Салли и похититель грёз - Ши Эрншоу

Для среднего школьного возраста

УОЛТ ДИСНЕЙ. НЕРАССКАЗАННЫЕ ИСТОРИИ

Ши Эрншоу

САЛЛИ И ПОХИТИТЕЛЬ ГРЁЗ

Руководитель направления Т. Суворова

Ответственный редактор С. Мазина

Младший редактор М. Дробот

Художественный редактор А. Кашлев

Технический редактор О. Лёвкин

Компьютерная вёрстка Е. Бобылева

Дизайн обложки Георгия Попова-Львова

Long Live The Pumpkin Queen

В чернильно-чёрный полуночный час мы с Джеком обручаемся на вершине „ Витого холма, нависшего над кладбищем «Врата смерти». Порыв ветра проносит мимо иссохшие до скелетов листья, Джек берёт мою мягкую тряпичную руку в свою – прохлада его пальцев унимает дрожь в моих швах.

Церемонию проводит мэр. Его лицо прямо перед нами – то радостное с глазами-спиралями, то испуганное и бледное, почти рыдающее. Согласно древнему обычаю мы произносим мрачные свадебные панегирики. В небе светит кроваво-красная луна – доброе предзнаменование, – а у меня за левым ухом увядший цветок олеандра, сорванный в самом тёмном закоулке города Хеллоуина. Верю, что он должен принести нам долгую и кошмарную семейную жизнь.

Я сжимаю руку Джека. Длинные полы его фрака развеваются на холодном ночном ветру, а моё платье, которое я сшила из чёрной кружевной ткани накануне вечером, трепещет, как призрак. С опаской я бросаю взгляд в толпу, откуда за мной наблюдают холодные, полные злобы глаза доктора Финкельштейна. Он стоит в первом ряду, его рот перекошен от ярости – он знает, что я наконец-то смогла сбежать навсегда из его плена.

«Я больше не твоё творение», – думаю я. Эти слова вышиты у меня на сердце.

Сложно поверить, что лишь год назад я боялась всю жизнь провести в лаборатории доктора Финкельштейна, обречённая наблюдать за Джеком издали. Я любила его, но была уверена, что он никогда не узнает, какую боль мне причиняет каждый брошенный на него взгляд. Но после того, как Джек попытался украсть Рождество у Санта-Клауса, после того, как он чуть не погиб, отправившись в мир людей с Зеро, запряжённым в сани вместе с оленями-скелетами, чтобы доставить наши зловещие подарки в канун Рождества, – план, который сразу показался мне обречённым на провал, – я поняла, что не могу жить без него.

Что больше не потеряю ни одной ночи.

Под тёмным небом, усыпанным звёздами, будто снегом, мы с Джеком шли по кладбищу. Он остановился, посмотрел на меня, и я начала тонуть, тонуть, тонуть в его бездонных луноподобных глазах. И после долгих лет отчаянного желания узнать, каково это – быть любимой в ответ, мы впервые поцеловались на вершине Витого холма.

Ровно на том же месте, где стоим сейчас... рука об руку.

Лицо мэра вновь меняется, открывая широкую зубастую улыбку, его чёрная бабочка призрачно мерцает в лунном свете, и он объявляет Джека и меня мужем и женой. Его голос разносится над толпой.

Джек наклоняется, его глаза становятся чуть влажными. Он прижимает свои могильно-холодные губы к моим. Мне кажется, что мои швы вот-вот лопнут, будто они не способны сдержать разрывающее грудь чувство. Чувство настолько непривычное и странное, что от него голова идёт кругом.

Мы с Джеком женаты.

Он вытирает слезу, стекающую по моей хлопковой щеке, и смотрит на меня так, будто и его грудь разрывается на части. В это мгновение мне хочется, чтобы нас обоих просто похоронили здесь, в центре кладбища. Поженились и умерли в один день, не в силах справиться с невыразимыми, ужасными и одновременно чудесными чувствами, разбивающими наши сердца.

Жуткие на вид жители города бешено аплодируют и бросают к нашим ногам пригоршни крошечных паучков, пока мы под руку идём с кладбища. У меня ощущение, будто в грудной клетке сотни летучих мышей хлопают крыльями, пытаясь вырваться наружу. Разорвать меня на части.

Теперь я Салли Скеллингтон. Тыквенная королева. И я уверена, что уже никогда не буду счастлива так, как в этот самый момент.

Ночное небо над городом Хеллоуина усеяно крошечными пятнышками звёзд, а на главной площади светятся зловещим медно-оранжевым светом десятки тыкв. Из дома Джека на вершине Черепушной горки всё выглядит непривычно – улицы окутаны длинными тенями, напоминающими крючковатые пальцы. Даже воздух пахнет иначе: чёрной лакрицей, вороньими крыльями и немного тыквенным джемом. Огромное отличие от мерзкой вони хлорки и медицинского спирта, которой пропитана лаборатория доктора Финкельштейна – место, которое когда-то было моим домом, но также и тюрьмой.

Ужасные воспоминания бурлят во мне, смешиваясь с чувством глубокого облегчения от того, что я больше не проведу ни одной ночи в этой холодной обсерватории. Не буду лежать без сна на узкой, изъеденной молью кровати, смотреть сквозь крошечное окошко на дом Джека вдалеке, мечтая о том, что когда-нибудь окажусь в его стенах.

Это похоже на счастливый финал одной из тех сказок, где золотоволосая тонкокостная принцесса штурмует замок, убивает гоблина или дракона и получает в награду королевство. Вот только я не очень-то гожусь на эту роль. Мои волосы не отливают золотом, да и костей у меня совсем нет.

Я просто тряпичная кукла, которая вышла замуж за короля-скелета.

Тряпичная кукла, которая очнулась от кошмарного сна и оказалась в собственной сказке, и конец её ещё не написан.

Я покидаю террасу с видом на город и возвращаюсь в спальню, которую теперь делю с Джеком, к высокому, затянутому паутиной зеркалу, прислонённому к покатой стене. Я провожу пальцами по волосам, перекидывая через плечо алые пряди, прямые, как крышка гроба, и настолько жёсткие, что их невозможно ни завить, ни уложить, ни собрать заколками с бантами в виде крыльев летучих мышей. Я расправляю подол своего лоскутного платья и смотрю на отражение в зеркале: перекрещенные швы на груди, стежки в уголках рта, отметки, где доктор Финкельштейн сшивал меня. Иголка, нитки и зловещие полуночные заклинания.

«Его творение», созданное среди мрачных теней лаборатории.

Из шва на внутренней стороне левого предплечья торчит пожухлый лист – набивка рвётся наружу. Быстрым движением я заталкиваю его обратно. Нужно будет заменить часть ниток и затянуть их посильнее.

– Ты готова? – спрашивает Джек.

Я оборачиваюсь и