и гости, шурша платьями и пиджаками, стали устраиваться. К этому моменту ананас успел переместиться от
