А Турон и Анаконда вдвоём возились с необычной пушкой, устанавливая её так, чтобы задать нужную траекторию и попасть в цель.
* * *
На «Девонской красавице» один из матросов учтиво приблизился к капитану с подносом, на котором стояли графин и бокал. Лисолов Тил выпил свою утреннюю порцию мадеры и спросил матроса, получавшего сведения от своего товарища, сидящего в «вороньём гнезде»:
— Ну, что там делается у этих лягушатников? А? Матрос прокричал наблюдателю:
— Капитан спрашивает, что делается на французском корабле?
Сверху донеслось:
— Идут по ветру, на юг. Чинят палубу, мы же её разгромили.
Матрос доложил это Тилу, хотя тот сам слышал донесение с мачты.
— Идут по ветру на юг, сэр, производят на бегу беглый ремонт.
Отхлебнув мадеры, Тил утёр губы и улыбнулся.
— Чёрт подери! Ловко сказано — «производя на бегу беглый ремонт»! Остроумно!
Наблюдатель снова прокричал:
— Кажется, они ставят на корме орудие, хотя видно плохо, сэр!
Матрос собрался передавать его слова капитану:
— Он говорит, что…
Лисолов надменно взглянул на него:
— Иди прочь! Повторяешь, как эхо в пещере. И без тебя все слышу. Канонир, поднимись и проверь, о чём этот дурень толкует!
Канонир послушно поднялся на мачту и сел в «вороньём гнезде» рядом с вперёдсмотрящим. Заслоняя глаза от солнца, он вглядывался в то, что происходило на «Мари».
Тил раздражённо крикнул наверх:
— Дай же ему эту чёртову трубу!
Канонир направил трубу на французов,
— Какая-то длинноносая пушка, сэр. Но мы-то за пределами досягаемости. Им и половину этого расстояния не покрыть, капитан!
Тил протянул матросу бокал, чтобы ему налили ещё вина.
— Ну что ж, пусть глупые французишки потешатся надеждой! Ха-ха-ха!
Послышался лёгкий щелчок, и несколько секунд спустя раздался пронзительный свист, затем жуткий грохот!
Фок-мачта «Девонской красавицы», сражённая цепным снарядом, немного покачалась, как пьяная, и рухнула.
* * *
А на борту «Мари» вся команда ликовала. Бен с Недом выплясывали вокруг капитана, пёс лаял, а Бен радостно вопил:
— Получилось, капитан! Вот это выстрел! Фок-мачту как ножом срезало!
Капитан стоял с невозмутимым видом, все ещё не выпуская из рук палку с горящей паклей на конце. Потом он взмахнул палкой и отвесил шутливьш поклон:
— Рафаэль Турон был когда-то канониром на корабле «Звезда Судана». Этот корсар наводил ужас на все Красное море.
Нед заметил Бену: «Смотри, какой понурый вид у Пьера, — будто это у нас срубило фок-мачту».
Как только Пьер заговорил, стало ясно, что есть от чего встревожиться.
— На камбузе погибли почти все запасы провианта!
— И ничего не осталось? — упавшим голосом спросил капитан.
Пьер передёрнул плечами.
— Половина дырявой бочки пресной воды и один мешок муки — вот и все.
Радостное настроение Турона тут же испарилось.
— Должны как-то протянуть, пока не дойдём до Эспаньолы или Пуэрто-Рико. Встань к штурвалу, Пьер. Идём прежним курсом на восток. Анаконда, пойдём рассчитаем суточную порцию воды и муки на человека, чтоб нам хватило, пока не обзаведёмся новыми припасами.
Нед покосился на Бена: «Не больно много удачи приносим мы капитану. Ну, друг, затягивай пояс потуже! Нас ждут трудные времена!»
Капитан Лисолов Тил пребывал не в лучшем настроении. Более того, настроение у него было отвратительное, и посему всей команде «Девонской красавицы» надлежало полностью испытать на себе его досаду. Шёл второй день, как капер потерял свою фок-мачту, срезанную его же цепным снарядом. Французское пиратское судно обогнало его уже больше чем на сутки и затерялось где-то в синих просторах Карибского моря. Британский капер продолжал преследовать добычу, но, словно чайка со сломанным крылом, быстро отстал от Турона и неуклюже продвигался вперёд, пока матросы трудились над сбитой мачтой. После суровой порки всей команды, обещанной капитаном в случае неудачи, Лисолов удалился к себе в каюту. На судне не было человека, который не получил бы свою порцию: шесть ударов линём с узлом на конце — три удара за упущенных пиратов и три — вдобавок — «за отсутствие дисциплины и надутый вид», как выразился капитан.
В дверь капитанской каюты робко постучали. Тил поднял глаза от своего всегдашнего полуденного бокала мадеры и коротко выдохнул:
— Войдите!
Хромая, вошёл боцман, к его ноге с двух сторон были прибинтованы деревянные лубки. Почтительно теребя вихор, он остановился в ожидании. Тил притворился, что занят изучением расстеленной на столе карты. Спустя достаточное, как ему казалось, время, капитан выпрямился и пренебрежительно воззрился на боцмана:
— Ну, в чём дело? Язык проглотил? Нечего тут стоять и оплакивать себя, говори!
У боцмана нервно заходил кадык:
— Смею доложить, сэр, временная мачта готова и стоит на месте. Корабль в полном порядке и может снова идти под всеми парусами.
С томным видом Тил снова наполнил бокал, чтобы взять его с собой на палубу, и скомандовал:
— Ну, шевели клешнями! Пойдём посмотрим, что вы там смастерили.
По пронзительному свистку боцмана команда поспешно выстроилась в четыре шеренги на главной палубе. Даже не взглянув на матросов, Тил прошёл мимо и принялся рассматривать новую фок-мачту.
Её соорудили из обычного ясеневого бруса и прикрепили гвоздями и верёвками к остатку сломанной фок-мачты. Корабельный плотник с помощником как раз обмазывал канаты растопленной смолой, и они почтительно отошли в сторону.
Капитан дважды обошёл вокруг временной мачты, пытливо вглядываясь в неё:
— Хм! Неплохо, неплохо! А парус она выдержит? Не треснет?
— Думаю, выдержит, сэр! — отсалютовал плотник.
Тил, полагающий, что новую мачту соорудили из леса, который они подбирали, пока шли вдоль побережья Южной Америки, быстро улыбнулся взлохмаченному плотнику:
— Молодец! Хотя тебе, поди, хотелось иметь под рукой доброе английское дерево, скажем, ясень с твоего двора, верно?
Плотник хорошо знал, как вести себя с капитаном, и потому весело отозвался:
— Так точно, сэр!
Он проводил глазами удаляющегося Тила и подивился: как можно стать капитаном, если не умеешь распознать дерево из корабельных запасов, ведь мачту сделали именно из родного ясеня.
* * *
Стоя на полуюте, капитан Лисолов Тил держал речь перед командой, внимавшей ему, замерев на па-лубе. Сейчас Тил был строгим отцом, отчитывающим своих нерадивых детей.
— Будучи капитаном корабля Его Величества и хранителем собственноручно подписанного королём каперского свидетельства, я уполномочен охранять морские просторы от пиратов и другого такого же сброда. Но меня подводит моя команда! Ведь вы все разгильдяи, да и только! Дать несчастному французишке вот так уйти! И вы ещё считаете себя канонирами? Да мы стояли с Туроном борт о борт, а вы только и сумели, что разбить ему несчастный камбуз! А ещё стрелками себя величаете! Почему же с нашего борта ни один мушкет не выстрелил? Никому не пришло в голову подстрелить их рулевого или капитана? И дальше — нате вам — у нашего штурвала стоит такой растяпа, что он не сумел вовремя уклониться от их единственного выстрела! Из-за него нас покалечили!
Все матросы уставились в палубу, будто ответ на негодующие речи капитана находился именно там. А Тил продолжал разжигать сам себя, доходя до состояния благородного гнева.
— Вы зовёте себя английскими каперами! Ха! Да все вы вьючные ослы, жалкая деревенщина! Вот вы кто! Но теперь дело пойдёт по-другому! Я сделаю из вас настоящих моряков, боевых матросов Британского Королевского флота. Не рассчитывайте больше на порку линём, нет! Теперь все, кто не пожелает взяться за ум, отведают девятихвостых кошек! Мы поймаем французишку или потопим его и всю его команду лягушатников. Слышите?
Все, как один, рявкнули в ответ:
— Слышим, сэр!
Тил повернулся к первому помощнику, тот стоял рядом с ним, держа наготове бокал мадеры. Капитан сделал несколько глотков и легко прикоснулся к щеке платком. Воспитание команды было делом утомительным. Он уже собрался спуститься в каюту, но первый помощник напомнил:
— Разрешите провести морские похороны, капитан? Лисолов постарался сделать вид, что он и сам об этом помнил.
— Да, да, конечно! Этот несчастный, которого придавило мачтой! Что ж, несите его и приступим.
Тело погибшего, туго завёрнутое в парусину, положили у фальшборта. К ногам покойника были привязаны куски песчаника, которым обычно скребут палубы. Парусина была грубо сшита шпагатом. Последний стежок сделали через ноздри покойника — дань старинной морской традиции, — так доказывалось, что моряк действительно мёртв. Шестеро его товарищей приподняли над ограждением грязную доску с лежащим на ней свёртком. Тил взял Библию и быстро прочёл надлежащую молитву, закончив её восклицанием «Аминь!», которое эхом повторила команда.
