— Я проверял Пруд Пильщика. Они тоже дурака не валяют.
— А какого же дьявола они валяют?
Хрипун задумался.
— Они валяют запруду поперек канавы, что тянется вдоль человеческих владений.
Аттила одарил его острозубой улыбкой.
— Слышали? — обратился он к остальным бобрам. — Крепко дело поставлено. И это только начало Великого Плана. Грянет весна, канава переполнится водой, и там, где ступала нога человека, разольются пруды. Жизненное пространство! Lebensraum!
— Lebensra-aum!
— Хрипун, сегодня же передашь мою личную благодарность Пильщику!
Несчастный бобер замялся, испуганно перебирая лапами.
— Боюсь, не получится, Аттила.
— Не трусь, Хрипун! У настоящего бобра все получается.
Хрипун икнул. Над ним явно сгущались тучи. Грызун непроизвольно отступил подальше, в темный угол.
— На Пильщика упало дерево, — пролепетал Хрипун.
Глаза Аттилы сузились. Зубы заскрежетали. Бобры втянули головы, пытаясь спрятаться от гнева вожака в собственных шкурах. Из глотки Хрипуна вырвался короткий писк. Аттила поднялся над аудиторией, покачался под потолком и снова опустился на все четыре лапы. Он тяжело дышал, сдерживая ярость. Безумный блеск в его глазах немного угас.
— Пильщик был достойным бобром, — процедил он, — Это большая потеря.
Бобры нестройным хором повторили скорбные слова.
— Ты вытащил тело из-под ствола и захоронил его?
— Он застрял, Аттила. Пильщик даже хвост не успел убрать, когда дерево его придавило. А ведь он все просчитал наперед. Хотя поговаривают, что первого наводнения ожидал только весной. Вот и просчитался. Просчет, может, и маленький, но дерево слишком большое, его не оттащишь. Пильщик просто вмят в землю.
Аттила подался вперед, вперился в Хрипуна горящим взглядом и железной хваткой сжал его трясущуюся лапу.
— Хрипун, ты вернешься к пруду и сам проследишь, как будут выволакивать тело.
— Но…
— Никаких «но»! — взревел потерявший терпение Аттила. — Никто не должен видеть раздавленного бобра! Ни звери, ни люди! Или ты хочешь, Хрипун, чтобы нас называли недотепами?
— Н-нет, Аттила.
— Тогда отправляйся сейчас же! Если понадобится, пусть пыхтят хоть всю ночь. — Подгоняемый скрипом зубов, дрожащий Хрипун стремглав бросился наружу. Аттила спокойно откинулся на лежанке: — Итак, продолжим.
Грызун с тревогой слушал доклады остальных шести бобров. Но все обошлось. Никто не смел и взглянуть в глаза Аттиле. Давным-давно шайка твердо усвоила, что позволено иметь не более одного несчастья в день… Впрочем, плотины и впрямь были выстроены на совесть. Все было готово к весне и к выполнению Великого Плана. Канавы вдоль лугов Пигго запружены надежно. И кроме Пильщика больше ни один бобер не погиб под упавшим деревом. Да и запасов на зиму хватало.
— А Мельничный пруд? — зловеще протянул Аттила.
Ответил длинный, тощий бобер Дэрр.
— На Мельничном пруду вчера не было ни одного работника.
— Прекрасно. Не хватало еще, чтобы бобры заделывали мельничную дамбу. Люди думают, что мы глупы и, как заведенные, трудимся, подгоняемые инстинктом. Я, к примеру, НИКОГДА не подчинялся инстинкту. А как с этим у тебя, Дэрр?
Дэрр уже думал, что о нем забыли, и отвлекся.
— А? А?..
— Клянусь нашим предком Великим Рубщиком, у тебя, Дэрр, вместо мозгов животный инстинкт. А ты, Грызун?
— Сознаюсь, Аттила, у меня при виде плотины резцы сами собой зачесались, — Кто-то должен был принять удар на себя, не то Дэрр помер бы от страха прямо на глазах. Он слабак, самый трусливый в шайке. Хотя на дальних водоемах были бобры и послабее. По мере удаления от Большой Хатки вожака глупость возрастала. — Но очень уж хлестала через дамбу вода, — поспешно добавил Грызун, видя, что Аттила медленно и угрожающе поднимается на задних лапах. — Дырявая плотина невыносима для бобра.
— Болван! — заверещал Аттила. — Невыносима твоя глупость!
Неожиданная поддержка явилась из отдаленного угла:
— Нет, Аттила, не такие уж они глупые, те бобры, что работают у плотины.
— Опять высовываешься, Фройд. Может, у тебя и теория об умниках бобрах готова? — Фройд считался среди бобров отменным мыслителем.
— Далеко глядящие и глубоко смотрящие бобры, — начал психолог Фройд, — постоянно находятся под неким прессом, именуемым стрессом. Их мозги вскипают от вопросов. Крепка ли плотина? Поднимется ли уровень воды в сезон дождей?
Не сунется ли в хатку рысь? И ГДЕ ПРЯЧЕТСЯ… ВЫ ЗНАЕТЕ КТО?
Грызун и все остальные задрожали. Они-то знали, кто этот КТО.
— Обычный, недалекий и неглубокий, бобер и понятия не имеет о кипении мозгов, — самодовольно толковал Фройд. — Обычный бобер живет одним днем. Но на умного бобра иногда нападает… — он выдержал драматическую паузу, — …трясучка от стресса. Он может задрожать от хруста веточки. Он может проснуться ночью и завыть, вообразив, что упал уровень. Если такого бобра не лечить, он со временем превратится в трясущийся комок меха. Наш долг поддерживать таких бобров. Они не должны пропасть.
— Да пропади они пропадом! — Терпение Аттилы иссякло, — Меня воротит от таких бобров. Пинка под задницу им надо, а не поддержки. Пускай заткнутся со своими кипящими котелками. Или мы с ними покончим.
— Нам нужны такие бобры, Аттила. Из чресел умных бобров являются умные дети. Когда спариваются умник с умницей, рождается умнейший. Появляются бобры, строящие не только плотины, но и планы, бобры, которые не только что-то делают, но и делают выводы из того, что делают. И в конце концов… бобры, которые умнее человека! Все! Я доказал доказуемое!
— Приведи нам умного бобра! — обрадовался Дэрр. — Покажи его!
— Я же не говорил, что уже ВЫВЕЛ такого, дурак ты эдакий! Но все в наших лапах. Сделать надо немало, а пока давайте не трогать Мельничный пруд. Бетонная плотина никогда не разрушится, и уровень воды не упадет, поэтому нам не о чем беспокоиться. А работа на этой плотине помогает бобрам избавиться от стресса и поправить свихнувшиеся мозги. За неделю работы у мельницы они снова станут нормальными, здоровыми бобрами и вольются в нашу семью. У людей это называется терапией. — Он гордо оглядел теснившуюся у стен шайку. — Ну, ребята, что скажете?
— До меня не дошло, Фройд. Не пытаешься ли ты вкручивать нам мозги? Выходит, мы должны НОСИТЬСЯ с этими болванами у мельницы?
— Назначь меня начальником над Мельничным прудом, Аттила, и я выведу расу сверхбобров.
— Сверхбобров? Это что еще такое?
— Самых сильных и самых умных. Бобров, которые смогут потеснить людей к морю и станут править островом! А затем… Кто знает? Пределов нет.
— Весь мир? — прошептал Аттила. И на этот раз шепот его был не зловещим, а благоговейным и мечтательным. — Завтра мир наш!
— …мир наш! — завопила вся свора.
Но как только стихли голоса и замерло эхо, Грызун уловил еле различимый звук, похожий на сдерживаемое дыхание. Казалось, это дышат сами стены Большой Хатки. Звук усилился и напоминал теперь шум ветра, пролетевшего сквозь листья осины. Бобры мелко, беззвучно дрожали. И вдруг потусторонний голос пробубнил:
— ЭТО ТЫ ТАМ ВНИЗУ, АТТИЛА?
— Дьявол! — взвизгнул Аттила. — Это дух Великого Рубщика!
Все так ладно складывалось, и на тебе — этот нежданный голос! Они всегда благоговели перед памятью легендарного Великого Рубщика, и все же он выбрал не лучший момент для своего появления. А может быть, наоборот, лучшего и не выберешь? Слишком уж зарвался Аттила в своей самонадеянности.
— Дух Великого Рубщика не стал бы спрашивать. Он и так ЗНАЛ бы, что здесь внизу Аттила, — попытался успокоить вожака Грызун. — Великий Рубщик знает о нас все. Он везде.
— Вознесем молитву Великому Рубщику! — И вся бобриная шайка монотонно загудела.
— Но тогда КТО же это?
Кто-то пискнул из темноты:
— Может, призрак Пильщика? Ведь Пильщик не бывал здесь, в Большой Хатке.
— Спроси его.
— САМ спроси.
— Ты призрак Пильщика? — осмелел один из бобров.
Послышалось мерзкое хихиканье.
— Кое-кто пострашнее, расплющенные хвосты! Это Лутра.
— Л-лутра… выдра… выдра… — Волна ужаса прокатилась по хатке.
Грызун ощутил, как при одном звуке имени этой безжалостной богини возмездия дрожь пробежала по телу до самого кончика хвоста. Но что сделалось с Аттилой! Из него как будто выпустили воздух. Грозный вожак сжался в комок и буквально влип в стену, выставив щитом плоский хвост. Грызун едва успел заметить старый шрам на кончике хвоста Аттилы, как из-под вожака брызнула постыдная пахучая струя. В мгновение ока самодовольный и уверенный в себе лидер превратился в жалкого, трусливого бобра.
— Ди-ди-дьявол! — взвизгнул Аттила.
— Что тебе надо, Лутра? — прокричал Грызун.
