Счастливый и гордый, Том Кенти поднялся с колен и поцеловал руку короля; ему позволено было удалиться. Не теряя времени, он помчался к своей матери, чтобы рассказать ей и сестрам все, что случилось, и поделиться с ними своею радостью.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ПРАВОСУДИЕ И ВОЗМЕЗДИЕ
Когда все тайны разъяснились, Гью Гендон признался, что жена его отреклась от Майлса по его приказанию. Сначала он угрожал ей, что, если она не отречется от Майлса Гендона, ей придется расстаться с жизнью; она ответила, что не дорожит своею жизнью и останется верной Майлсу; тогда муж сказал, что ее пощадят, но Майлс будет убит! И она дала слово, и сдержала его.
Гью не преследовали за эти угрозы и за присвоение имущества и титула брата, так как Майлс и Эдит не хотели давать показания против него; да и вообще жене запрещено давать показания против мужа. Гью бросил жену и уехал на континент, где вскоре умер, а Майлс, граф Кентский, женился на его вдове. Когда они впервые посетили Гендон-холл, вся округа ликовала и праздновала.
Об отце Тома Кенти так больше и не слыхали.
Король отыскал фермера, которого заклеймили и продали в рабство, заставил его бросить преступную шайку и дал ему возможность жить безбедно.
Он также освободил из тюрьмы старого законника и снял с него штраф. Он пристроил дочерей двух баптисток, которых на его глазах сожгли на костре, и строго наказал того чиновника, который незаслуженно велел избить плетьми Майлса Гендона.
Он спас от виселицы подмастерья, который был осужден за то, что поймал заблудившегося сокола; спас женщину, укравшую кусок сукна у ткача; но уже не успел спасти человека, осужденного на смерть за охоту на оленя в королевском парке.
Он оказывал постоянное благоволение судье, сжалившемуся над ним, когда его обвинили в краже поросенка, и с истинным удовольствием видел, как этот судья мало-помалу приобретал всеобщее уважение и сделался известным и почтенным человеком.
До конца дней король любил рассказывать историю своих былых приключений, начиная с той минуты, когда часовой прогнал его от дворцовых ворот, и кончая ночью, когда он искусно вмешался в толпу рабочих, украшавших аббатство, проскользнул в собор, спрятался в гробнице Исповедника[36] и уснул так крепко, что на следующее утро чуть не проспал коронацию. Он говорил, что частые повторения этого драгоценного урока укрепляют его в намерении извлечь из него пользу для своего народа и что, пока жив, он будет рассказывать эту историю, оживляя в своей памяти скорбные впечатления и укрепляя в своем сердце ростки сострадания.
Майлс Гендон и Том Кенти во все его краткое царствование оставались его любимцами и искренне оплакивали его, когда он умер. Добрый граф Кентский был достаточно благоразумен и не слишком злоупотреблял своей особой привилегией, но все же он воспользовался ею дважды, кроме того случая, который нам известен: один раз — при восшествии на престол королевы Марии, и другой — при восшествии на престол королевы Елизаветы. Один из его потомков воспользовался тою же привилегией при восшествии на престол Иакова I. Прежде чем этой привилегией собрался воспользоваться его сын, прошло около четверти века и «привилегия Кентов» была забыта большинством придворных, так что когда в один прекрасный день тогдашний Кент позволил себе сесть в присутствии Карла I, поднялся страшный переполох! Но дело скоро объяснилось, и привилегия была подтверждена. Последний из графов Кентов пал в гражданских войнах времен Английской революции, сражаясь за короля, и с его смертью кончилась эта странная привилегия.
Том Кенти дожил до глубокой старости; он был красивый седовласый старик величавой и кроткой наружности. Все искренне уважали его и оказывали почет его странной, особой одежде, которая напоминала о том, что «в свое время он сидел на престоле». При его появлении все расступались, давали ему дорогу и шептали друг другу:
— Сними шляпу, это королевский воспитанник!
И все кланялись ему, а он в ответ ласково улыбался; и эту улыбку ценили высоко, ибо во время описанных здесь событий он вел себя с таким благородством.
Да, король Эдуард VI жил недолго, бедный мальчик, но он достойно прожил свои годы. Не раз, когда какой-нибудь важный сановник, какой-нибудь раззолоченный вассал короны упрекал его в излишней снисходительности или доказывал, что тот или другой закон, который хотел он смягчить, и без того достаточно мягок и не причиняет никому чрезмерных стеснений и мук, юный король устремлял на него свои большие, красноречивые, полные грустного сострадания глаза и говорил:
— Что ты знаешь об угнетениях и муках? Об этом знаю я, знает мой народ, но не ты.
По тем жестоким временам царствование Эдуарда VI было на редкость милосердным и кротким. И теперь, расставаясь с ним, попытаемся сохранить о нем добрую память.
Разве могли в жизни произойти те необыкновенные события, о которых рассказал Марк Твен? В книге вы прочли, будто бы в Англии около четырехсот лет тому назад королем стал маленький оборвыш со Двора Отбро сов, а принц Эдуард VI вдруг сказался за стенами своего великолепного дворца, без власти, без слуг, никем не признанным бродягой, нищим. Разве был такой случай в истории Англии?
Нет, конечно. Английская история не знала такою чудесного, сказочного приключения. Недаром и сам писатель предупреждает в предисловии тех, кто возьмется за его книгу: повесть эта похожа скорее на старинное предание. Но преданию этому можно верить в главном — вы узнаете о том, какой была Англия в XVI веке.
Вот вы вместе с Томом очутились во дворце, и перед вами раскрывается пышный, уродливый и жестокий мир королевского двора. Начитавшись книг о королях и принцах, благородных рыцарях и прекрасных дамах, Том мечтал хоть одним глазком взглянуть на этот недоступный ему мир. Но как прекрасны были его недавние мечты и как мрачна и ужасна была действительность!
Жизнь принца оказалась совсем не такой, каком она представлялась Тому в мечтах. Очутившись во дворце, Том с первых же минут почувствовал себя пленником, попавшим в раззолоченную клетку. Конечно, во Дворе Отбросов Тому жилось трудно — приходилось переносить бедность, голод, побои отца, — но зато он был свободен, у него было много товарищей, они вместе играли, купались… Недаром Эдуард, когда услышал об играх Тома, воскликнул, что он отдал бы корону за удовольствие побегать босиком по грязи, поплавать вместе с другими мальчиками в канале. И Том, став королем, думал: «Чем прогневил я господа бога, что он отнял у меня солнечный свет, свежий воздух, поля и луга и запер меня в этой темнице, сделал меня королем!..»
Вы смеетесь над нелепыми правилами этикета королевского двора, когда Марк Твен рассказывает, как во время торжественного обряда одевания пышная одежда Тома переходила из рук в руки доброго десятка сановников. Придворные одевали, раздевали, подавали и принимали — делали за Тома все, что можно сделать за другого человека. Том в первый день даже побоялся почесать нос — он думал, что и на этот случай существуют какие-нибудь сложные правила, свой обряд.
Привыкнув все делать сам, этот уличный мальчишка увидел в пышных церемониях, в том, что у него свита в триста восемьдесят четыре человека, не почет, а нелепость и скуку. Недаром он заявил, что незачем превращать его в несчастную безмозглую куклу, точно у него нет ни рук, ни головы.
Но королевский двор оказался совсем не таким, каким он был в грезах, не только потому, что правила этикета, вековые обычаи сковывали Тома, лишали его свободы. Чем дольше играл он роль принца, тем больше видел, каким безжалостным к человеку, к народу был этот сказочно пышный двор. Том понял, как жесток старый король, хотя по отношению к Тому он был ласковым и добрым. А когда по приказу короля должны были отрубить голову герцогу Норфольку, то все придворные беспрекословно склонились перед монаршей волей, весь парламент рабски подчинился его решению.
А «мальчик для порки»! Том долго не мог понять, зачем находится при дворе этот худенький, одетый во все черное мальчик. Как бессердечны были люди, которые могли изобрести такую позорную и мучительную должность!
Вместе с Томом вы начинаете понимать, что скрывается за золочеными решетками королевского дворца, а вместе с будущим королем Англии, Эдуардом, вы узнаете жизнь улиц и базаров, дорог и лесов страны — жизнь английского народа.
Эдуард сталкивается с многочисленными жертвами жестоких законов королевства. Толпы бродяг и нищих, воровские шайки наподобие той, с которой ему приходится некоторое время жить вместе, — это не выдумка писателя; в этом Марк Твен исторически точен. В Англии тех лет богатые лорды разводили огромные стада овец, чтобы добыть шерсть для развивавшейся текстильной промышленности. Понадобились обширные пастбища, и крестьян стали сгонять с земли.
