Ознакомительная версия.
– Ты сыграешь лучше, – хихикает Сфинкс, – репку. Или мышку. А Царевну-лягушку буду играть я.
– Почему это – ты? – Варвара без Сергея бывает скандалисткой. При нем, серьезном и спокойном, скандалить неудобно. – Кто ты такая, Надя-Сфинкс? Что в тебе напоминает Царевну?
– Ну как же? У меня большой рот, как у настоящей лягушки. И у меня зеленые глаза.
– Вот придумала! Глаза у лягушек не зеленые!
– А какие?
– Болотного цвета!
Девчонки ругались до хрипоты. Но вдруг замолчали, забыв о ссоре. Они увидели Лидку Князеву. И они увидели Салата. Лидка и Салат медленно прошли мимо, он обнимал ее за плечи, заглядывал ей в лицо, что-то тихо говорил. А она тихо отвечала.
– Лида! – окликнула ее Агата. – Кого ты хочешь играть в спектакле? Майского жука? Или птичку-синичку?
– Лида будет играть главную роль, – ответил им Салат и помахал на прощание рукой.
А Лидка сказала:
– Мы спешим в кафе «Тройка». Салат получил первую премию на конкурсе салатов в Париже. Вот так!
И они ушли. А девчонки остались с раскрытыми ртами. Так сбылась мечта Лидки Князевой.
Они собрались все в той же маленькой комнате, чтобы вести разговоры о жизни. Ничего нет интереснее таких разговоров, особенно если они о любви. И девчонки шестого «Б» сидели в уголке на матах.
Сильная сказала:
– Главное в семейной жизни – выдержка и терпение. Иначе все развалится.
Мы ждем от отношений вроде бы немногого: чтобы близкий человек нас понимал, чтобы нам сочувствовал, чтобы он был без вредных привычек. И так далее. Но мы забываем побеспокоиться об очень важном: не устал ли он от нас? Не слишком ли часто мы его пилим? Создаем напряженную обстановку. Да, семейная жизнь – нелегкая работа. И мы постепенно становимся невыносимыми. И от нас спасаются, иной раз бессознательно.
– Но мы себя самих никогда не виним, – поддержала Сиреневая.
– Ты, Сиреневая, самая терпеливая и уступчивая из нас, – тихо сказала Синеглазка, – я бы хотела быть такой, но мне не дано. Вот и живу одна, поругаться не с кем, – она горько усмехнулась.
– Главное, помнить: в семейном конфликте виноваты всегда двое. Я этого раньше не понимала, была требовательной. И что? Одиночество…
– А будешь брать вину на себя, – парировала редакторша, – муж окончательно распустится. На голову сядет. Надо держать его в руках.
– Держи, да не вырони, – съязвила Кассирша. Она всегда сердится на редакторшу: образованная, книги читает, а ума маловато. И муж бегает за каждой юбкой.
– А Салат вернулся, – вырвалось у Лидки. – Хоть и пропадал долго, а вернулся ко мне. Это главное.
– С выводами не спеши, – отмахнулась от Лидки Сиреневая, – ваши проблемы – детские.
– А вот и нет, – не стерпела Агата, – измена, она всегда измена. Предателей ненавижу. И ревность – тяжелое чувство.
– Тогда бросай его!
– Не дождешься, – Агата показала Лидке фигу.
– Девчонки! Не ссориться! – Сильная постучала по столу ключом, совсем как математичка или Курица.
– Давайте приведем примеры из жизни, – предложила Сиреневая. – Например, разговор из нашего дома. Хотите?
– Конечно. В твоей жизни примеры всегда классные, – сказала Кассирша.
– Тогда слушайте. Утро, пьем кофе, мой Рассеянный спрашивает: «В каком свитере ты посоветуешь мне идти?» – «Смотря куда пойдешь», – отвечаю без всякой задней мысли.
«Как – куда? На работу, в офис». – «Тогда надевай серый, он к серому костюму идет и к твоим серым честным глазам», – добавляю опять же без подвоха. Тут ему бы и закрыть тему, как говорят наши милые девчонки. Но он рассеянный, он брякает: «Но после работы я иду в один дом, меня пригласили, – тут он спохватывается, – серый свитер не нарядный, а мне хочется быть элегантным. Ведь в гости иду к коллеге. Такой хороший мужик». – «Как зовут коллегу?» – простодушно спрашиваю я. «Нонна», – мой Рассеянный проговорился и сам удивленно на меня уставился. Лицо такое, как будто он хочет спросить: «Кто тут сейчас лишнее ляпнул?» Я стала смеяться, а он похлопал глазами и говорит: «Ну то есть Степан Иванович, заместитель главного бухгалтера».
Бывшие обиженные хохотали долго. Они жалели Сиреневую и восхищались ее выдержкой и снисходительностью.
– У вас, Сиреневая, тонкое чувство юмора, – заметила Оля.
– Если бы не чувство юмора, давно бы его выставила за дверь с чемоданом и ноутбуком. Но – не могу.
– Теперь мой диалог из прошлой семейной жизни, – Сильная редко вспоминает прошедшие неприятности. Но сегодня у нее такое настроение – хочется поделиться. – Муж пришел домой, говорит невнятно: «Добрыйвечер», в одно слово. Это первый признак: он пьян. «Где ты был?» – спрашиваю я, а саму трясет от обиды, от презрения. «В парикмахерской. С другом зашли, а что? Нельзя с другом зайти посидеть? Ну задержался, ну не позвонил. Какоеимеетзначение?» Опять в одно слово. Грохаю тарелку об пол, ухожу в свою комнату. Так закончилась одна из тысяч подобных бесед. Да, я была не на высоте. Но высота, наверное, у каждого своя, предел достигнешь, а выше нельзя.
– Просто ты его не любила, – сказала кассирша по прозвищу Кассирша. – Не ценила.
– Я себя слишком высоко ценила, – с грустью добавила Сильная.
Они помолчали, каждая, услышав историю Сильной, почему-то подумала о себе. У всех проблемы.
– Можно я расскажу? – вдруг предложила Агата. – У нас тоже бывают интересные разговоры.
– Расскажи, – закивали все.
Только редакторша проворчала:
– Детский лепет и дома надоедает.
Агата не обратила внимания на это занудство и начала рассказывать:
– Встретились в классе. У меня новая юбочка, зеленая, под цвет глаз. Он глянул и спросил: «Чего вырядилась?» Я поняла, что юбочка ему понравилась. Тут подошел Гриша и дал мне тетрадь по математике, я хотела домашнее задание списать. Леха зарычал: «Совсем отупела, не может взять тетрадку у соседа». Он скинул тетрадь на пол и толкнул меня в бок локтем. Локоть острый, больно. Обозвал «Агатой легкого поведения». Я была рада: ревность, высокая любовь и прекрасное хамство. И весь день было прекрасное настроение.
Все смеялись над этим рассказом о большой любви. Но Агата добавила грустно:
– А теперь он толкает и оскорбляет другую девочку, недавно запустил в нее здоровой ледышкой.
– Значит, тоже налево ходит, – посочувствовала Синеглазка.
– Вернется, – успокоила Сиреневая.
– Забавно и трогательно, а чувства-то настоящие, – подвела итог Сильная.
Лидка Князева и Салат сидели в кафе «Тройка» за столиком у окна. В кафе много народу, почти все столики заняты.
– Троечники, – тихо сказала Лидка.
– Ты, Лида, остроумная, – засмеялся Салат, хотя слышал эту шутку раз сто или даже сто пятьдесят.
– Я тоже так считаю. А наши девчонки говорят, что у меня нет чувства юмора. У меня очень даже есть чувство юмора. И чувство ехидства. И чувство прикола. Хочешь, расскажу анекдот?
– Расскажи, Лида.
Она молча зашевелила губами, наморщила лоб и, наконец, проговорила:
– Смешной анекдот, – засмеялась, – но я его не весь помню.
– Ладно, расскажешь в другой раз. А сейчас закажем что-нибудь вкусное. Выбирай, Лида. – Он протянул ей карту с названиями разных блюд.
Лидка читала вслух:
– Салат «Нежный шепот». Салат «Дикая фантазия». Салат «Горькие слезы». – Лидка спросила: – А почему он называется «Горькие слезы»? Для прикола?
– В нем перец, горчица и лук. Можно заплакать, но вообще – шутка. А еще есть салат «Чувство юмора».
– И что в нем смешного?
– В него кладут белое мясо, черные сухарики, соленые грибы, сладкий перец, зерна кукурузы, вареные яйца. И обязательно что-нибудь неожиданное. Крошки шоколада. Или апельсинные дольки. А иногда – немного варенья из черной смородины.
– Вкусно? Ты пробовал?
– Конечно. Я его сам придумал. Пока делаешь новое блюдо, сам толком не знаешь, каким оно получится. Этот салат нравится веселым людям с фантазией.
На маленькой сцене в это время танцевали две девушки. Музыка играла негромко, девушки, светленькая и черненькая, весело кружились и подпрыгивали.
– Это Валя и Настя, – сообщил Салат и зааплодировал.
Лидка надулась:
– Выпендриваются. Так танцевать может любая девчонка.
– Что ты выбираешь? – попытался отвлечь хмурую Лидку Салат.
– «Чувство юмора», – Лидка легко отвлеклась. Ей всегда хочется быть в центре внимания, – а пить я люблю апельсиновый сок из высокого стакана. Можно мы это попросим? И соломинки.
Они с удовольствием съели необыкновенный салат. Сидели, не спеша потягивали сок.
И тут Лидка вдруг сказала:
– В доме плясуна вся семья плясать должна.
Она сказала это громко, вокруг засмеялись и захлопали, под эти аплодисменты почти все «троечники» стали танцевать. Места было мало, но современные танцы и не требуют огромного зала. Главное – попрыгать и оттянуться.
– Приличный отдых молодежи! – потирал руки директор Туфелькин, он не усидел в своем кабинете и тоже пустился в пляс.
Ознакомительная версия.
