Чудесно проводя время за разговорами, они доплыли до места под названием Гудвинс-Рокс, где толпилось необычно много людей. Уже начался отлив, и вода отхлынула из береговых расщелин, так что на ее поверхности больше не кипела белая, взлетающая хлопьями в воздух пена, — а именно это зрелище притягивало сюда туристов. И все же народ почему-то по-прежнему не расходился.
— Странно, обычно к этому времени здесь всегда пусто, — произнес друг Фрэнка. — Может, произошел несчастный случай? Давайте-ка я сбегаю посмотреть. Высадите меня скорее.
— Я с тобой, — заразился его любопытством Фрэнк. — Полминуты туда, полминуты обратно — и все дела. А выяснить надо. Вдруг это каким-нибудь образом и нас касается?
Мальчики завели лодку туда, где скалистый берег был менее крут, двое старших вскарабкались по камням на берег и исчезли из вида. Прошло пять минут, десять, пятнадцать, а они так и не возвращались. Джилл недоумевала. Джек ерзал от нетерпения.
— Может, сбегаешь и узнаешь, куда они запропастились? — сама предложила она ему.
Уговаривать Джека не пришлось. В один миг он забрался на берег и тоже исчез. Какое-то время Джилл разглядывала собравшуюся толпу, но так и не смогла различить в ней ни одного знакомого лица. В конце концов ей это надоело. Она улеглась на пиджаки мальчиков и стала читать. Но книжка оказалась скучной, волны, покачивающие лодку, убаюкивали девочку, и скоро Джилл уже погрузилась в сон.
Догадайся мальчики перед уходом привязать лодку — и постепенно подкатывающий к берегу прилив не потянул бы ее в открытое море, но, так как они забыли об этой предосторожности, девочка пробудилась от их громких криков, когда уже оказалась достаточно далеко от своих друзей. Безалаберные юноши попросту потеряли счет времени, до того увлекла их причина, по которой на вершине утеса образовалась толпа, а дело, собственно, было в том, что некий предприимчивый фотограф установил там на штативе камеру и за деньги снимал всех желающих, группу за группой.
В панике Джилл резко вскочила на ноги, отчего солнечный зонтик ее свалился за борт и канул в морской пучине. Весел в лодке не оказалось: мальчики оставили их на берегу; а с парусом она управляться не умела. На несколько минут Джилл объял такой страх, что она лишь растерянно озиралась по сторонам, размышляя, очень ли страшно тонуть. Затем она снова посмотрела на мальчиков, продолжавших кричать ей что-то с берега. Джек хотел было пуститься за ней вплавь, но друг Фрэнка сгреб его в охапку, не давая двинуться с места. И тут до нее донесся призыв Фрэнка:
— Держись! Плыви обратно!
Несмотря на весь свой страх, Джилл рассмеялась, настолько комично прозвучали его слова. Видно было, что он напуган происходящим даже сильнее, чем она.
— Мне нечем грести! И держаться мне не за что! Вы не привязали лодку, и теперь я не знаю, куда плыву! — прокричала девочка в ответ, глядя в сторону открытого моря, куда ее медленно уносило от берега.
— Без паники! Сейчас мы раздобудем лодку и приплывем за тобой! — проорал ей Фрэнк, устремляясь вслед за Джеком, который уже освободился от жесткой хватки приятеля Фрэнка и карабкался вверх по каменистому склону, словно охотник на горных серн. [111]
В отличие от двух братьев их друг-велосипедист спокойно уселся на землю и бодрым голосом начал выкрикивать в сторону удаляющейся от него Джилл шутливые фразы:
— Взять курс на Ливерпуль! [112] Пламенный привет от меня королеве Виктории! [113] Бери правее Галифакса! [114] Если кончится провиант, пошарь у меня в пиджаке! Там есть яблоко и немного наживки для рыбы! Распоряжайся ими по своему усмотрению! Желаю хорошо провести время в Англии!
Пока его голос был слышен, Джилл это даже развлекало. Когда же влекомая течением лодка повернула за скалу и бухта, в которой остались ее друзья, скрылась из виду, девочка в полной мере ощутила свое одиночество и, тихонько опустившись на скамью, погрузилась в размышления о том, что с нею станется. Она повернулась спиной к морю и не отрываясь смотрела на зеленый берег, где высоко на склоне холма шумел лес. Где-то там направлялась к Часму веселая компания ее друзей. Какой желанной и безопасной казалась Джилл в этот миг суша, и как страшно ей было здесь, среди разгулявшихся волн, несущих невесть куда ее лодку! Джилл все еще могла различить толпу на вершине скалы и людей, мирно занятых какими-то своими делами возле воды, совершенно безразличных к ее несчастью. Тут и там у самого берега писали этюды художники. Пожилой джентльмен сидел с удочкой. Окликнув его, Джилл помахала платочком в надежде, что он обратит на нее внимание, но тщетно. Мужчина даже глаз не поднял от воды, зато на нее залаяла его собака, и довольно свирепо, надо сказать.
— Никто меня не видит, не слышит, а этим ужасным мальчишкам уже меня не догнать, — заплакала она в отчаянии.
С каждой минутой лодку раскачивало все сильней. Шум волн, разбивающихся о скалы Райфес-Часма, становился все громче и громче. Схватившись теперь уже обеими руками за борта лодки, Джилл повернулась лицом в сторону утесов. Может быть, хоть оттуда ее заметят? Но там, как назло, сейчас не было ни души. Джилл нервно прикусила губу, стараясь не расплакаться снова. Кровь отлила от ее лица. «Интересно, сильно ли расстроятся Герти с Мейми, когда узнают, что я погибла?» — пронеслось у нее в голове, и ей тут же припомнилась история о несчастной молодой девушке, которая прошлым летом утонула неподалеку. Воображение Джилл разыгралось, и она весьма живо представила себе, как оплакивают ее мама, миссис Мино, Джек, Фрэнк. Долго ли ей еще мучиться? Возможно, лодку разобьет в щепы о камни, а может быть, захлестнет вода… Наверное, кто-то потом напишет об этом стихи. Джилл любила читать подобные, исполненные глубокой трагедии произведения, но погибать ей все-таки совсем не хотелось, пусть даже историю ее несчастий увековечил бы самый великий поэт.
«Ох, и зачем я только согласилась плыть сюда. — Ее охватило запоздалое раскаяние. — Сидела бы сейчас лучше в своем „гнездышке“». При мысли о покинутом пристанище к горлу девочки подкатил ком и на глаза навернулись слезы. А лодку тем временем неумолимо тащило к острым скалам Норманс-Воу.
Помощи ждать было неоткуда. Добраться до спасительного берега вплавь не представлялось девочке возможным. Смирившись со своей участью, она опустила голову, надеясь, что хоть конец ее будет быстрым и не слишком мучительным, когда вдруг колени ее, словно сами по себе, подогнулись и, опустившись на дно лодки, она зашептала молитву Тому, на Кого все мы уповаем в минуту скорби. Так ребенок, обиженный сверстниками, спешит прижаться к отцу, совершенно уверенный, что будет понят и защищен. Позже Джилл сама не могла объяснить, почему смертельный ужас в одно мгновение отпустил ее. Девочка подняла голову, сердце ее часто-часто забилось, и, смахнув слезы, которые застилали ей глаза, она принялась внимательно озираться по сторонам.
Парус! Откуда он появился, Джилл не знала, но он двигался по направлению к ней, и скоро девочка уже во всех подробностях разглядела приближавшийся к ней парусник и крепкого загорелого рыбака на его борту. Мог ли подумать этот видавший виды ловец лобстеров, [115] занимавшийся своим делом и не сразу заметивший неподалеку от себя неуправляемую лодку, что явился маленькой беспомощной девочке, оказавшейся так далеко от берега, самим ангелом небесным?!
— Эй! Пожалуйста! Остановитесь! Возьмите меня с собой! — размахивая шляпой, закричала она что было мочи. — О, пожалуйста! Помогите!
Услышав чей-то голос, рыбак, возившийся со своими ловушками, поднял голову и уставился на девочку с таким ошалелым видом, словно взору его предстала русалка с рыбьим хвостом.
