Сбор был назначен в пионерской комнате. Ребята стояли кучками, о чём-то тихо переговариваясь между собой. Девочки сидели на скамейках, подобрав ноги и сложив на коленях руки. Не было обычного шума, острот и поддразнивания друг друга.
Митя беглым взглядом окинул собравшихся, поздоровался и сел за стол.
Приход учителя вызвал движение среди ребят. Здоровались негромко, усаживались, стараясь не скрипеть стульями.
Васёк Трубачёв стоял рядом с Одинцовым. Саша незаметно для себя придвинулся ближе к Ваську. Мазин, засунув руки в карманы, стоял в стороне. Глаза у него были тусклые, лицо равнодушное.
Рядом с ним Петя Русаков со своим серым личиком был похож на мокрого воробушка. Он ёжился и натягивал рукава курточки.
Лида Зорина, усадив своё звено на скамейку, сидела сбоку с напряжённым, страдальческим выражением лица, склонив набок чёрную, гладко причёсанную головку. Синицына, расталкивая локтями соседок, уселась посередине скамейки и смотрела на Митю и учителя так, чтобы они могли прочесть на её лице, что она ни в чём не виновата. За её спиной слышалось короткое взволнованное дыхание Малютина — он только что спорил с кем-то из ребят и никак не мог успокоиться.
— Малютин! Сядь! — шептала ему Валя Степанова.
Когда наступила полная тишина, Митя порывисто встал, с шумом отодвинув стул:
— Ребята! На сегодняшнем сборе мы должны обсудить поведение председателя совета отряда Трубачёва. Ни для кого не секрет, что последнее время Трубачёв ведёт себя плохо…
По комнате пронёсся неясный шум — все повернули головы в сторону Трубачёва. Трубачёв двинулся вперёд. Лицо у него побелело, и рыжий чуб загорелся на лбу.
«Эх, жалко парня!» — с досадой подумал Митя и тут же, рассердившись на себя, крепко стукнул кулаком по столу:
— Да, плохо! Недостойно пионера! Срывает дисциплину в классе, самовольно уходит с уроков, не является в школу и в конце концов зачёркивает свою фамилию в статье Одинцова…
— Я не зачёркивал! — с силой выкрикнул Васёк.
Кучка ребят дрогнула и сдвинулась тесней. Кто-то из девочек громко вздохнул. Валя Степанова смахнула со лба разлетающиеся ниточки волос и крепко сжала ладони. У Нади Глушковой на круглом лице выступила лёгкая испарина. Лида не шелохнулась.
— Трубачёв! Подойди сюда!
Васёк подошёл к столу и стал перед Митей.
Сергей Николаевич вдруг вспомнил, как доверчиво и решительно пошёл с ним Трубачёв на этот сбор — может быть, он надеялся, что учитель будет защищать его?
Сергей Николаевич поднял голову и посмотрел на ребят. «Если бы они знали, как мне больно за этого мальчишку», — с горечью подумал он, переводя на Трубачёва спокойный и строгий взгляд.
Этот взгляд говорил: «Ты виноват — отвечай!»
Но Васёк не искал поддержки учителя. Он не отрываясь смотрел в лицо Мити и только иногда повторял:
— Я не зачёркивал фамилии.
Митя внимательно посмотрел на него:
— Допустим, что так. Мы это разберём. Но это не снимает с тебя ответственности за другие поступки. Ты ссоришься с Сашей Булгаковым, обижаешь товарища, которого мы все уважаем за то, что он помогает своей матери. О помощи в семье мы здесь говорили не раз, а ты позволяешь себе бросать какие-то глупые насмешки. — Митя смёл со стола попавшуюся ему под руку промокашку, взъерошил волосы. — Это поступок нетоварищеский и непионерский. Я не знаю, как ты себя ведёшь дома по отношению к своим домашним…
Васёк вспомнил сморщенное, обиженное лицо тётки и густо покраснел.
— Об этом нужно тебе подумать, Трубачёв! И крепко подумать! Стыдно! Ты меня понимаешь…
Васёк молчал, упрямо сдвинув брови.
— Я говорю не с дошкольником, а с человеком, который должен отвечать за себя. Я говорю с пионером, председателем совета отряда, Трубачёв!
Васёк крепко прижал к бокам опущенные руки.
— Есть… — чуть слышно сказал он.
— Хорошо. Это не всё. Я хочу знать ещё, Трубачёв, как ты смел уйти самовольно с урока и на другой день не явиться в класс? Что это тебе, шутки, что ли?
Митя второпях не подобрал другого выражения и, снова рассердившись на себя, напал на Трубачёва:
— Учёбу срываешь, нарушаешь дисциплину, роняешь свой авторитет в глазах товарищей! Мы тебя выбрали председателем совета отряда… Что это, Трубачёв?
Васёк молчал.
— Я спрашиваю тебя: почему ты ушёл с урока? — настойчиво повторил Митя.
— Я ушёл, потому что все думали на меня…
— Что думали на тебя?
— Что я зачеркнул фамилию…
— Не понимаю, — нетерпеливо сказал Митя, — объяснись…
Ребята зашумели, задвигались. Сбоку, оттирая от стола Трубачёва, поспешно вырос Мазин.
— Надо разобраться… — хрипло сказал он. — С самого начала. Тут виноват мел, понятно?
Ребята вытянули головы:
— Чего, чего?
Митя нахмурился:
— В чём дело, Мазин?
Сергей Николаевич с интересом смотрел на крепкую, коренастую фигуру Мазина, на живые, острые щёлочки его глаз и спокойное упорство в лице.
— Из-за чего вышла ссора в классе? Из-за мела! Вот он. — Мазин вытащил из кармана кусок мела и положил его на стол.
Девочки ахнули и зашептались. Ребята заглядывали через головы друг друга — каждому хотелось посмотреть на тоненький длинный кусочек мела.
— Вот он, проклятый мел. Трубачёв тут ни при чём. В тот день Русакова должны были вызвать, а он не знал… как это… глаголов, что ли… И я стащил мел, чтобы Русакова не успели спросить… Это раз. — Он обернулся, поглядел на испуганное лицо Пети и усмехнулся. — Ладно. Я всё на себя беру. А насчёт ссоры… Это тоже надо разобраться.
