Им бы такую жизнь!
Он вспомнил одну пословицу из толстенной книжки поговорок разных народов. Там было сказано: «Если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе». Кто такой Магомет, Мишка не знал, но народная мудрость, несомненно, была права: если мальчишки не хотят знаться с ним, с Мишкой, потому что он отличник, то выход один — во что бы то ни стало сделать их отличниками. Тогда по себе поймут, каково ему!
Надо действовать.
Глава пятая
БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ
Мишка пришёл в школу рано, почти за час до начала уроков, и всё слонялся и слонялся по коридорам, а потом, когда прозвенел звонок, прошмыгнул и сел на заднюю парту в 4-м «Б». Ребята его сначала не заметили, а потом увидели и подняли дружный рёв.
— Держи-и! Лови-и! — закричал Санька Свечкин. Он решил, что Мишка ошибся классами, после коридорной сутолоки это иногда бывает. — Под парту его! Под парту! А во время урока выпустим!..
Напрасно Мишка пытался всех убедить, что не спутал их класс со своим, а, наоборот, пришёл к ним специально и уходить вовсе и не собирается. На него набросились человек семь, и он живо оказался под партой.
— Ты не дёргайся, не дёргайся. Пошутим и выпустим, — пыхтел Санька Свечкин, связывая Мишке руки за спиной толстой бельевой верёвкой, которую вот уже несколько дней носил в своём портфеле на всякий случай.
В Санькином портфеле вообще-то чего только не было! Не портфель, а переносная мастерская металлоизделий. Он таскал в нём, кроме нескольких тетрадей, мотки проволоки, гайки, подшипники, плоскогубцы, шурупы, осколок от взаправдашней гранаты и моток верёвки. «В большом хозяйстве всё пригодится», — любил повторять Санька. Это, конечно, так. Гильзы, подшипники, проволока и особенно осколок от взаправдашней гранаты, как единодушно считали ребята, безусловно, нужные вещи и запросто могут пригодиться. В любую минуту. И хорошо их всегда иметь под рукой. Всё… кроме этой дурацкой верёвки. «И чего ты верёвку с собой таскаешь? — как-то сказал ему Витька Кунин. — Только место в портфеле занимает». — «Пригодится», — хмуро отвечал Санька. А хмурился он потому, что никак не мог придумать, на что её употребить.
Так что сегодня Санька торжествовал вдвойне.
— Ну что, пригодилась! — восклицал он, насмешливо подмигивая Витьке, когда связывал Мишке руки за спиной.
Витька старался не встречаться взглядом с Мишкой. А всё потому, что они как-никак соседи и хоть, бывает, и дерутся, но руки никогда друг другу не связывали, до этого дело ещё не доходило.
— Вот так, — сказал Санька, когда завязал последний узел. — Сиди под партой и ни гугу, а как только Клавдия Анатольевна сделает перекличку, мы тебя выпустим, и шагай себе на здоровье в свой четвёртый «А».
— Ой, что будет! Что будет!.. — давясь от смеха, сказала Зинка Шестакова. — А может, отпустить его лучше?
— Поздно, — вздохнул Санька. — Сейчас звонок, а я его так завязал, что и через полчаса не развяжешь.
— Так разрезать можно, — вмешался Витька. — У тебя же есть перочинный ножик. Ещё тот ножичек, мой! Помнишь, зажилил?
— Верёвку жалко, — сказал Санька.
Мишка сидел под партой и молчал. Он знал, что разговаривать с ними бесполезно. «Терпи, — говорил сам себе, вспомнив ещё одну народную пословицу. — Лиха беда — начало».
Прозвенел звонок. Все с шумом расселись по своим местам, и в класс вошла Клавдия Анатольевна. Первым был урок английского языка.
— Ху из он дьюти ту дэй? — спросила учительница. На русском языке это означало: «Кто дежурный сегодня?»
Санька встал, придерживая ногами ворочающегося Мишку.
— Я дьюти сегодня, — ответил Санька.
— Ай эм он дьюти ту дэй, — подсказал ему из-под парты Мишка. Он решил на всякий случай задобрить Саньку, с которым, видимо, ещё не раз придется столкнуться.
Санька тут же повторил.
— Хорошо, — удивилась учительница. — Молодец. Вот видишь, Свечкин, и у тебя тоже получается, если подумаешь.
— Сэнк ю вэри мач, — снова подсказал Мишка, что означало: «Большое спасибо».
Санька опять повторил.
— О! — воскликнула учительница. Она была поражена.
Весь класс, тихонечко хихикая, смотрел на Свечкина. А тот стоял и с независимым видом смотрел в окно.
— Сит даун плиз, — благодушно сказала учительница.
Санька сел, и в наступившей тишине явственно разнесся на весь класс отчаянный Мишкин шёпот:
— А теперь развяжи мне руки поскорей!.. Ну! Кому говорю!..
— Я тебя сейчас так развяжу, не обрадуешься! — прошипел Санька.
Клавдия Анатольевна сразу почувствовала что-то неладное, встала и направилась между рядами к задним партам.
— Я не виноват, — ещё издали привычно забубнил Свечкин. — Это он сам!
— И под парту я сам залез?! — послышался жалобный, голос Мишки.
— Сам, — нагло заявил Свечкин.
— Может, я и руки сам себе связал?! — закричал из-под парты не на шутку рассвирепевший Мишка.
— А откуда я знаю, — пожал плечами Свечкин и деловито сказал подошедшей учительнице — Понимаете, забрался ко мне под парту и кричит, как будто свой, а сам из другого класса.
— Мухоркин! — ахнула учительница.
Расправа была короткой. Клавдия Анатольевна не стала выслушивать обе стороны — и совершенно правильно, потому что урок был бы наверняка сорван окончательно. В дневнике Свечкина появилась очередная двойка. А Мухоркин — Клавдия Анатольевна не знала, что с ним делать, — был доставлен в свой класс, где его встретили восторженным гулом.
На большой перемене Мишку отправили к директору.
Разговор был коротким.
— Как же так, Мухоркин? — сказал директор. — Круглый отличник, всегда такой дисциплинированный, подтянутый… Надеюсь, этого никогда больше не повторится?
— Повторится… — буркнул Мишка.
Директор растерялся.
— Как?
— Друг у меня там, — как можно жалобней сказал Мишка. — Мы друг без друга жить не можем… Переведите меня к нему!..
— Фамилия? — строго спросил директор.
— Кунин… И живём мы в одном доме. Знаете, такой с башенкой у реки. Понимаете, все ребята в четвёртом «Б» с нашей улицы. А я, как попал в не тот класс, — и сижу.
Последнее было правдой. Так уж получилось.
— Ничего не выйдет, — сказал директор, а сам думал, что совсем неплохо бы перевести отличника Мухоркина в отстающий класс — как-никак живой пример для лентяев и двоечников.
— Ну что ж, не надо, — согласился Мишка, а про себя подумал: это даже неплохо, что директор не разрешает, так как с 4-м «Б» не очень-то просто сладить, как раньше казалось ему, Мишке. А с другой стороны, Мишка не привык отступать от принятого решения, но раз директор запрещает, можно спокойно считать, что дело не вышло по не зависящим от тебя обстоятельствам.
Словом, у каждого была своя линия: и у Мишки, и у директора…
Победил директор. Он разрешил, в порядке исключения, перейти Мишке в 4-й «Б». И почему-то на прощание сказал:
— Смотри, Мухоркин, я на тебя надеюсь.
— А может, не надо?.. — промямлил Мишка.
— Надо, Мухоркин, надо! — заявил директор.
И Мишке пришлось отправиться в 4-й «Б». Там уже всё было известно. Подобные новости распространяются молниеносно.
Все уставились на Мишку с таким любопытством, будто он на Луне побывал. Даже Витька Кунин, который жил ним в одном подъезде, смотрел на Мухоркина с нескрываемым интересом и, пожалуй, испугом. Он не понимал, почему это они с Мишкой «друг без друга жить не могут». Вдруг Мишка про все их проделки директору докладывать будет? С ним лучше не связываться. Мишке все их хитрости отлично известны — вот и рассказывай в следующий раз такому обо всём на свою голову! Ты ему расскажешь как человеку, а он твоего доверия не оправдает, возьмёт и скажет: «Вот и чудесно, больше этого не повторится! Директор вами займется вплотную!»
— Если начнет выдавать, не одна голова с плеч полетит! — сказал начитанный Вовка Сидоров, не отрываясь от «Двадцати лет спустя». Он таскал эту книгу с собой в школу вот уже с месяц и читал её потихоньку во время уроков, положив на колени.
Один Санька Свечкин не унывал.
— Видали мы таких! — презрительно говорил он своему приятелю Лёньке Никифорову, такому же отпетому двоечнику, как и сам.
— Не таких видали! — соглашался Лёнька. Его все в классе дразнили — Эхо Наоборот. Что Санька ни скажет, Лёнька обязательно повторит и только чуть-чуть переиначит— и впрямь, как эхо наоборот. «Пойдёшь в кино?» — скажет Санька. «В кино пойдёшь?» — откликнется Лёнька. «В нос хочешь?» — грозит кому-нибудь Санька. «Хочешь в нос?» — вторит ему Ленька. «Я вчера болен был, потому и не выучил», — оправдывается на уроках Санька. «Я не выучил, — тараторит Лёнька, которого вызвали следом, — потому что болен был. — И, подумав, добавляет — Вчера».
