Том растерянно захлопал глазами.
— Ну… — выдохнул он, — это все, на что его хватило. Делать было нечего — и Риддл решил досмотреть этот безумный сон до конца в надежде, что рано или поздно проснется и всё кончится, жизнь вернётся в нормальную колею. Ведь так и должно быть, да?
— Ты не спишь! — неожиданно заговорил ещё один голос, Том резко обернулся и увидел стоящего позади него мальчика, лет двенадцати, — избитого, с синяками и ссадинами, в старом плаще поверх поношенной мантии. Риддл тут же узнал это лицо: бирюзовые глаза, полные страха и мольбы, — они были его собственными глазами. — Том, прошу тебя… это не сон, ты встал на этот путь со дня смерти Ханны Хидди или, может, даже раньше. Дневник стал последней каплей, — мы боролись за тебя, мы насылали на тебя ночные кошмары. И теперь решили, что выбор за тобой.
— У меня болит голова, и всё происходящее не имеет смысла, а я хочу домой! — выдохнул Том.
Вирес Ультио метнул в сторону Фидес Студиум злобную усмешку.
— Может, мне тоже стоит принять участие в объяснении?
— Сначала я, — решительно возразил крошка-призрак. — Присядь, Том.
Том в совершеннейшем смятении послушно опустился на пол, а напротив, скрестив ноги, присел юный призрак. Вирес Ультио предпочел стоять. Вздохнув и бросив на Вирес Ультио беспомощный взгляд, Фидес Студиум начал:
— С раннего детства тебя переполняли эмоции: гнев, печаль, стремление к силе, — в зависимости от ситуации. Верно? — Том кивнул, и Фидес Студиум продолжил. — Каждый человек, рождаясь, имеет два начала. Одно из них — макиавеллиевское — требует самоутверждения и мести. Другое мечтает повиноваться существующим правилам, мечтает о тихой, бесконфликтной жизни. И большинство людей выбирает последнее, но ты, Том… — Фидес Студиум тяжело вздохнул. — У тебя было слишком много причин, чтобы предпочесть Вирес Ультио: ты горяч, горд, страстен, независим и замкнут. Ты всегда мечтал отомстить всем, кто обижал тебя, всегда хотел обладать властью, но не знал — какой именно. Но, с другой стороны, ты любил — любил и потерял свою любовь. Ты, как никто другой, понимаешь, что такое «разбитое сердце»; кто, если не ты, знает, что такое наслаждаться любовью к другому. Том, другая часть тебя всегда мечтала о нормальной жизни: вырасти, завести семью и просто жить, радуясь тому, что дала тебе судьба. Мы — и я, и Вирес Ультио — открыли перед тобой свои карты. Мы оба временами пытались подчинить тебя себе, пытались внушить: существует лишь единственный путь, которым ты можешь пройти по жизни. Однажды особенно неприятный спор между нами — ты учился тогда на пятом курсе — завершился тем, что Вирес Ультио проклял меня, наслав Горящее Заклятье. Мои ожоги тогда стали твоими. Помнишь?
У Тома засосало под ложечкой. Он вспомнил.
— Я не забуду этого до конца моих дней, — тихо откликнулся парень.
— Да-да, — закатив глаза, подхватил Вирес Ультио, — именно тогда Дамблдор случайно вытянул меня из твоего разума. Фидес Студиум сделал всё, чтобы так и оставить меня снаружи, но у него ничего не вышло. Что, прогадал, маленький придурок? — обратился он ко второму призраку, тут же отпрянувшему от него, словно ожидая пинка. — Будто ты не знал, что тело не может существовать, если в нём нарушен баланс между этими двумя составляющими, — баланс, который поддерживается засчет темной стороны! Забыл, придурок, как он едва не выскочил из окна, решив, что может летать?
— А кто-то может жить, не имея в душе половины совести? — взорвался в ответ Фидес Студиум, в то время как Том, чувствуя, что в голове всё перепуталось, просто наблюдал за происходящим. — Нет, жить-то, конечно, можно, вот только что это будет за жизнь?
— Так, прекрасно! — громко произнес Том, и духи умолкли. — А теперь скажите — зачем меня сюда приволокли?
— Дело вот в чём, Том: ты достиг черты, переступив которую можешь превратиться в двух совершенно разных людей, — мрачно пояснил Фидес Студиум. — Один — это Том Марволо Риддл, чувствительный и капризный, обожаемый учителями и отчаянно нуждающийся в друзьях. Да, он с характером, — но, в общем, ничего экстраординарного. Он мечтает жить долго и счастливо, хочет вырасти и стать преподавателем в Хогвартсе, надеется забыть обо всех тёмных опытах, которые рискнул поставить. Мечтает, чтобы люди вспоминали его добрым словом.
— А другой, — подхватил Вирес Ультио, — Лорд Вольдеморт — могущественный и честолюбивый, настоящий слизеринец, готовый силой отстаивать свои желания. Ему не нужны товарищи — он знает, к чему может привести дружба. Он станет величайшим колдуном всех времен, и он готов это доказать прямо сейчас. Он хочет, чтобы перед ним трепетали, заискивали, и отомстит всем своим обидчикам, — ведь те заслуживают этого.
— И теперь мы не можем больше жить в тебе вдвоём, — закончил Фидес Студиум. — Написал-то дневник Том Риддл, но на его страницах живет Лорд Вольдеморт.
Теперь голова у Тома заболела ещё сильнее.
— То есть я должен из вас двоих выбрать кого-то одного?
Вирес Ультио радостно закивал:
— Выбери Лорда Вольдеморта — и дух мощи и мести вознесёт тебя на вершину силы и величия. А этот маленький надоедливый придурок — кстати, причина всех твоих жизненных неприятностей, — исчезнет, чтобы больше никогда не вернуться. Я — воплощение Лорда Вольдеморта, и если мы выйдем победителями, то следующее место в Кольце Тьмы — наше. Большего могущества, чем там, приобрести нельзя. Прошу…
— Неужели ты и вправду хочешь быть тёмным магом?! — в отчаянии возопил Фидес Студиум. — Разве в этом счастье? Неужели в этом вся суть того, что ты хочешь от жизни? Разве любовь для тебя не важнее? Подумай об этом, Том, подумай, как следует! Вспомни ту эйфорию, что обуяла тебя, когда Лорд Вольдеморт убил твоего отца, а потом сравни её с тем, что ты чувствовал, когда был с Лили! Ненависть против любви — что же сильнее? Могущество или преданность? Том Риддл — двенадцатый член Круга Света. Так что же сильнее? Что же ты предпочтешь?
В голове Тома замелькали образы, зазвучали голоса, эмоции захлестнули его. Он словно смотрел из окна: вот они бегут с Лили, держась за руки. Но картинка резко сменилась, — и вот он уже на похоронах Лили стоит на коленях и рыдает, перечитывая и перечитывая её имя, выбитое на могильном камне. А вот и Ханна, — маленький, взъерошенный мальчишка машет ей на прощание и бежит к платформе девять и три четверти. И, напоследок, он заглянул сквозь окошечко в родильное отделение, где умирающая мать укачивала его на руках, не отрывая влюбленного взгляда…
Любовь всегда причиняет боль. Кто может с этим поспорить? Нет, это невозможно вспоминать… Избегай любви — и боль минует тебя!
А как же месть? Убийство? Сам процесс был на удивление весел и интересен, если бы не чувство вины. Однако коль причиной последнего был Фидес Студиум… Он и заставлял его любить, заставлял испытывать стыд и вину, — этот идиот вообще может сделать что-то нормальное?
Нет, сила — вот что ему было нужно на самом деле. С ней ты всегда в выигрыше и никогда не испытываешь боли. А чего там хотел Том Риддл? Вырасти и стать учителем? И ради чего? Нет, сила — вот то, что может дать тебе счастье. Любовь есть боль. Сила же никогда не причинит тех страданий, какие приносит сжигающая и испепеляющая людей любовь.
Кстати, об огне…
— Мне жарко, — заметил Том, сам не зная, чем это можно объяснить: в подземелье было холодно, но ему становилось всё жарче и жарче. — В чём дело?..
— Господи, — выдохнул Фидес Студиум, — ведь он же магид! Подобное напряжение могло привести к неуправляемой магической реакции, сейчас что-то произойдет!..
— Ну же, выбирай! — резко кинул Вирес Ультио. — Мне замолчать, отойти в сторону и освободить дорогу великому Тому Риддлу? Или же выкинем из нашей компании этого зануду, ненужный довесок совести, и займемся возвышением Лорда Вольдеморта?
Том наконец-то оторвал взгляд от пола и посмотрел на духов. Его глаза сияли алым, так ярко, что могли осветить все вокруг.
— Любовь бессмысленна и бесполезна, — с усмешкой объявил он. — Да начнется царствование Лорда Вольдеморта!
Фидес Студиум громко охнул, грудь его распахнулась, словно разорвалась, лицо перекосилось от боли, когда он посмотрел на неё.
— Том, ТОМ! Нет! — он резко повернулся к ним. — Нет, я так просто не умру! — воскликнул он. Но, увы, на его губах уже запузырилось что-то черно-красное. — И всё равно, я по-прежнему сердце и душа двенадцатого члена Круга Света — придет время, и я найду себе пристанище!
Он едва различимо мерцал и говорил очень тихо, но сказанные им слова навсегда врезались в память Тома.
— Ты уже слышал это, и тебе снова предстоит услышать: бойся сына Поттеров!
Мальчик исчез, чтобы никогда не вернуться. Вирес Ультио протянул Тому руку и помог подняться на ноги.
