— Ночной горшок, — прошептала она. — Он умер?
Джим хихикнул:
— Умер? Спит, как младенец. Уверен, горшком ему еще ни разу в жизни не доставалось…
Мендел передал ему вазу с цветами, чудом уцелевшую, и Джим плеснул воды на лицо Пэрриша. Когда он очнулся, Джим нагнулся и за шиворот поднял его на ноги.
— Где она? — спросил он. — Где девочка?
Пэрриш ничего не ответил. Даже побитый и контуженный, он сохранял удивительное самообладание, лишь с ненавистью глядел на Джима своими холодными глазами и молчал.
— Значит, не собираешься отвечать… — заключил Джим и бросил его на пол.
— Уже девять часов, мистер Тейлор, — заметил Мендел. — Скоро откроется телефонная линия. Я пошлю человека в отель позвонить. Кстати, вы что-то говорили о завтраке.
— Да, говорил. Слуги нам ничего не приготовили? Нет? Можем пожарить яичницу с беконом, сделать пару тостов. О, для вас без бекона, прошу прощения. Давайте свяжем этого подонка и пойдем посмотрим, что есть на кухне.
Джим говорил легко, но Сара-Джейн заметила, что он волнуется из-за Харриет. Они с Менделом привязали Пэрриша к балясине перил на лестнице и отправились с остальными на кухню. Сара-Джейн посмотрела на Пэрриша и тут же отвернулась, потому что от его ненавидящего взгляда у нее мурашки побежали по спине.
— Расскажите мне об этом человеке — Ли, — спустя несколько минут начал разговор Джим. — Как его там — Цадике? Что это за имя, кстати?
— На идише, — ответил Мендел, — это слово значит «святой», «праведник», что-то в этом роде. Хотя, как мы знаем, это не очень соответствует действительности. Пэрриш ему подчиняется, выполняет разные поручения. Цадик проворачивает незаконные махинации с еврейскими иммигрантами, что как раз расследует мистер Голдберг. И похоже, именно ему нужна дочь мисс Локхарт, а не нашему привязанному другу. Пэрриш всего лишь пешка. Думаю, Цадик отдал ему этот дом в качестве платы за работу. Не желаете ли мармелада, мисс Рассел?
Сара-Джейн находилась под впечатлением от этого элегантного человека, от того, как он говорил; от него веяло властью и богатством, он был похож на короля, перед которым все почтительно расступаются. И это гангстер из Сохо! И вот он сидит на кухне Фруктового дома, уважительно прислушивается к словам Джима, обращается с ним, как с равным… Она не знала, восхищаться ли, грустить или просто присоединиться к всеобщей трапезе.
Вдруг Сара-Джейн услышала шум из прихожей, чей-то голос — и тут же вспомнила, что видела в окно со второго этажа.
— О, Джим! Прости, я забыла — пока вы боролись, человек бежал к воротам — один из слуг…
Она взглянула на дверь в прихожую. Джим тоже услышал голос и вскочил. Сара-Джейн выбежала за ним в холл. Пэрриш стоял возле лестницы и потирал онемевшие руки. Рядом стоял полицейский. Сквозь открытую дверь, во дворе, Сара-Джейн заметила еще двух, они с интересом рассматривали разбитую мебель.
— Эта девушка была уволена, констебль, — сказал Пэрриш. — Видимо, она их привела.
Джим сделал шаг вперед:
— Доброе утро, констебль Эндрюс. Рад вас видеть.
Полицейский явно попал в неудобное положение.
— Послушайте, мистер Тейлор, — замялся он. — Я знаю, вы только что вернулись и, видно, ничего еще не знаете. Простите, мистер Тейлор, но боюсь, я буду вынужден отвезти вас в участок.
— Меня? За что?
— Проникновение со взломом. Нарушение общественного спокойствия. Думаю, этого достаточно. Возможно, мистер Пэрриш пожелает подать на вас в суд за вторжение в частные владения, но это его личное дело. А теперь давайте без лишнего шума…
— Вы шутите! — воскликнул Джим. — Вы же знаете, что я здесь живу, болван вы эдакий! Сколько раз я угощал вас пивом на кухне! Это его вы должны арестовать!
Полицейский, переминаясь с ноги на ногу, взглянул на Пэрриша, потом опустил глаза.
— Простите, мистер Тейлор, но закон на его стороне. Если вы не пойдете добровольно, я буду вынужден арестовать вас.
— Вы думаете, это сошло бы с рук Пэрришу, будь здесь мистер Гарланд? Вы прекрасно знаете, на чьей стороне закон!
— Я действую так, как предписывают правила, мистер Тейлор…
— Босс! — В прихожую вбежал человек и остановился, увидев, что происходит. Это был тот самый парень, что бегал к телефону.
— Да, Эл? — отозвался Мендел, стоявший возле двери на кухню.
— Это Мендел! — завопил Пэрриш. — Знаменитый гангстерский главарь из Сохо! За него назначена награда!
Полицейский пришел в замешательство. Мендел сделал шаг вперед, и Пэрриш тут же умолк.
— Ну? — обратился Мендел к пришедшему. — Какие новости?
— Пару минут назад звонил один из людей Мойши Липмана. Он сказал, что дом на площади Фурнье — тот самый, за которым они следили… Он рухнул. Провалился под землю!
— Тот самый, где была мисс Локхарт? — обратился Джим к Менделу. — В Спайталфилдс?
Мендел кивнул. Констебль переводил взгляд с одного на другого и не знал, что ему делать, поэтому не успел схватить Джима, который выскользнул в дверь и бросился бежать.
— Остановите его! — закричал полицейский своим людям, но Джим легко улизнул от них.
Сара-Джейн знала, что он помчался прямиком в Спайталфилдс, и поняла, что осталась в доме за главную — ведь Мендел был здесь гостем. Поэтому после недолгого молчания она прокашлялась и предложила:
— Констебль, давайте сядем и спокойно обсудим сложившуюся ситуацию. Мистер Пэрриш явно что-то напутал, видите ли, он ударился головой. Давайте я приготовлю всем чаю.
На площади Фурнье еще никогда не собиралась такая толпа с тех пор, как в доме на углу прошла «Выставка чудес», где показывали настоящую русалку, принцессу готтентотов и мальчика-волка из Германии. Дождь прекратился, что вызвало всеобщий восторг, достигший своего пика, когда последняя стена дома наконец превратилась в руины.
Пожарные уже вытащили нескольких человек из-под обломков, но дом был огромным, и по толпе гуляли слухи: о громадном количестве слуг, о загадочном владельце-инвалиде, о странной машине внутри этого особняка, о потайных комнатах и криках, доносившихся оттуда посреди ночи…
И с каждой минутой эти слухи дополнялись все новыми выдумками.
Утром жители близлежащих домов наконец были допущены в свои владения и смогли одеться, пока пожарные проверяли строения на прочность. Репортеры из влиятельных газет опрашивали шефа пожарной службы, соседей и просто прохожих; художники делали наброски для граверов, которые в свою очередь изготавливали эстампы для еженедельных журналов; продавцы пирожков подвозили свои тележки; старая лошадь притащила повозку с горячим кофе, который шел нарасхват.
И все утро продолжались спасательные работы. Одного за другим из-под обломков доставали слуг. Трое были мертвы, еще шестеро ранены. По словам выживших, пропали пять человек: главный слуга, лакей, служанка, дворецкий и сам хозяин, мистер Ли.
У секретаря, герра Уинтерхалтера, была сломана ключица, однако он был в состоянии держаться на ногах, поэтому помогал полицейским опознавать слуг, которых доставали из-под завалов, и описывал план комнат дома, чтобы пожарным было легче искать.
Среди скопища праздных зевак стояла Маргарет Хэддоу. Рядом с ней за происходящим наблюдали Ребекка Мейер с перевязанной рукой и адвокат Джеймс Вентворт. Каждый раз, когда один из пожарных кричал, что нашел кого-то, они делали шаг вперед, и, затаив дыхание, старались через головы людей разглядеть, что происходит там, на развалинах, и каждый раз разочарованно вздыхали. Они практически не разговаривали друг с другом.
Маргарет почувствовала, как кто-то положил руку ей на плечо.
Она обернулась и увидела Джима — загоревшего, растрепанного, перепачканного, с угрюмым лицом. Мисс Хэддоу вскрикнула от удивления и схватила его за руку. Они знали друг друга с незапамятных времен, и ей очень захотелось обнять его.
— Ты знаешь, что происходит? — спросил она. — О, прости, это мисс Мейер, она присматривала за Харриет. А это мистер Вентворт, адвокат нашей фирмы. Когда ты вернулся?
