В машину залетела пчела. Басилов спал, а Вася ловил пчелу. Поймал, выпустил в форточку, и вдруг его неудержимо потянуло на улицу. Он даже не мог понять, что такое его тянет и куда. А это тянуло облако, которому надоело одиноко болтаться над брезентовой крышей автомобиля.
Вася приоткрыл дверцу, выбрался на улицу, и облако подпорхнуло к нему, окутало голову. И облаку и Васе полегчало.
Куролесов прошёлся, промялся, глянул на деревню и вздрогнул. Он увидел, что антенна у крайнего дома закачалась и вдруг рухнула на землю, переломившись пополам. Только после этого донёсся из деревни выстрел.
Облако заволновалось, потянуло Васю в сторону. Он прыгнул в придорожную канаву, заросшую бурьяном, и затаился.
Глава двенадцатая. Пиление берёзы
Приходилось пилить.
Они выкатили берёзу из-под навеса, приладились и начали.
Хрипун с минуту поглядел на них, взял топор, потрогал большим пальцем лезвие и сказал:
– Туповат. Пойду на бруске поточу.
Он завернул за угол сарая с топором и тележкой, слышно было, как в доме хлопнула дверь.
– Точно попали, – сказал старшина. – Пойдём за ним, вроде бы воды попить.
– Чтоб воды попить – надо попилить немного, вспотеть.
– Я уже вспотел, пока с этим дубом целовался.
– Тьфу! Что за пила? Не пилит.
– Да вы не дёргайте, товарищ капитан! А пила как пила – вещественное доказательство. Помните? Кража в хозмаге.
– Тупая! Неразведённая!
– Да вы не дёргайте! Пилите мягче!
Из-за сарая между тем вышла какая-то баба и остановилась, глядя на пильщиков.
– Баба какая-то, – шепнул старшина. – Пилите, пилите, товарищ капитан! Баба смотрит! Да вы не дёргайте!
– Сам не дёргай! – сквозь зубы прошипел капитан.
– Извините, товарищ капитан. Не ругайтесь. Баба смотрит. Наверно, хозяйка Хрипуна.
Постояв минутку, баба скрылась за углом.
– Ей понравилось, как мы пилим, – сказал старшина. – Я видел на её лице удовольствие. Ладно, хорош. Пошли воду пить. На месте сориентируемся. Главное – взять Пахана врасплох.
Однако ориентироваться им пришлось, не сходя с места. Из-за сара снова вышла баба, на лице которой было написано удовольствие, а с нею другая. У другой на лице удовольствия не было. Увидев пиление берёзы, она вдруг закричала:
– А-а-а! Кто? Не дам!
Тут она подлетела к старшине Тараканову и схватила его за усы.
– Не дам! Не твоё! – как сумасшедшая орала она. – Не имеешь права! Ты её сажал? Ты её валил? Не твоё! Не дам берёзу пилить!
На этот крик из-за сарая повалили мужики и бабы.
– Позволь, хозяйка! – орал старшина. – Нам хозяин велел пилить. Хрипун. Пошёл топор точить.
– Не да-а-а-ам! Не твоё! Не тронь, усатая морда!
– Где Хрипун? Где Хрипун? – орал старшина, отбиваясь от наскоков.
– Ну я Хрипун, – сказал низкорослый с одним глазом дядя, выходя из толпы. – В чём дело?
– Ты Хрипун? – растерялся старшина. – А где другой Хрипун?
– Это какой другой? Лёшка, что ли?
– Ну я Лёшка Хрипун, – сказал новый Хрипун, вылезая из-за поломанной телеги.
– Да что вы, все, что ль, здесь Хрипуны? А где Хрипун, что хлеб на тележке вёз?
– Да это дядя Митяй! Третий дом по красному посаду.
Тут вся толпа, дёргая старшину и капитана за локти, повалила вдоль красного посада. Какие-то шавчонки гавкали и вертелись под ногами, галдели Хрипуны, и баба орала про берёзу:
– Не имеешь права мою берёзу пилить! Не сажал!
Добежав до третьего дома, хозяйка берёзы взлетела на крыльцо и принялась колошматить в дверь.
– Выходи, Митяй! – колотилась она. – Выходи! Поговорим про берёзу!
Дверь распахнулась, и на крыльцо вылетела толстая тётка в галошах на босу ногу. Она скрестила руки на груди и закричала с места в карьер:
– А ты мне всю усадьбу истоптала!
И в этот момент, когда всё внимание толпы переключилось на крыльцо, капитан дёрнул старшину за рукав, они нырнули в щель между баней и забором и тут же увидели за баней две фигуры, которые крадучись бежали к скотному двору.
– Стой! – крикнул капитан.
И тут одна фигура поворотила к ним квадратную свою будку, приложила к носу чёрную фигу. Из фиги блеснуло громом, грохнуло огнём, и раздался выстрел.
Пуля ударила в пилу. Пила взвизгнула, а пуля дьявольским рикошетом ринулась на край деревни и перешибла известную нам телевизионную антенну.
Глава тринадцатая. Басилов
Вася видел из бурьяна, как по дороге мчатся к машине два человека. Он сразу узнал Квадратную Будку, за которым скакала Зинка.
Шофёр Басилов по-прежнему спал под разрешением открыть люк. Добежав до машины, Пахан тут же принялся стучать в стекло. Басилов недовольно снял с носа газету:
– Чего такое?
– Подвези до парома! До парома подвези! Даю трёшку!
– Сколько?
– Пятёрку.
Басилов развернул газету и накрыл люком нос.
– Червонец даю, слышишь?
– А на бензин? – спросил Басилов из-под газеты.
– На бензин прибавим.
– Ну ладно, ладно, – сразу засуетился Басилов, скидывая газету. – Скорей, скорей, а то меня начальство заругает. Быстро! Ну!
Пахан, а за ним Зинка залезли пихаясь в машину. Басилов нажал на педаль, поддал газу, взревел, развернулся, и, вздымая пыль, двусторонняя машина рванула в сторону канала Москва – Клязьма.
Вася не знал, что и делать. В первый момент он хотел прыгать из бурьяна Пахану на загривок, но пока прицеливался, машина умчалась. Пыль, только пыль стелилась над дорогой. Впрочем, не успела пыль улечься, как поднялись новые клубы, и чудесная двусторонняя машина примчалась обратно. Басилов поставил её точно на то же место, достал газету, накрыл нос и сразу заснул.
Со стороны деревни тем временем послышался гул. На дороге показались два человека, которые стремглав неслись к машине. За ними валила толпа народа, доносились крики:
– Держи пильщиков!
Капитан подлетел к машине, стукнул в стекло.
– Здравия желаю, товарищ капитан! – вскричал шофёр, роняя газету.
– Где Куролесов?
– Здесь я, здесь!
– Скорей в машину! Быстро! Быстро! Разворачивайся!
Пыльная толпа надвигалась. Впереди бежала низенькая старушонка, которая кричала:
– Не дам берёзу пилить!
– Гони! – крикнул старшина, и двусторонняя машина прянула от толпы.
Надоедливая старушонка всё-таки догнала машину, стукнула кулачком в заднее стекло.
– Ты её сажал? – кричала она.
– Плохи дела, Вася, – задыхаясь рассказывал капитан, пока Басилов с трудом отрывал машину от старушонки. – Упустили.
– Да я их видал, – сказал Вася.
– Где?
– Да тут неподалёку. Но не стал с ними связываться. Вы сами не велели.
– Куда же они делись?
– Куда-куда?? – зевнул Басилов. – Я их и подвёз. Попросились до парома, вон до канала Москва – Клязьма, три километра.
– На госбензине?! – вскричал Тараканов. – На госбензине бандитов возишь?
– А мне что? Время у меня было. Пассажир есть пассажир, а на бензин они мне дали.
– Под суд пойдёшь, – спокойно пояснил капитан Болдырев. – Гони! К парому!
– «Под суд, под суд…» – ворчал Басилов. – За что? У меня время свободное, почему бы и не подзаработать? Пассажир есть пассажир, лишь бы платил хорошо и на бензин добавлял. А чего мне, стреляться с ними? У меня и пистолета нет. У Васьки тоже.
– Гони! – кричал капитан.
– Пассажир есть пассажир, – бубнил Басилов. – Довёз до парома, там и ссадил. Ну, рассчитались, всё честь по чести, но и я лишнего не просил. Ну, на бензин добавили, стали парома ждать.
– Так они уже на другом берегу! – кричал Тараканов.
– Вряд ли, – сказал Басилов. – Я на всякий случай канат перегрыз.
– Какой канат?
– Паромный.
– Как перегрыз? Зубами, что ли?
– Зачем зубами? – обиделся Басилов. – Напильником.
Глава четырнадцатая. Тело в канале
Про этот канал рассказывали, что его решил построить ещё царь Пётр Первый, который затеял снабдить Москву водою из Клязьмы, а уж Клязьму – московскими товарами.
Но всё это было вранье и искажение исторической правды. Строил этот канал действительно Пётр, но не Первый, а Перлов – директор заготовительной конторы.
Строить его он начал собственными силами прямо от порога конторы. Налево – канал шёл к речке Клязьме, направо – к Москве.
К сожалению, канал не дотянулся ни до Москвы, ни до Клязьмы, Петра Перлова уволили, а кусок канала так и остался лежать на земле.
– Паромщик! Паромщик! – кричали два человека, бегая по бетонному берегу канала.
– Канат лопнул! – сварливо отвечал паромщик с того берега. – Ждите починки.
Когда зафырчал, заревел сзади «Газон», Пахан и Зинка кинулись к машине, на которой приехали. Теперь только Басилов мог их выручить.
– Ложись! Все на дно! – приказал капитан. – Басилов, работай!
