что Алиса уже её фотографировала. Однако Вивиан всё-таки нашла в себе силы принести тюрбан с длинным пером и золотистую накидку и облачилась в эти вещи. Она вальяжно разлеглась на мягкой софе, держа в каждой руке по курильнице для благовоний, словно какая-то неизвестная карта Таро.
А потом... На кого истратить последнюю пластинку?
Алиса знала ответ ещё до того, как взяла камеру. В глубине души она давно всё решила.
Она аккуратно поставила фотоаппарат на стол так, чтобы объектив смотрел на противоположную стену. Затем взяла одну из тётиных тростей с ручкой из слоновой кости, встала на фоне стены, не дыша, и запустила камеру, вытянув руку и нажав на спусковую кнопку затвора кончиком трости.
Её первый (и единственный) автопортрет.
Проявка плёнки была мучительной.
Руки дрожали. Ей хотелось поскорее закончить, но следовало быть очень осторожной. Процесс занял слишком много времени. Алисе хотелось получить безупречный результат. Хотелось...
Алиса заставила себя выйти из тёмной комнаты и пройтись, пока пластинки сохнут. Она не станет разглядывать их, пока они сырые и неготовые, чтобы не подпитывать безумные предположения и догадки. Алиса подкрепилась парой бутербродов с огурцом и ломтиком холодного гренка по-уэльски (сыр затвердел и стал немного жёстким, как она любит). Интересно, что она увидит, если сфотографирует его: тарелку печенья в сахарной глазури, съев которое вырастешь до небес? Или же неодушевлённые предметы реального мира останутся тем, чем и являются, – неодушевлёнными предметами реального мира?
Наконец, не в силах больше ждать и сводимая с ума собственными мыслями, Алиса вбежала в комнату, схватила пластинки и рассмотрела их у окна гостиной.
Дина была... Диной. Просто кошкой.
Алиса разочарованно прикусила губу. Она была так уверена, что Дина окажется её обожаемым Чешиком, забавным улыбающимся зверем, который то помогал Алисе в её приключениях по Стране чудес, то чинил препятствия. Кошечка на снимке выглядела такой же обычной, сонной и сварливой, какой была всегда, ни намёка на улыбку.
Что ж, вот ответ на её вопрос: некоторые предметы и люди (или кошки) относятся только к этому миру, и у них нет двойников в Стране чудес.
Разве что...
Может, волшебство закончилось? Что, если Алисе больше не снять ничего необычного, что, если теперь на фотографиях будут только привычные, нисколечко не сказочные предметы и лица?
Она быстро перешла к следующей пластинке.
Все её опасения сразу развеялись, как только Алиса увидела Адину: та стала птицей с тоненькой шеей и зеркалом вместо глаз. Из-за этого было сложно понять, что Адина думает или чувствует, но вокруг клюва не прослеживалось и намёка на улыбку. Адина наклонила голову, рассматривая зрительницу чересчур пристально, учитывая, что в её лице-зеркале отражалась только сама камера.
Алиса поскорее отложила снимок в сторону.
Она посмотрела на следующий и поначалу не смогла вспомнить, кого или что она фотографировала в действительности, все атрибуты реального мира были сдвинуты к периферии или полностью стёрты. Существо, которое запечатлела камера, было большим и сегментированным (и довольно пугающим). Наконец Алиса сообразила, кто перед ней.
Гусеница лениво возлежала на шляпке гигантского гриба. Струйки пара клубились вокруг отростков на голове, складываясь в плотные, почти узнаваемые формы. Алиса разрывалась между восторгом и раздражением. На лице у Гусеницы была та же бесполезная, неприятная улыбка, как в день их знакомства. Крайне неприветливая.
С другой стороны, Гусеница действительно на снимке, великолепная во всех деталях, вплоть до носа и золотистых башмачков.
– О боже! Это же тётя Вивиан! – поняла вдруг Алиса. Короткие лапки Гусеницы были раскинуты в обе стороны, совсем как длинные руки Вивиан, когда Алиса её снимала. А шляпка гриба очень походила на софу. Алиса прыснула, прикрывая рот рукой, хотя в комнате, кроме неё, никого не было. – Вот уж не думала, что твоя душа настолько многогранна, тётушка Вив.
Затем, зная, чей снимок остался, Алиса медленно вытащила последнюю пластинку.
И тут же похолодела.
У неё не было никаких предположений, она понятия не имела, чего ожидать, конечно, в голове проносились образы разноцветных существ и ковыляющих устриц, как возможные варианты, но в действительности она думала, что увидит... Алису. Она была единственной Алисой в целой Стране чудес, насколько ей было известно. Алиса в мире реальном и Алиса в мире сказочном.
Но... это...
Эта другая Алиса, Алиса Страны чудес, по ту сторону стекла, была совершенно другим человеком.
Начнём с того, что у неё были тёмные волосы, слипшиеся длинные неухоженные пряди. Черты лица было трудно различить, поскольку на глазах у этой Алисы была плотная, потрёпанная белая повязка. Из-под неё по щекам стекали струйки густой чёрной крови. Губы потрескались и тоже кровоточили, голая шея и плечи были вымазаны в грязи.
Алиса сглотнула. Она никогда прежде не видела ничего подобного. Даже в театре кровь была ярко- алой, жидкой и не засыхала таким образом. Перед ней была не постановочная картинка, кровь смотрелась натурально. Сцена была слишком реальной – словно кадр с поля брани, отрывок из страшилки или ночного кошмара, хуже которого Алиса ещё не переживала.
А затем изображение пошевелилось.
Алиса со снимка вдруг то ли закричала, то ли осклабилась (было невозможно разобрать, поскольку между зубами проступило ещё больше крови, губы раздвинулись, оголяя их). Она держала табличку с надписью, выведенной изящным почерком, несмотря на убогость окружающей обстановки.
«СЧАСТЛИВОГО НЕРОЖДЕНЬЯ»
Алиса чуть не выронила пластинку из рук. Изображение больше не двигалось.
Она, та девушка, застыла в вечном крике или оскале со своим ужасающим посланием.
Сердце Алисы громко стучало в двойной клетке из рёбер и корсета. В доме было тихо, и освещение не изменилось, и всё-таки Алисе казалось, что, пока она не смотрела, всё вокруг стало другим. В животе забурлили противоположные вариации одной эмоции: страх того, что дом превратился в кошмарную чудостранную версию самого себя, и страх того, что этого не случилось. Алиса огляделась вокруг.
Дом был прежним.
Те же изображения на стенах, те же ковры на полу, та же мебель... всё точно такое же.
– Счастливого Нерожденья, – выдохнула Алиса.
Несмотря на жутковатость снимка в целом, было очевидно, что истинная его цель (как наверняка и всех прочих изображений Страны чудес) – это послание. Послание для неё, Алисы из настоящего мира, от её несчастного двойника. И всё же кто она такая? Алиса закрыла глаза и попыталась вспомнить. Кто из тех мест походил на неё, хотя бы немного?
Она вспомнила кое-что про Белого Кролика, того самого, с которого всё
