Ознакомительная версия.
– Дамблдор!
– Какие новости? – сразу откликнулся тот.
– Я кричал, пока кто-то не прибежал, – сообщил волшебник, вытирая мокрый лоб о висевший сзади занавес. – Сказал, что слышал внизу какое-то движение… Они не сразу мне поверили, но спустились посмотреть… вы знаете, внизу наблюдать некому – портретов там нет. Короче говоря, через несколько минут его принесли. Вид неважный, весь в крови. Когда они ушли, я перебежал в портрет Эльфриды Крэгг, чтобы разглядеть получше…
– Хорошо, – сказал Дамблдор, а Рон в это время судорожно приподнялся. – Значит, Дайлис увидит, когда его доставят…
Через минуту на своём портрете появилась волшебница с серебряными локонами, она села в кресло, откашлялась и сказала:
– Да, его доставили в больницу святого Мунго… пронесли мимо моего портрета… выглядит плохо…
– Благодарю вас, – сказал Дамблдор. Он повернулся к МакГонагалл: – Минерва, надо разбудить остальных детей Уизли.
– Конечно…
Профессор МакГонагалл встала и быстро пошла к двери. Гарри скосился на Рона – на лице у того застыл ужас.
– Дамблдор, как быть с Молли? – задержавшись у двери, спросила МакГонагалл.
– Этим займётся Фоукс, когда проверит, нет ли поблизости незваных гостей. Но, возможно, она уже знает… благодаря этим превосходным часам…
Гарри понял, что речь идёт о её часах, показывавших не время, а местонахождение и состояние каждого члена семейства Уизли, и с болью подумал, что стрелка мистера Уизли до сих пор показывает на смертельную опасность. Но время было позднее. Миссис Уизли, наверное, спит и не следит за часами. Гарри похолодел, вспомнив, что боггарт у миссис Уизли принял вид её мужа, бездыханного и окровавленного, в съехавших набок очках… Но мистер Уизли не умрёт… он не может умереть…
Дамблдор тем временем рылся в буфете поблизости от Гарри и Рона. Наконец он извлёк оттуда закопчённый старый чайник и осторожно поставил на письменный стол. Поднял волшебную палочку и тихо сказал: «Портус!» Чайник задрожал, оделся странным голубым сиянием, а потом успокоился, чёрный, как прежде.
Дамблдор подошёл к другому портрету – волшебнику с умным лицом и остроконечной бородкой. Этот был одет в цвета Слизерина – серебряный и зелёный – и спал, по-видимому, так крепко, что не слышал Дамблдора, пытавшегося его разбудить.
– Финеас, Финеас.
Люди на портретах перестали притворяться спящими, они зашевелились в своих рамах, чтобы лучше видеть происходящее. Умный с бородкой-клинышком по-прежнему изображал спячку, и некоторые тоже стали выкрикивать его имя:
– Финеас! Финеас! ФИНЕАС!
Прикидываться дальше было невозможно, он нарочито вздрогнул и широко раскрыл глаза.
– Кто-то звал?
– Надо, чтобы вы ещё раз посетили свой другой портрет, Финеас, – сказал Дамблдор. – У меня новое сообщение.
– Посетить мой другой портрет? – скрипучим голосом сказал Финеас с притворным зевком (при этом взгляд его обежал комнату и остановился на Гарри). – Ну, нет, Дамблдор, я сегодня ужасно устал.
Что-то знакомое почудилось Гарри в его голосе. Где он его слышал? Но вспомнить ему помешали другие портреты на стенах – слова Финеаса вызвали бурю негодования.
– Нарушение субординации, сэр! – взревел дородный красноносый волшебник, потрясая кулаком. – Неисполнение приказа!
– Честь обязывает нас служить нынешнему главе Хогвартса! – воскликнул дряхлый волшебник, в котором Гарри признал Армандо Диппета, предшественника Дамблдора. – Стыдно, Финеас!
– Внушить ему, Дамблдор? – спросила остроглазая ведьма и подняла необыкновенно толстую волшебную палочку, смахивавшую на трость.
– Ну, хорошо, – согласился волшебник по имени Финеас, глядя на её палочку с некоторой опаской. – Хотя вполне возможно, что он уже ликвидировал мой портрет так же, как разделался с большинством предков…
– Сириус знает, что не должен уничтожать ваш портрет, – сказал Дамблдор, и Гарри сразу вспомнил, где он слышал голос Финеаса: этот голос шёл из пустой рамы в его спальне на площади Гриммо. – Вы передадите ему, что Артур Уизли тяжело ранен и что его жена, дети и Гарри Поттер скоро прибудут к нему в дом. Вы поняли?
– Артур Уизли ранен, жена, дети и Гарри Поттер остановятся у него, – скучающим голосом повторил Финеас. – Да, да… хорошо.
Он нырнул за раму портрета и скрылся из виду; в ту же секунду дверь кабинета открылась. Профессор МакГонагалл ввела Фреда, Джорджа и Джинни, встрёпанных и ошарашенных, в ночной одежде.
– Гарри, что происходит? – с испугом спросила Джинни. – Профессор МакГонагалл говорит, ты видел, как ранили папу…
– Ваш отец был ранен при выполнении задания для Ордена Феникса, – опередил его Дамблдор. – Его доставили в клинику магических недугов и травм – в больницу святого Мунго. Я отправляю вас в дом Сириуса, это ближе к больнице, чем «Нора». Там вы встретитесь с матерью.
– Как мы доберёмся туда? – спросил Фред. Сейчас он был не похож на себя. – Летучим порохом?
– Нет, – сказал Дамблдор. – Сейчас это небезопасно, за Сетью ведётся слежка. Вы отправитесь через портал. – Он показал на невыразительный старый чайник, стоявший на столе. – Мы ждём сообщения от Финеаса Найджелуса… Прежде чем отправить вас, я хочу убедиться, что путь свободен.
Посреди кабинета на миг вспыхнуло пламя, от него осталось золотое перо, медленно опускавшееся на пол.
– Это предупреждение Фоукса, – сказал Дамблдор, поймав его на лету. – Профессор Амбридж узнает, что вас нет в спальнях… Минерва, идите и отвлеките её – придумайте что угодно.
В развевающемся халате МакГонагалл устремилась к двери.
– Он сказал, что будет рад, – раздался скучающий голос за спиной Дамблдора: волшебник Финеас снова появился у себя, на фоне слизеринского знамени. – У моего праправнука всегда был странный вкус по части гостей.
– Тогда подойдите сюда, – обратился Дамблдор к Гарри и всем Уизли. – Быстро, пока не появились провожатые.
Они сгрудились возле его стола.
– Вы все уже пользовались порталом?
Они кивнули, и каждый протянул руку к закопчённому чайнику.
– Хорошо. На счёт три: раз… два…
Всё случилось в одно мгновение – раньше, чем Дамблдор произнёс «три». Гарри посмотрел на него – они были совсем рядом, – и ясные голубые глаза Дамблдора остановились на его лице.
Сразу же шрам на лбу обожгло страшной болью, словно открылась старая рана, и неожиданная, беспричинная ненависть вспыхнула в его душе, такая лютая, что больше всего на свете ему захотелось броситься на этого человека, впиться в него зубами, терзать…
– …три.
Гарри ощутил сильный толчок пониже пупа, пол ушёл из-под ног, рука намертво прилипла к чайнику, и, стукаясь друг о друга, увлекаемые чайником, все пятеро понеслись куда-то в вихре красок и шуме ветра…
– Прочь отсюда, отродье, предавшее свою кровь. Это правда, что ваш отец умирает?
– ВОН! – рявкнул другой голос.
Гарри вскочил на ноги и огляделся. Они прибыли на кухню в цокольном этаже дома двенадцать на площади Гриммо. Единственными источниками света были камин и оплывшая свеча, освещавшие объедки чьего-то ужина. К двери в прихожую убегал Кикимер; перед тем, как скрыться, он злобно оглянулся на них и поддёрнул набедренную повязку. А к ним уже спешил встревоженный Сириус. Он был небрит и в дневной одежде; от него пахнуло перегаром, как от Наземникуса.
– Что случилось? – Он протянул руку и помог Джинни встать. – Финеас Найджелус сказал, что Артур Уизли тяжело ранен.
– Спроси у Гарри, – сказал Фред.
– Да, и я хочу услышать, – сказал Джордж. Близнецы и Джинни повернулись к нему. Шаги Кикимера на лестнице стихли.
– Это было… – заговорил Гарри. Им рассказывать оказалось ещё труднее, чем Дамблдору и МакГонагалл. – У меня было… вроде… видение.
Он рассказал всё, что видел, но изменил рассказ так, как если бы наблюдал за нападением змеи со стороны, а не смотрел на это её глазами. Рон, по-прежнему белый как простыня, глянул на него, но ничего не сказал. Когда Гарри кончил, Фред, Джордж и Джинни продолжали молча смотреть на него. Он не понимал, мерещится это ему или нет, но в их глазах он прочёл осуждение. Ну, если он виноват в том, что был свидетелем нападения, хорошо хоть, не сказал, что был при этом внутри змеи. Фред повернулся к Сириусу:
– Мама здесь?
– Она, может быть, ещё ничего не знает. Важно было переправить вас до того, как вмешается Амбридж. А сейчас, я думаю, Дамблдор даст ей знать.
– Нам надо сейчас же в больницу святого Мунго, – сказала Джинни. Она оглянулась на близнецов: оба ещё в пижамах. – Сириус, одолжишь нам плащи или что-нибудь?
– Подождите, нельзя вам мчаться в больницу! – сказал он.
– Нет, нам надо, и мы пойдём, – упёрся Фред. – Это наш отец!
Ознакомительная версия.
