Ознакомительная версия.
Гарри считал, что у Гриффиндора хорошие шансы на победу: как-никак они ни разу не проиграли команде Малфоя. Конечно, Рон не дотягивал до уровня Вуда, но тренировался с огромным усердием. Самым большим его недостатком было то, что после ошибки он терял уверенность; пропустив гол, начинал суетиться и легче пропускал новые. С другой стороны, он брал поразительные мячи, когда был в ударе. Однажды на тренировке он, спрыгнув с метлы, повис на одной руке и отбил квоффл ногой так сильно, что мяч пролетел всё поле и угодил в среднее кольцо на противоположной стороне. Вся команда сочла, что рядом с этим бледнеет даже недавний подвиг вратаря ирландской сборной Барри Райана, отразившего бросок Ладислава Замойского, лучшего польского охотника. Даже Фред сказал, что они с Джорджем, пожалуй, ещё будут гордиться Роном и серьёзно подумывают о том, чтобы признать своё с ним родство, от которого якобы открещивались все эти четыре года.
Одно беспокоило Гарри: не выведет ли Рона из равновесия предматчевая тактика слизеринцев. Сам он за четыре года притерпелся к их издевательствам, так что замечания наподобие «Эй, Поттер, Уоррингтон поклялся сшибить тебя с метлы в субботу» не пугали его, а только смешили.
«Уоррингтон тот ещё снайпер, – отвечал он, – если бы он целил в соседа, вот тут бы я струхнул». Рон и Гермиона хохотали, а с лица Пэнси Паркинсон слезала дурацкая ухмылка.
Рон же не привык к тому, чтобы его систематически изводили насмешками, оскорблениями, угрозами. Когда слизеринцы, порой семикурсники и значительно крупнее его, шептали ему в коридоре:
«Зарезервировал себе койку в больничном крыле?» – он не смеялся, и лицо его принимало нежный салатный оттенок. Когда Драко Малфой изображал, как Рон роняет квоффл (а делал он это при каждой встрече), уши у Рона загорались, а руки тряслись так, что действительно выронили бы любую вещь.
Октябрь скончался в проливных дождях и вое ветра, и с железным холодом пришёл ноябрь, с заморозками по утрам и ледяными бурями, обжигавшими лицо и руки. Небо на потолке Большого зала затянула жемчужно-серая мгла, горы вокруг Хогвартса надели снежные шапки, а в замке стало так холодно, что между занятиями ученики ходили по коридорам в толстых защитных перчатках из драконьей кожи.
Утро матча выдалось холодным и ясным. Гарри проснулся и увидел, что Рон сидит на кровати, обхватив колени и глядя в одну точку.
– Не заболел?
Рон не ответил, только помотал головой. Гарри живо вспомнил тот день, когда Рон по случайности наколдовал себе слизняковую рвоту: он был такой же бледный и потный и так же боялся раскрыть рот.
– Надо позавтракать, – бодро сказал Гарри. – Пошли.
Большой зал быстро наполнялся народом, настроение было приподнятое, голоса звучали громче обычного. Когда они проходили мимо стола слизеринцев, там зашумели. Гарри обернулся и увидел, что, помимо зелёных с серебром шарфов и шляп, у каждого ещё серебряный значок, как будто бы в форме короны. Многие из них почему-то замахали Рону и оглушительно захохотали. Гарри попытался разглядеть по дороге, что написано на значках, но не успел – надо было поскорее увести Рона.
Гриффиндорский стол встретил их горячими приветствиями; на всех было красное с золотом, но приветствия не только не ободрили Рона, а, наоборот, как будто лишили последних душевных сил. Он плюхнулся на ближайшую скамью с таким видом, словно это последний завтрак в его жизни.
– Я, наверно, спятил, когда напросился в команду, – хрипло прошептал он. – Спятил!
– Не дури, – одёрнул его Гарри, придвигая к нему хлопья. – Ты хорошо сыграешь. А волнение – это нормально.
– Я пустое место. Вратарь – дырка. Сыграть не смогу, хоть убей. Чем я думал?
– Возьми себя в руки, – сурово сказал Гарри. – Вспомни, какой ты отбил на днях. Даже Фред с Джорджем сказали: класс.
Рон повернул к нему несчастное лицо.
– Это вышло нечаянно, – пробормотал он жалким голосом. – Я не собирался… соскользнул с метлы, вы просто не видели, а когда пытался влезть обратно, случайно пнул мяч.
– Ничего, – сказал Гарри, быстро поборов неприятное чувство, вызванное неожиданной новостью, – ещё парочка таких случайностей, и игра у нас в кармане.
Напротив сели Гермиона и Джинни в красно-золотых шарфах и перчатках, с красно-золотыми розетками.
– Как самочувствие? – спросила Джинни.
Рон смотрел на остатки молока в своей тарелке с таким выражением, как будто не прочь был в них утопиться.
– Он волнуется, – сказал Гарри.
– Это хороший знак, – успокоила Гермиона. – Я заметила: лучше всего сдаёшь экзамены, когда немного волнуешься.
– Привет, – протянул у них за спиной сонный голос. Гарри поднял голову. Это пришла к ним от стола когтевранцев Полумна Лавгуд. Множество лиц смотрело в их сторону, кое-кто смеялся и показывал пальцами. Она соорудила шляпу в виде львиной головы в натуральную величину и только каким-то чудом ухитрялась удерживать её на своей.
– Я болею за Гриффиндор, – сообщила Полумна, показав на шляпу, что было уже излишне. – Посмотрите, что мы умеем…
Она постучала по шляпе волшебной палочкой; шляпа разинула пасть и издала весьма правдоподобный рёв, заставивший всех поблизости вздрогнуть.
– Неплохо, а? – радостно сказала Полумна. – Я хотела, чтобы она ещё жевала змею, представляющую Слизерин, но времени не хватило. В общем, желаю удачи, Рон.
Она побрела прочь. Не успели они оправиться от удивления, вызванного её шляпой, как подбежала Анджелина Джонсон в сопровождении Кэти и Алисии, избавившейся от сверхбровей стараниями милосердной мадам Помфри.
– Когда закончите, – сказала Анджелина, – идём прямо на поле, выясняем погодные условия – и в раздевалку.
– Скоро будем, – сказал Гарри. – Рону надо позавтракать.
Однако через десять минут стало ясно, что Рон больше ничего съесть не сможет, и Гарри счёл за лучшее сразу вести его в раздевалку. Когда они встали из-за стола, Гермиона тоже поднялась и за руку отвела Гарри в сторону.
– Постарайся, чтобы Рон не увидел слизеринских значков, – шепнула она.
Гарри посмотрел на неё вопросительно, а она предостерегающе покачала головой: Рон уже шёл к ним, потерянный и безутешный.
– Удачи, Рон, – сказала Гермиона и, встав на цыпочки, поцеловала его в щёку. – И тебе, Гарри.
Рон немного приободрился, пока они шли по Большому залу. Озадаченно, словно не понимая, что произошло, он дотронулся до того места, куда его поцеловала Гермиона. Вид у него был отсутствующий, он почти ничего не замечал. А Гарри, проходя мимо стола слизеринцев, с любопытством глянул на их значки и на этот раз сумел прочесть вырезанные на них слова:
«Уизли – наш король».
Чувствуя, что ничего хорошего это не сулит, Гарри поспешил вывести Рона в вестибюль, а оттуда по каменным ступеням на морозный луг.
Замёрзшая трава похрустывала под ногами, пока они спускались к стадиону. Безветрие, небо затянуто жемчужно-серой мутью, видимость хорошая, и солнце не будет слепить глаза. Гарри объяснял это Рону по дороге, но тот вряд ли его слышал.
Анджелина уже переоделась и, когда они вошли, давала последние указания команде. Гарри и Рон сменили мантии (Рон несколько минут пытался надеть свою задом наперёд, пока над ним не сжалилась Алисия) и сели, чтобы выслушать установку на игру.
Гомон снаружи усиливался – зрители валили из замка на матч.
– Только что выяснила окончательный состав Слизерина, – сказала Анджелина Джонсон, заглядывая в пергамент. – Прежние загонщики Деррик и Боул выбыли, но Монтегю взял на их место обычных горилл, а не тех, кто умеет летать. Их зовут Крэбб и Гойл, я о них мало знаю.
– Мы знаем, – хором откликнулись Гарри и Рон.
– Вид у них такой, что вряд ли отличат один конец метлы от другого, – сказала Анджелина, убирая пергамент в карман. – Впрочем, всегда удивлялась, как это Деррик и Боул не заблудятся на поле без дорожных указателей.
– Крэбб и Гойл из той же породы, – заверил её Гарри. Слышно было шарканье сотен ног, поднимавшихся по лестницам трибун. Доносилось пение, но Гарри не мог разобрать слова. Он тоже волновался, но знал, что его волнение – пустяк по сравнению со страхом Рона, который держался за живот, с серым лицом и сжатыми губами уставясь в пустоту.
– Пора, – вполголоса сказала Анджелина, взглянув на часы. – Идём… Ни пуха, ни пера.
Команда встала, мётлы на плечо, и цепочкой вышла на стадион. Рёв зрителей и пение, заглушаемое приветственными выкриками.
Команда Слизерина уже построилась и ждала их – тоже с серебряными значками в виде короны. Их новый капитан Монтегю сложением походил на Дадли Дурсля – руки, как волосатые окорока. Позади стояли Крэбб и Гойл, почти такие же здоровенные, и тупо щурились на небо, помахивая битами. Малфой стоял сбоку; бледное солнце освещало его белёсые волосы. Он поймал взгляд Гарри и, осклабясь, постучал по значку у себя на груди.
Ознакомительная версия.
