— Давай держать совет, начальник экспедиции. Мы сегодня здесь последний день, завтра перебазируемся, а работы еще хватает. Я, конечно, учитываю, что вы устали, отощали и все такое, но сбываться с места, не закончив самую малость, никак нельзя. Может, подмогнете?
— Какой разговор, Леонид Григорьевич!
— Вот и отлично. Вы нам подмогнете, а мы вам. Последним рейсом вертолета доставим прямехонько в Сохой.
— Неужто… можно? — ушам своим не поверил Цырен. — У нас и денег-то нет…
— Не беда, зайцами устрою. А помощь мне от вас нужна такая…
Денек действительно выдался напряженный. Только поздно вечером, когда все образцы были упакованы, участники двух экспедиций собрались у костра. Леонид Григорьевич раскурил трубку.
— Ну, а теперь докладывайте о своих успехах. Что искали, что нашли, чему обязаны мы столь приятным знакомством…
Догорал костер, о котором все забыли, плескалась невдалеке беспокойная Ульча, сиял над головой усыпанный звездами небосвод, а изыскатели, расположившись у огонька, слушали неторопливый рассказ Валюхи. О школьном музее и Серебряном острове. О верблюдах Чингисхана и партизанском зимовье. Наконец, пришел черед «Записок» Федора Копытова.
Петрович подкинул хворосту в костер, стало светлее, Над брезентовым лагерем экспедиции, над затихшим лесом звучало:
— «Все мои помыслы о будущем связаны с Сибирью. Сибирский простор! сибирские богатства плюс самая передовая наука — вот где неисчерпаемый кладезь нашего народа. И нет для меня большего счастья, чем посвятить жизнь этому краю…»
— Какой человечище! — воскликнула геолог Зоя Ильинична. — И ведь было ему тогда….
— Всего двадцать два года, — подсказал Рудик.
Несмело, как первоклашка на уроке, поднял руку Петрович:
— Патроны-то вы зазря искали, ребятки. И не беда, что заплутали, все равно не нашли бы. Потому как на те патроны мы с дружками еще в двадццть шестом году наткнулись. И как есть на Седьмом Ключе. Уйма была патронов, и хоть многие отсырели, все равно хватило всей деревне аж на три охотничьих сезона. Винтовки-то еще с гражданки кой у кого остались… Вот, значит, какое дело. А мы-то гадали: откуда такая уйма патронов?..
— Так вы здешний?
— Ну, не так чтобы уж совсем. Здешние одни медведи. С Киренги мы. Правда, от нас до Медвежьей не шибко-то близко, да разве это расстояние для охотника, ежели хоть сто километров? А про Кольцова я вам вот что скажу. Напоролся он со своим маленьким отрядом на беляков. Потому и не дождался Михаил…
— Занятная история, — вступил в разговор Леонид Григорьевич. — И поучительная. С удовольствием сходил бы взглянуть на партизанскую базу, да все дела… — Он вздохнул. — И что любопытно: в одной и той же тайге, в одно и то же время вы ищете прошлое, а мы будущее. И ничего, находим.
— Будущее? Это в каком смысле?
— В самом прямом. Причем не только ищем, но и закладываем фундамент. Хотите, приоткрою вам это будущее?
— Еще бы, конечно!
— Тогда смотрите! В каждом живописном заливе среди причудливых скал отражается в зеркале воды красивое современное здание. К нему подходит шоссе, виток за витком одолевшее горы. А от здания в разные стороны-расходятся посыпанные песком дорожки. К источнику минеральных вод, более знаменитых, чем кавказские. К отгороженному прямо в море бассейну с подогретой водой. К гигантскому аквариуму, через стеклянные стенки которого можно наблюдать естественную жизнь нерпы и омуля. В кедровый бор, где так легко дышится. В отдаленные охотничьи и рыбацкие избушки. И даже к батискафу — для желающих совершить прогулку на дно морское…
— Фантастика! — не выдержал Рудик.
— Как сказать! Если и фантастика, то вполне научная. Вы, конечно, слышали, что принято решение об охране и бережном использовании Байкала.
И это не начало, это продолжение политики хозяйского отношения к нашему славному морю. Запрещение вырубок леса на крутых склонах, строительство рыборазводных заводов, ограничение лова омуля уже принесли свои плоды. Но надо понять: использование и охрана — не противоположности, а две стороны медали. Некоторые участки побережья будут объявлены Национальным парком, то есть по сути крупнейшим в мире заповедником. На других вырастут дворцы санаториев, гостиниц, пансионатов. Третьи станут зонами промышленного развития. Вы не хуже меня знаете про богатства Байкала — используются они еще недостаточно.
— А не повредим Байкалу? — спросил Санька. — Лучше бы уж сразу все озеро объявить заповедником.
— Это не решение проблемы, ребята. Не решение! Есть другой подход, более разумный: использовать, но с особой бережливостью. А главное богатство Байкала… Что бы вы думали? Сам Байкал — с его неповторимой красотой, чистотой, дикостью. В этом смысле он, можно сказать, достояние человечества. На нашей старушке Земле все меньше остается таких первозданных уголков, где человек чувствовал бы себя сыном природы. Как это Аэлита называла Лося?
— Сын Неба?
— Вот-вот. А мы — Сыны Земли. И если человек с детства не почувствует себя Сыном Земли, он попросту не станет счастливым. Поэтому-то от желающих отдыхать на Байкале отбоя нет. Например, каждый третий москвич хотел бы провести отпуск здесь. А зарубежные гости! И в то же время мы не только не агитируем приезжать на Байкал — сдерживаем поток туристов. Почему? Ни дорог, ни гостиниц, ни столовых, ни турбаз. За небольшим исключением…
— Вот и построили бы! — усмехнулась Валюха. — А доходы от туристов можно возвращать Байкалу: разводить рыбу, садить леса, переселять зверей…
— Ты права, Валя. Для того и создается Национальный парк, чтобы, с одной стороны, охранять, а с другой — использовать. Но тут выступает на сцену экономика. Страна у нас богатая, но потому она и богатая, что каждый рубль, как говорится, при деле. Строить поселки, причалы, прокладывать дороги в условиях Байкала — работа крайне трудоемкая. Если их создавать только для туристов вот в такой глухомани, — он повел рукой по невидимым во тьме горам, — не скоро же окупятся затраты. Вот почему и стараемся решать проблему комплексно. За пять лет затраты окупаются, а дорога и порт…
— Достанутся туристам?
— Разумеется!
— Потому и ваша экспедиция называется комплексной?
— Отчасти. Хотя наша задача более скромная. Мы планируем сеть дорог в Прибайкалье. Однако с таким расчетом, чтобы служили они не только леспромхозам и рудникам, но и туризму. Как вы думаете, во что упирается в первую голову развитие нашего района? Ну, что же вы молчите? Тогда возьмем шире. Пока по-настоящему освоена только южная Сибирь, средняя же и северная — все еще белое пятно на карте страны. Так с чего же мы должны начать, чтобы двинуть вперед развитие этих богатейших районов?
— С дорог?
— Правильно, Рудик! Именно потому и строится БАМ, который вдохнет новую жизнь. во всю среднюю Сибирь. Подойдет магистраль и к Байкалу… Так сказать, разветвление кровеносных сосудов, несущих жизнь в тайгу. Увидите, лет через двадцать мои «фантастическая» картина станет явью…
Леонид Григорьевич выколотил погасшую трубку, положил ее на траву.
— А если бы вы, ребята, вышли из тайги не вчера, а через три года, — добавила Зоя Ильинична, — попали бы в уютный поселочек с четырехэтажкой школой, столовой, клубом. А здесь, где мы сидим, перепрыгнет через Ульчу мост.
— А можно прямо сейчас дать название поселку? — вскочила Валюха.
Леонид Григорьевич развел руками.
— Что ж, если название удачное, нанесем на схему!
— Удачное, Леонид Григорьевич, удачное! Вы же сами его придумали. Встреча с Будущим!
— И в самом деле! Чтобы потом рассказывали легенду о четверых байкальских робинзонах, заблудившихся в этих местах…
— И спасенных изыскателями, — подхватил Цырен.
— Попробуем предложить. Вы не против, Зоя Ильинична?
— Что вы! Двумя руками «за».
— Пусть будет Встреча с Будущим. Хотя у меня, признаться, возникла мысль связать название поселка с вашими поисками… с партизанскими тропами… с отрядом Копытова. Будущего без прошлого не бывает.
ПРОЩАЙ, ДЕТСТВО
Уронив голову, стоял Цырен над свежей могилой, и слезы катились по его щекам.
«Как же так? — твердил он себе. — Как же так? Не уберег я тебя, Константин Булунович, дорогой мой старик. Оставил одного, не помог в последний час. Даже не попрощался… Единственная в мире родная душа. И мать, и отец, и малое дитя… Не уберег! А ты-то как же не дождался Цырена, своего непутевого внука, который столько огорчений тебе доставил?..»
Словно сквозь туман видел он, как всхлипывала. Валюха, спрятав лицо в ладони. А рядом, плечо к плечу, стояли друзья — Санька и Рудик. Были здесь и другие хорошие люди: родители друзей, одноклассники, соседи, учителя, Павел Егорович, Фаина Дмитриевна и люди, которых он видел впервые, в их числе его родная тетка, дочь деда, — и никто не мог облегчить его горе. Разделить — да, но не облегчить.
