Сергей Карпущенко - Тайна монеты Каракаллы

Едва они спустились с платформы, Володино внимание тут же привлек лист бумаги, прилепленный к стене станционного здания. Его тянуло к объявлению властно, будто в нем заключалась страшная тайна. Володя слышал, как мать говорила, что это здание построено пленными немцами после войны, но ее слова не задерживались в его сознании. Володя был поглощен чтением объявления о пропаже тринадцатилетнего Котова Кирилла, ушедшего из дома пятнадцатого мая и не вернувшегося, одетого так-то и так-то. Всех, кто знает о местонахождении мальчика, просили сообщить туда-то и туда-то. Имелась и фотография пропавшего — улыбка до ушей, глаза — с хитринкой, нос — чуть приплюснут, будто Кириллу когда-то хорошенько по нему врезали.

Володя прочитал объявление и услышал громкое карканье ворон, большая стая которых кружилась над вокзалом. В этом злом птичьем крике Володя явственно расслышал имя. Это было имя римского императора Каракаллы, книгу о котором он читал вчера вечером, перед сном. Потом ему приснилось, что он бродит среди обломков каменных колонн, нагроможденных друг на друга и вдруг откуда ни возьмись появляется мужчина с короткой стрижкой и красивым, гладко выбритым лицом. В руке мужчины меч, он грозно размахивает им и приближается к Володе. Володя понимает, что это — Каракалла, жестокий император, убивший своего родного брата, и он предчувствует, что и его сейчас постигнет участь несчастного Публия Септимия Геты. Поэтому Володя со всех ног бросается прочь, слыша позади грохот тяжелых сандалий Каракаллы, но вот, споткнувшись, он падает, а Каракалла с диким криком радости кидается на него и сжимает руками Володино горло…

Мама ночью дважды заходила к нему узнать о причине крика, с которым он просыпался. При этом он, отрывая от мокрой подушки взлохмаченную голову, сбивчиво говорил матери:

— Там был… он… Каракалла, он душил меня! Я боюсь!

А она, целуя Володю, успокоила его:

— Будешь знать впредь, как читать перед сном всякую белиберду!

Она, наверное, забыла, что сама принесла Володе книгу о римских императорах.

Утром в комнату снова вошла мать, уже одетая для загородных прогулок, и Володя вспомнил, что сегодня они уезжают на дачу, на какую-то Воронью гору, где мальчик никогда не был. Мать обещала ему месяц прекрасного отдыха в «одном из чудеснейших уголков Ленинградской области», и Володя сразу повеселел, стал собирать в рюкзак необходимые ему для жизни на даче вещи — фотоаппарат, книги, кассетник с пленками. Спустя час он с родителями вышли из дома, чтобы распрощаться с ним на целый месяц. Только отец собирался вернуться назад уже вечером, чтобы завтра отправиться на свой завод.

…И вдруг — это объявление о пропаже мальчишки, и вороний истошный крик, напомнивший о жутком сне и жестоком садисте Каракалле. У Володи непонятно почему стало тоскливо и муторно на душе, будто и сон-то был явью, и пропал не Кирилл Котов, а он сам. Мама заметила его состояние и небрежно бросила:

— Гляди-ка, впечатлительный какой! Да найдется этот оболтус! Мало ли таких по улицам города шляется. Есть захочет — возвратится! Пошли вперед. Вот она, Воронья гора!

Володя осмотрелся — впереди не было ничего, напоминающего гору, как он ее себе воображал.

— Это… гора? — удивился он.

— Ну да — Воронья гора! — показала мама в сторону поросшей лесом возвышенности.! — Еще какая гора! Сто пятьдесят метров над уровнем моря. Для нашей плоской местности — просто Эверест!

По пологим, узким дачным улочкам они стали подниматься на гору. Володя поплелся вслед за родителями. Пройдя мимо заборов, за которыми зеленели яблони, родители остановились возле калитки какого-то дома. Залаяла собака, появился хозяин, узнал маму, снявшую месяц назад дачу, повел дачников в отведенное для них помещение, по дороге вытирая о штаны вымазанные землей руки. Тут появилась и хозяйка, принявшаяся с приторной и гадкой, как показалось Володе, улыбкой, перечислять, какую большую подготовительную работу она провела, — и полы-то подкрасила, и обои-то переклеила, и умывальник-то новый повесила. И все это — за какие-то пятьсот рубликов сверх цены, о которой условились прежде. Володя увидел, как мать, услышав об этом, насупила было свои красивые брови, но отец поспешил пообещать, что в конце июня обязательно доплатит. А Володя вдруг совсем неожиданно для всех и себя спросил:

— А вы Кирилла Котова знали? Ну, того самого, который пропал?

На лице хозяйки появилось выражение оторопи, а потом его сменила гримаса сочувствия. Она почти заголосила:

— Как же! Да, пропал мальчик, пропал! Не скажу, чтобы очень уж спокойный паренек был, но и не отпетый хулиган. А куда пропал, никто не знает. Может, купаться в мае пошел, в озеро, а вода холодная, вот и потонул. А может и такое быть, что убили Кирюшу да и закопали где…

Володя, слушавший хозяйку затаив дыхание, не отдавал себе отчета в причине внезапно охватившего его волнения. И тут мама, услышав о возможном убийстве, сделала той знак, чтобы она изменила тему, а хозяин твердо сказал:

— Да нет, не болтай ты про убийство, Валентина! Кому надо Кирюшу убивать? Скорее всего, утонул он, я так думаю…

Родителям Володи, знавшим характер сына, совсем не нравились рассказы об убитых или утонувших мальчиках, и мать постаралась побыстрее спровадить хозяев. Разобрали чемоданы, узлы, и скоро на плите разогрелась привезенная из города еда.

Пока Володя ел, пропавший Кирилл испарился из его сознания. Сквозь открытое окно в комнату вливался аромат цветущего сада, беззаботный щебет птиц, и на душе стало тепло и хорошо. Попили чаю на светлой застекленной веранде, и мама сказала:

— А теперь — гулять! Пройдемся по горе! Погуляли они на славу. Гора оказалась не такой уж низкой, как казалось издали. Отсюда, с ее вершины, все выглядело маленьким и смешным: и копошащиеся в поле трактора, пускавшие из труб тонкие сигаретные дымки, и озеро-тарелка, и люди-муравьи, и электричка — зеленый жук. Володя заметил, что все склоны горы изрыты окопами, траншеями, почти сровнявшимися с уровнем земли, но все равно делавшими гору местом особенно привлекательным для него. Ведь здесь когда-то шли бои, и он решил прийти сюда с лопатой уже завтра, чтобы откопать что-нибудь интересное, например, ствол от винтовки или автомата. Короче, Володя уже полюбил Воронью гору, она словно околдовала его, сумев сразу же очаровать мальчика.

Они прошли мимо тихого кладбища, густо заросшего деревьями и кустарником, и Володя невольно вспомнил о Кирилле Котове, но теперь он подумал о нем почти равнодушно: «Да найдется! Куда он денется!» И Володя забыл о Котове, а мама уже подводила его с отцом к фундаменту какого-то огромного дома. Жилых построек рядом не было, повсюду — кусты орешника, деревья. Место было совсем безлюдное.

— А здесь когда-то стоял дворец императрицы Марии Федоровны… — сказала мама, в очередной раз блеснув своей эрудицией.

Папа попытался было уточнить — какой именно «Федоровне» принадлежал дом, уж не дочери ли царя Федора Иоанновича? Но мать, археолог и кандидат наук, с презрительной иронией посмотрела на отца — работягу с завода и в объяснения пускаться не стала. Володя постарался запомнить это место — здесь можно было бы нарыть что-нибудь более ценное, чем в старых и, наверное, давно разграбленных окопах.

Отец уезжал поздно, около двенадцати ночи. Было начало июня. Ночь стояла теплая, даже душная, на улице — хоть читай. Посадив отца на поезд, Володя с мамой возвращались домой не спеша, а когда подошли к даче, он сказал ей, что хотел бы еще погулять, до того ему все здесь было интересно. Мама не возражала, и он пошел по своей улице, потом свернул налево, направо, не боясь заблудиться и зная, что не потеряет дорогу к даче на этом небольшом пространстве. Дома с освещенными окнами Твыглядели приветливо. Откуда-то доносилась музыка, слышались голоса и смех. Володя замедлил шаг возле большого участка, на котором построек не было. Что заставило его остановиться именно здесь, он и сам не знал. Ему вдруг показалось, что он совсем недавно видел что-то похожее, но где — Володя вспомнить не мог, и это обстоятельство вдруг взволновало его.

Он шагнул на разрыхленную бульдозером землю площадки, которую готовили, очевидно, под строительство большого каменного дома. Здесь уже вырыли глубокий котлован. Массивные бетонные блоки для фундамента были свалены кучей. Сейчас, когда солнце скрылось, но небо еще было розово-желтым, светлым, блоки казались руинами какого-то античного храма. У Володи забилось сердце. Он так мечтал побывать где-нибудь в Греции, или близ Карфагена, или хотя бы в Крыму, и сейчас увиденное напомнило ему древние руины.