Ознакомительная версия.
Лекс едва удержался от радостного возгласа.
– Тихо, веди себя как обычно, – придержал его за руку Амикар, – на нас и так посматривают.
А послушники на все лады обсуждали происшествие с Бранго.
– А вы видели, какая у него была рожа?..
– Нашему Бранго теперь до самой Посвяги не отмыться, – хохотнули с задних рядов – кажется, это был Мариц. – Вонючий горох – штука ядреная, теперь он месяц будет источать миазмы, а мантию мага ему выкинуть придется, – заявил он под общий хохот, и Лексу стало жарко.
«Проклятье… теперь из-за нас над куратором будут издеваться!»
На трибуне рядом с кафедрой туда-сюда расхаживал Фабрицио, молодецки подкручивая усы и что-то насвистывая себе под нос. Он был явно в прекрасном настроении, чего нельзя было сказать о друзьях.
Талкин, заметив Лекса и Джера, даже привстал от волнения.
– Наконец-то! Где вы там застряли? – загудел он.
И Джертон вскинул брови:
– Во-первых, давай потише, а во-вторых, ты сам запропастился. Интересно знать, куда?
– Ничего особенного, помог Бранго добраться в купальню, – мрачно прогудел Талк.
– А… типа «извинение» перед куратором? – ухмыльнулся Джертон. – Сознательность проснулась?
– Чушь, меня мастер Торрикс попросил, – покраснел Женька.
– Ладно, попросил так попросил, – нахмурился Амикар. – Расскажи-ка лучше, какого забузза случилось с Бранго? Как это тебя угораздило перепутать?
– А я что, знаю? – сердито мотнул головой тот. – Я еще меньше твоего понимаю, как такое получилось. И ничего перепутать там нельзя!
– Что за жалкий лепет, Талче! – поморщился Джертон. – Ведь это ты подсыпал горох!
– Да, я! – Талк снова покраснел. – Но уж поверь, куратору я ничего не насыпал. Не на-сы-пал! – в голос отчеканил он так, что Фабрицио постучал кулаком по верстаку, гвозди жалобно звенькнули.
– Эй, послушники у окна, – затрубил он, – ежели решили пофилонить, то хотя бы делайте это тихо!
Саня лишь отмахнулся – ему сейчас было плевать и на Фабрицио, и даже на толстяков, которые захихикали, услышав паладина, – любой наезд на Лекса они воспринимали как личный подарок.
– Видал?.. Как Лексюка-то перекосило… – послышались смешки, но парень даже внимания на них не обратил – другие послушники филонили ничуть не меньше.
– …Да я поклясться могу, что подсыпал горох именно Нефу и Гунту! – между тем взялся препираться с Джертоном здоровяк, и Лекс покосился на него.
– Мы-то понимаем, но, может, ты ошибся? – прошелестел он. – Мало ли, плащи похожи.
– Чушь и ерунда, – мотнул головой Талк. – Что я, по-твоему, не могу отличить робу послушника от мантии мага?
Лекс нахмурился: и в самом деле, уж тунику с мантией точно не перепутаешь – они даже по цвету различаются.
– Но самое главное, парни, – снова зашептал Талкин, – я ведь подсыпал-то всего по три горошины каждому, понимаете? И ума не приложу, как весь горох оказался в капюшоне у Бранго!
Лекс в шоке уставился на друга:
– Думаешь, они пересыпали его куратору?
Здоровяк кивнул:
– Говорю же, я взял всего шесть горошин, а остальной горох оставил в келье. Так вот, после происшествия с Бранго я сбегал к нам, и представляете: горох украли, весь!
Тут уже присвистнул Амикар:
– Ничего себе, весельчаки! Они ведь и убить могли этим горохом! Им же отравиться легче легкого.
– Вот именно, – подхватил Женька, – мало того, что эти сволочи умыкнули весь горох, так еще и вытряхнули его из капюшонов Нефа и Гунта и ссыпали всё Бранго!
И Лекс внимательно посмотрел на друга:
– А ты разве не думаешь, что это Неф и Гунт?
– Что ты, я уверен – это не они! – вполголоса прогудел здоровяк. – Сам посуди: тот, кто подстроил эту подлянку, явно проследил за мной, иначе откуда бы он знал, что я оставил весь горох в келье? А уж Неф и Гунт за мной следить не станут: они меня за приятеля считают и уж скорее начали бы отношения на кулаках выяснять!
– Думаешь, они до сих пор тебя другом считают? – засомневался Лекс. – Ты же со мной водишься, а я с ними, мягко говоря, на ножах.
– Ерунда, – нахмурился Женька, – я с ними в нормальных отношениях, уж поверь. И если б они решили мстить, то, скорее всего, нам бы и подсыпали горох. При чем тут Бранго? Не-ет, это устроил кто-то мелочный и подленький, – пробасил он, не заметив, что перешел на обычный голос. – Может, Мариц?
Но Лекс покачал головой:
– Исключено. Я его встретил, когда возвращался, забыл? – И Саня заново принялся вспоминать, как столкнулся с Арматони в подземельях, старательно избегая при этом упоминаний о споре и Журисе. А в голове его неожиданно вспыхнула мысль: «Уж не Журис ли это?»
Однако не успел он толком обдумать новую кандидатуру «отравителя», как скрипнула дверь и в мастерскую заглянул мастер Винарий.
Все послушники как по команде обернулись, один лишь Фабрицио продолжал разглагольствовать:
– …Вот приедет его светлость канцлер Бладмир – уж он-то оценит ваши комоды и табуретки! От него ни скола, ни трещины не скрыть. Канцлер знает толк в изящной мебели!
Однако паладина никто не слушал. Что до Сани, то у него даже ладони вспотели от волнения, как будто их с Талком уже разоблачили.
А Винарий невозмутимо промолвил:
– Позвольте оторвать от благочестивой работы некоторых послушников, Фабрицио.
И Лекс сглотнул – ну все, сейчас их с Талком вызовут к магистрам, и начнется… Что начнется – даже думать не хотелось. В этот момент его плечо сжал Талкин.
– Спокойно, Саня, – шепнул он, – никто нас не видел, так что мастера не узнают!
Белов едва заметно кивнул.
А Винарий скользнул взглядом по верстакам с притихшими послушниками и отчеканил:
– Мариц Арматони, Киган Линдар, Джертон Амикар, а также Верон, Аткалагон и Гудиан, – живо за мной!
По залу пронесся вздох облегчения – даже тем, кто не был виноват, не хотелось лишний раз попадать к магистрам. Чего уж говорить о Лексе и Талке! У Белова будто гора с плеч свалилась, ему даже показалось, что огонь в светильниках разгорелся ярче, когда за Винарием захлопнулась дверь.
– Вот, а я что говорил? – подтолкнул его Женька.
И друзья снова вернулись к своим проектам – надо сказать, как только Киган и Мариц ушли, в мастерской воцарилась на удивление рабочая атмосфера: ни смешков, ни гнусного хохота. Мастерскую наводнили мирные звуки: дробный перестук молотков, визг пилы, скрежет напильников. Фабрицио даже прикорнул за кафедрой, и Лекс с Талком украдкой переглянулись.
– Надо же, стоило только вытурить Марица с дружком… – ухмыльнулся Саня уголком рта.
– Ох, главное, чтобы он не проговорился, – вздохнул здоровяк.
– Кто не проговорился? – не понял Белов, перестав строгать.
– Ну, тот, кто эту подлянку подстроил. Я все ломаю голову: если не Неф с Гунтом и не Мариц, то кто? Киган или, может, Журис? Ведь он не пришел на встречу с тобой, – нахмурился Талкин, и Лекс вздохнул: черт, еще и про Журиса он не может правду сказать!
«Хотя ведь у этого местного “Горлума” было время пересыпать горох: он же сразу сбежал после спора», – мелькнуло в голове у Белова. Честно говоря, Саня после всех треволнений не мог в точности припомнить, сколько времени он в полном унынии тащился обратно по коридорам после провального спора.
– Да, пожалуй, мог Журис, – наконец кивнул Белов. – Но этак и Киган мог, да и… Гудиан, – неожиданно вспомнил он странные взгляды «праведника».
– Гудиан? – вытаращился Талкин, и Лекс со вздохом пустился было в объяснения.
Но в ту же самую секунду дверь скрипнула и в мастерскую заглянул бородатый Куддар.
– Позволите, пресветлый паладин? – молвил он, и послушники вновь как по команде обернулись.
– А… что? – вздрогнул усатый Фабрицио и осоловело завертел головой. – Магистр Куддар? Добро пожаловать, добро пожаловать! – Он взмахнул рукой, однако зацепил ящик с гвоздями, и тот рухнул с оглушительным грохотом. Гвозди дождем посыпались на пол. – Ах ты ж, ядрен забузз! – ругнулся паладин и тотчас зажал себе рот немытым кулаком.
Грузный бородач покраснел.
– Гхм… прошу прощения, ваша светлость, я не то имел в виду, – залебезил Фабрицио, и с задних рядов послышались сдавленные смешки.
Но пузан и бровью не повел: оправдываясь перед Куддаром, он вооружился рубанком и большезубой пилой и, опустившись на четвереньки, принялся сгребать гвозди в кучу.
– Видите ли, магистр, задумался я над тщетностью бытия, а тут еще и столярная работа! – бодро вещал он, сгребая гвозди рубанком и пилой. – А вы что хотели? Проповедь прочитать?
– Да уж, самое время для проповеди, – фыркнул Лекс, поглядывая на Фабрицио, который, сложив рубанок и пилу уголком, поволок ими гвозди. Пила с визгом скребла пол, но паладин и бровью не вел – знай себе толкал гвозди к краю трибуны, под которой уже стоял пустой ящик.
И магистр Куддар грустно вздохнул:
– Вы бы хоть совок взяли.
– Зачем совок? Еще одно мгновенье – и гвозди окажутся в ящике! – бодро отрапортовал пузан, ловко орудуя «уголком» из инструментов.
Ознакомительная версия.
