Ознакомительная версия.
— Есть.
— Какое?
Сяпа почесал ладошки и застенчиво сказал:
— Я хочу, чтобы у меня в доме появилось яйцо. Я бы за ним ухаживал, разговаривал бы с ним, а потом из него вылупилась бы маленькая кышечка. Моя дочка. Вылитая я. И у нас с дочкой были бы общие секреты. Это, наверное, очень приятно — шушукаться с дочкой о всякой ерунде.
— Вот! Яйцо! А кукушка? — торжествующе спросил Тука.
— Что — «кукушка»? — не понял Сяпа.
— Что «что»?.. Эта, брат, эгоистичная птица откладывает яйца в чужие гнезда! Бросает на произвол судьбы еще не появившихся на свет детенышей! Мало того, эту подлую черту характера она передает им по наследству. Ну так что? Кукушка ты или нет?
Сяпа сжался на табуретке и пригорюнился, наконец усвоив, кем он хотел стать. Ужас, да и только!
— Тука, а кто же я тогда? — робко спросил он.
— Не знаю! Пока не знаю, — вздохнул тот и предложил: — А давай пойдем в рощу. Погуляем, на вас, птиц, посмотрим, покумекаем. Жизнь сама покажет, что ты за птица. Согласен?
— Согласен, — кивнул Сяпа.
И они пошли. Тука энергично шагал по тропинке, ведущей к роще, поддавая ногой прошлогодние ольховые шишки. Он старательно насвистывал бодрый мотивчик и изредка тревожно поглядывал на Сяпу. Сяпа смотрел в небо — там летали ласточки.
— Слушай, а может, ты ласточка? А, Сяпа? — спросил Тука, перехватив взгляд приятеля.
— Нет. — Сяпа отрицательно покачал головой. — Хорошо бы, но ласточки летают очень высоко, а я боюсь высоты. И потом, у них грудки беленькие, а у меня?
— У тебя рябушками, — сказал Тука, и друзья пошли дальше.
— А вон вороны сидят на ореховом кусте. Ты, случайно, не…
— Нет! — отрезал Сяпа.
— Согласен, — сказал Тука.
Сяпа нахмурился и притих. Огибая ежевичные заросли, Тука заметил на одном из кустов брошенное гнездо ремеза. Он остановился, чтобы получше рассмотреть его. Аккуратное птичье сооружение, свешивалось с колючей ветки, слегка покачиваясь.
— Сяпа, смотри, какое удобное, уютное гнездышко. Совсем как ты любишь.
— Хорошее, — похвалил Сяпа, — только маленькое.
— Ну, это мы сейчас проверим. А ну-ка полезай в него, — скомандовал Тука. — Если поместишься, значит, ты ремез.
Сяпа послушно вскарабкался на колючую ветку и после неимоверных усилий все же умудрился попасть внутрь гнезда.
— Ну как? — спросил снизу Тука.
— Очень тесно. Я еле поместился. Для яйца совсем нет места. И меня тут укачивает, — всхлипнул Сяпа.
— Вылезай, — сказал Тука. — Если бы ты был ремезом, то и тебе, и яйцу места бы хватило.
Сяпа высунулся и, не удержавшись на краю, камнем полетел вниз.
Тука едва успел соскочить с пушистой моховой кочки, в которую тут же головой воткнулся Сяпа.
— С благополучной посадкой, — переводя дух, сказал Тука. — Ты цел?
Сяпа выбрался из мха, вяло отряхнулся и пожал плечами:
— По-моему, я не ремез, Тука.
— По-моему, тоже, — согласился тот.
Наконец друзья добрались до рощи и сразу заприметили сову, мирно дремавшую на одном из дубов. Тука не стал ничего выспрашивать у Сяпы. Он и так знал — Сяпа не из таких. Сяпа своих не ест. И мышей тоже. Он — вегетерианец. К тому же ночью малыш крепко спит, а совы совсем наоборот.
Кыши довольно долго бродили по роще, потом спустились к болоту.
Глядя на уток, Сяпа вспомнил, что не умеет плавать.
Цапля Сяпе решительно не понравилась: слишком большая и много ест.
Пеночка, наоборот, была так мала, что, похоже, не ела вообще.
Сяпа сильно смахивал на воробья — и размером, и окраской, но они разнились характером: воробей был суетливым говоруном, а Сяпа — задумчивым молчуном.
Даже к концу прогулки друзья так и не поняли, какой птичкой может быть Сяпа. Устав и проголодавшись, кыши повернули к дому. Тут Туку осенило, и он спросил напрямую:
— Сяпа, а почему ты больше не хочешь быть кышем? Отчего ты решил стать птичкой?
Сяпа застенчиво прошептал:
— Понимаешь… сегодня ночью мне приснился сон: будто я летаю высоко-высоко над нашим холмом и вижу сверху рощу, ручей и ваши домики. А своего дома не вижу. Нет его, и все тут. Вопрос: почему? Ответ: потому, что я — птичка. У птиц нет домиков, они живут в гнездах. Конечно, это всего-навсего сон. А если он вещий?
— Никаких «если», — нахмурился Тука. — Это неправильный сон. Отчего такая несправедливость: у всех есть домики, а у тебя нет? Думаю, ты просто плохо смотрел. Вот что! Идем к старику Асю. Он во всем разберется.
Это было правильным решением: Ась был не только самый старый кыш на холме, но и самый умный. И кыши повернули к роднику Плюхи-Плюхи-Бульку, рядом с которым жил старик.
Дом Ася они разыскали быстро, в окружении молодых дубков, которые старик несколько лет назад посадил сам. Деревца были так малы, что не могли укрыть Асев дом от непогоды, но кыш верил: когда-нибудь из этой поросли вырастут огромные деревья и в их крепких корнях, конечно же, найдется место его хижинке. А раз так, то зачем переезжать?
К счастью, Ась оказался дома. Он пил чай со своим соседом, большим пауком Прухом. Увидев в окно приближающихся кышей, Прух деликатно покинул хижинку через чердачный лаз и удалился в заросли сочной молодой сныти. Тука и Сяпа старательно вытерли лапы о половик и постучались.
— Эй, Ась, у нас к тебе срочное дело!
— Для кыша любое дело шрочное. Входите! — шепеляво отозвался старик.
Когда Тука поведал Асю о том, как Сяпа стал птичкой, тот почесал мохнатое ухо и сказал:
— Ох уж эти шны… Во-первых, во шне летает каждый, кто растет. Таков Закон! Во-вторых, шны иногда бывают загадками, иногда — разгадками. Твой шон, Сяпа, — загадка-перепуталка. Пошмотри… Вешной на деревьях почти нет листьев и сверху хижинка отлично видна. Но весь фокус в том, что твой шон летний. Летом у липы, под которой спряталшя твой дом, очень густая крона. Вот почему твоей хижинки не было видно. Не шомневайся, Сяпа, ты не птичка, ты — кыш. И притом очень хороший.
Радостные Тука и Сяпа выскочили на улицу, где вовсю сияло солнце. Дул теплый ветер. Добродушно урчал родник Плюхи- Плюхи- Бульк.
С Асем все становится просто! Хорошо иметь в друзьях мудрого старичка. Старики помнят все Законы. С ними не страшно.
Кыши прислушались к гомону птиц, облегченно вздохнули и поспешили к домику Сяпы, где их давно с нетерпением ждал Бибо.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Домик в подарок
Сирота Енот — захватчик «Моей Радости».
Гриб — частичка космоса.
Погром. Месть.
Новый Бякин друг.
С того момента, как Бяка увидел Енота в своем домике, он не находил себе места. Гадкий Енот не шел у него из головы.
Кышу нестерпимо хотелось отомстить захватчику. Но как? Этот зверь был во много раз крупнее и сильнее Бяки. С таким можно справиться, только прибегнув к уловке. Жаль, ловчить Большой Кыш не умел: для этого нужна фантазия, а с фантазией у него было не очень. Сгоряча Бяка решил разрушить хижинку, чтобы она не досталась никому, но не смог: пожалел. В первый раз у Бяки получился именно такой домик, о каком он всегда мечтал. Он полюбил его с первого камешка. Ему в нем нравилось абсолютно всё. И, наблюдая из-за дерева, как Енот пыхтит и ворочается в доме, Бяка чуть не плакал от обиды.
Шли дни. Как-то раз несчастный Бяка без всякой цели бежал по кышьей тропке, петлявшей между кустами ежевики. Он бежал и бежал, пока не наткнулся на кыша Сяпу, разглядывавшего гриб-сморчок. Бяка набрал такую скорость, что, увидев перед собой гриб и кыша, уже не смог ни свернуть, ни затормозить. Врезавшись в Сяпу, Бяка рухнул на землю. А подброшенный вверх малыш Сяпа три раза перекувырнулся в воздухе, стрижем спикировал вниз, но довольно удачно приземлился, воткнувшись головой в мягкую моховую кочку и воздев хвост к небу. Когда кислород в Сяпиных легких закончился, он выдернул голову из мха и огляделся. Если бы до того Сяпа не находился в состоянии глубокой задумчивости, он наверняка испугался бы. Обычно простое упоминание имени Бяки приводило его в панический ужас, вплоть до икоты. Но сейчас, оказавшись нос к носу с задирой, Сяпа остался спокоен. Кыш размышлял, а когда он размышлял, то никого не боялся. В данный момент маленького кыша интересовал только гриб. Сяпа пытался определить истинное место гриба в этом мире. Ни в каком смысле Бяка не выдерживал сравнения со сморчком. Бяка Сяпе был просто не интересен.
Итак, малыш Сяпа выдернул голову из кочки, отряхнулся и вздохнул. Его задумчивый взор скользнул по небу — бездонной корзине звезд, по молодому дубку — символу кышьего существования, по грибу — частичке общности бытия — и уткнулся в мохнатый Бякин живот. Тут Сяпа наконец-то заметил Бяку.
Ознакомительная версия.
