Он нерешительно шагнул в комнату. Но на пути встала девочка с таким огромным бантом на макушке, что она была похожа на вертолёт. Серьёзно глядя снизу, она предупредила:
— Тут все издеваются.
— Да-а? — пожалел её шпион. — Обижают?
— А ты будешь издеваться?
— Не буду. Зачем?
— Жалко.
— Почему жалко?
На помощь пришла снайперская винтовка:
— Она говорит, тут все раздеваются. Жарко. «Р» пока не научилась произносить.
Витя вернулся и оставил плащ и шляпу за дверью. Малыши смотрели на него во все глаза и чего-то ждали. Он приблизился к столу и, постояв в недоумении, спросил:
— Ну, и что делать?
— Ремонтировать, — удивилась воспитательница. — У нас всё расшаталось.
Он перевёл взгляд на неё, ещё не понимая. Потом до него дошло. Очевидно, Витю приняли за мастера, явившегося укреплять мебель.
Что ж, тем лучше! Не надо искать причину, зачем он сюда забрёл. Он поработает и заодно понаблюдает, во что играют дети.
Витя приступил к починке, размышляя об услышанном рассказе. Кажется, не один Кол-о-Бок настолько знаменит. Была шпионка Аня, получившая за свой сокрушительный удар левой прозвище Бух. Друзья называли её Анкой. Где-то Вите попадалось такое имя — Бух Анка…
Малыши стали играть в прятки. Правда, прятаться было негде, кроме как за двумя дверьми — одна из раздевалки, другая в спальню. Обе страшно скрипели. Тот, кто водил, утыкался носом в стену и считал, до скольких умел. Потом подкрадывался к той двери, которая проскрипела, и всех находил.
У Вити с собой, конечно, не оказалось никаких инструментов. Он покопался в карманах: не пригодится ли что-нибудь для ремонта? Вынул ключ от квартиры, монеты, огрызок карандаша, ненужные бумажки.
Кстати, носового платка не было. Шпионы его не носят. Ведь он обычно белый, как флаг, который поднимают в знак поражения. Имеешь платок — значит, вроде как готов помахать им и сдаться в плен. Бесстрашный мужчина должен вытирать нос рукавом.
Чем же ремонтировать? Витя задумался. Малыши мешали размышлениям, радостно визжа, когда один находил других. Двери визжали ещё пронзительнее.
Витя морщился, морщился и не вытерпел. Он зубами расщепил карандаш и насовал кусочков графита из него туда, где скрипело. Визг дверей прекратился.
Заодно Витя сообразил, как использовать оставшиеся от карандаша щепочки. Стол был перекривлён на сторону, потому что в нём разболтались шурупы. Следовало их вывинтить, в дырки от них загнать щепочки и снова вкрутить шурупы. В качестве отвёртки Витя применил монетку.
Вскоре стол выпрямился. Тогда Витя осмотрел стульчики. В сиденьях снизу были высверлены гнёзда для ножек. Он выдернул одну ножку и обернул её конец бумагой. Воткнул ножку обратно, она теперь не шаталась. Так он и исправил все стульчики.
Затем огляделся: что ещё не починено? Палка над окном, по которой должны ездить шторы, была оборвана: на одном конце гвоздь вытащился из стены. Витя влез на подоконник, вставил гвоздь в прежнюю дырочку и на его шляпку наложил плоский ключ от квартиры. Ключ он держал левой рукой. А правым кулаком ударил, как молотком. По широкому ключу бить не больно, не то что по гвоздю. Через минуту и с этим делом было покончено.
— Давно за вами слежу, — послышалось сзади. Шпион даже подскочил: кто за ним следит?! Он едва не выпал сквозь стекло на улицу.
Пошатнувшись, он не удержал равновесия и спрыгнул с подоконника спиной вперёд. Стоявшая внизу воспитательница еле увернулась. Глаза у неё от удивления были чуть не больше очков. Она восхищённо продолжила:
— Ведь ничего в руках, а всё починено! Вы всегда работаете без инструментов?
— Всегда, — ответил Витя. Он в конторе действительно работал без инструментов.
Оказалось, игра в прятки кончилась. Малыши не умели искать, когда двери не скрипят. Они чем-то увлечённо занимались за отремонтированным столом. Шпион обрадовался: уж не игрой ли военной? Но нет — к его разочарованию, они рисовали.
Один карапуз в широких брюках оставался в стороне. Витя с надеждой спросил:
— А ты какую настольную игру знаешь?
— Сахматы.
— Ах ты, пистолет! — удивился шпион.
Карапуз надулся, попыхтел и выпалил:
— А ты… р-р-револьвер-р-р!
И спрятался за снайперской винтовкой.
— Дети! — восторженно объявила воспитательница. — Перед нами замечательный мастер! Давайте подарим ему наши рисунки!
— Да я вот, — начал шпион, — хотел узнать, какие бывают настольные игры…
— Саски, — сообщил карапуз, высунувшись из-за воспитательницы.
— А ещё?
— Дяди в картинки играют. Как маленькие.
— В карты? Ишь ты, пистолет.
— Р-р-револьвер-р-р с бар-р-рабаном!
В револьвере и правда имеется такая деталь — дырявый барабан. В дырки вставляются патроны.
Витя обратился ко всем:
— Кто знает какую-нибудь военную игру?
Белобрысый худенький мальчик, сосредоточенно рисуя, отозвался:
— Вот у меня…
На листке у него были изображены огуречики в штанах, бегущие в атаку с палками — наверно, с автоматами. Другие огуречики удирали от них, побросав палки. По небу летели какие-то рукастые и ногастые козявки.
— Это кто? — не понял Витя.
— Лягушки, — пояснил художник. — У наших там сзади пушка стреляет лягушками. Наши победили.
— В самом деле, — озадаченно согласился шпион, — неприятно, если попадут лягушкой по лбу. Новейшее оружие.
У девочки с бантом, похожей на вертолёт, на листке оказалось что-то совсем странное. Шпион прикинул, что бы это могло быть, и предположил:
— Верблюд? С горбами.
— Ты что? — удивилась девочка-вертолёт.
— Хвосты с обоих концов… Хвост и хобот? Слон?
— Хвост, — растолковала художница, — и дым из носа.
— Шесть ног… Курящий таракан?
— Издеваешься? Конёк-горбунок!
От возмущения девочка даже сумела произнести «р».
— Правда? Как же я сразу не узнал… А почему глаза с одного боку?
— Надо.
Дети уже со всех сторон протягивали свои рисунки. Снайперская винтовка собрала их и вручила Вите. Он сказал спасибо. Затем ему ничего не оставалось, кроме как уйти.
Петуния Самойловна отсутствовала. Не иначе, ходила по колбасным магазинам.
Витя сел за стол и решил хорошенько поработать. В последнее время он уделял мало внимания служебным обязанностям, пора было наверстать.
Конторы существуют для сочинения бумаг. Что писать в бумагах, безразлично, так как их всё равно никто не читает. Поэтому отдельные недальновидные граждане даже считают конторы ненужными. Каждому не объяснишь, да к тому же есть такие люди, которым объясняй не объясняй, не поймут. Во избежание лишних разговоров конторы стараются держать свою деятельность в тайне: посторонних не впускают, на бумагах ставят гриф «Секретно» или «Совершенно секретно».
Трудно вообразить, как мы жили бы без контор. Во-первых, куда бы делись их сотрудники? Они ведь ничего другого делать не умеют. Во-вторых, на что иначе можно было бы использовать столько бумаги, сколько у нас производится? Расставить рулоны по всей стране, ни пройти ни проехать? Или же придётся закрывать комбинаты, выпускающие бумагу. Сколько трудящихся окажется выброшено на улицу! В-третьих, бумагу делают из дерева — значит, без работы и без зарплаты остались бы лесорубы. И ещё много народу пострадало бы: шофёры и железнодорожники (они возят брёвна и бумажные рулоны), нефтяники и энергетики (автомобилям и поездам нужны бензин и электричество), машиностроители, сталевары, горняки (они добывают руду и выплавляют металл, из которого изготавливают рельсы, вагоны, грузовики, бумагоделательные машины).
Перечисление можно продолжать и продолжать. В сущности, всё хозяйство страны имеет конечной целью оформление отчётов о проделанной работе. Если предприятие не выполнит план, это как-нибудь поймут и простят: мало ли что помешало. Но если не сдаст отчёт, пиши пропало. Скажут: «Ну и работнички, бумажку сочинить, и то не могли!»
Каждый конторский служащий понимает возложенную на него ответственность и оформляет документы в трёх экземплярах. В конце года он несёт свою продукцию на весы. Кто больше истратил бумаги, тому и почёт. Сотрудники, умеющие выдумывать новые виды отчётов и справок, становятся начальниками.
Враги стараются подорвать нашу налаженную жизнь и нарочно изобрели компьютеры, которым не нужна бумага, сведения хранятся в электронной памяти. Но мы хитрее: компьютеров-то понаставили — и только делаем вид, будто используем их. Враги радостно потирают руки, а мы на компьютерах лишь играем, и количество конторских служащих увеличивается и увеличивается.
