Усталые, но довольные, ребята уселись за поздний чай. Диана пожаловалась, что она, пожалуй, не сможет поднять большой коричневый чайник.
— Мы забыли задернуть занавески на окне. Я сначала хотел, а потом забыл. А теперь, боюсь, я и со стула встать не смогу! — простонал Роджер.
Свет лампы, висящей над столом, падал из окна на снег, освещая часта снежного дома и рядом большого снеговика.
— У него такой вид, будто он смотрит на нас с тоской, — сказал Снабби. — Могу спорить, ему хочется войти и присоединиться к нам. Бедный мистер Снежнинг!
Снабби поднес чашку ко рту, рассеянно глядя в окно. Вдруг он поставил ее на стол, взгляд его стал пристальным.
— Ха! Смотрите-ка! Кто это там, за нашим снежным домом? Кто-то стоит и не шевелится.
Видите?
Все посмотрели в окно, но никого и ничего не увидели.
— Это же снеговик, болван! — засмеялся Барни. — Не пугай Диану. Ну кто бы мог прийти и смотреть в наше окно в такое время в этом безлюдье?
— Не знаю, — неуверенно протянул Снабби, не отводя глаз от окна. — Теперь я тоже ничего не вижу. Наверное, показалось. Но, честное слово, очень было похоже, что кто-то там стоит неподвижно, как столб, и пялит на нас глаза.
Барни встал и задернул до конца занавески.
— Говорю вам, это был снеговик, только и всего. Хотя, конечно, ему, бедняге, не слишком весело стоять на холоде и смотреть, как мы тут едим всякие вкусности в теплой комнате. Спокойной ночи, мистер Снежнинг. Завтра увидимся.
Не может быть, чтобы там был кто-то чужой, — сказала Диана. — Чудик бы залаял.
— Да, это точно, — согласился Снабби, успокаиваясь. — Значит, просто показалось.
Роджер и Барни, не сговариваясь, решили промолчать, хотя оба понимали, что Чудик мог не услышать шаги на снегу, и, конечно, он не мог никого увидеть в окно. Им не хотелось пугать Диану, и оба искренне полагали, что Снабби ошибся. Тем не менее Барни решил утром выйти и посмотреть, нет ли следов — если он сумеет отличить чужие от их собственных. Разговор вскоре перешел на другое, и все забыли об испуге Снабби. Нахваливая, ребята уплетали поданный миссис Тикл ужин, потом, как обычно, отнесли грязную посуду на кухню. Миранда собрала вилки и гордо вручила их кухарке.
— Ишь ты! Соображает! — растаяла миссис Тикл. — Но как ты можешь, Барни, постоянно носить ее на плече, не представляю. Да еще позволяешь ей греть руки у себя за шиворотом!
В половине девятого все уже спали — но не в кроватях. Нет, они заснули в креслах у камина с книжками на коленях или уронив их на ковер. Чудик тоже задремал, тихонько повизгивая во сне — гонял, наверное, мышь или кролика. Миранда, по своему обыкновению, устроилась у Барни за пазухой, и ее видно не было, но, несомненно, она тоже спала.
Такими их и застала миссис Тикл, когда вошла в гостиную спросить, не хочет ли кто-нибудь горячего молока перед тем, как идти спать, потому что ночь выдалась холодная.
— Молочка горяченького никто не... — начала она и изумленно смолкла.
Ну и ну, все, как один, спят! Видно, так за день убегались, что и до кроватей не дошли!
Она разбудила их, и, к своему величайшему удивлению, ребята обнаружили, что они не лежат в своих теплых постелях, как им казалось, а сидят одетые в креслах у камина. Вот что значит весь день прокататься на санках и проиграть в снежки. Зевая и постанывая, они поднялись и побрели в свои комнаты. Миссис Тикл, посмеиваясь, шла впереди.
— Ну, раззевались, зеваки!
Быстро спрыгнув с ветки, обезьянка собрала своими крошечными ручками горсть снега и сжала его в маленький плотный комочек. А потом ловко запустила им в Чудика и попала ему прямо по носу.
Однако на следующее утро все были бодрыми и веселыми, хотя у всех, кроме Барни, болели ноги. Уплетая за завтраком поджаренные сосиски, друзья смотрели в окно. Поверхность озера совершенно очистилась от снега и соблазнительно блестела голубоватым льдом.
А может, сегодня с утра на коньках покатаемся? — предложил Барни. — Или вы совсем не в форме?
Вряд ли я смогла бы заставить свои бедные мышцы втаскивать санки на гору, но кататься на коньках — это другое дело! — сказала Диана. — Я бы, пожалуй, попробовала, тем более, что при этом будут заняты другие мышцы.
Они справились со своими обычными утренними обязанностями, с готовностью помогли миссис Тик л. Узнав, что дети собираются идти на озеро кататься на коньках, она снабдила каждого пакетом печенья.
Коньки — дело такое, вмиг проголодаетесь, — сказала она. — Перекусите немного, и тогда, может, за обедом не будете все заглатывать, как голодные волки.
Мне придется задержаться, чтобы зашить дырку на свитере, — с сожалением сообщила Диана. — Я его вчера порвала, и, если сразу петли не подхватить, он весь распустится. Я к вам потом на озере присоединюсь, мальчики.
И она пошла к миссис Тикл взять у нее иголку, а ребята отправились с коньками на озеро: По дороге они остановились полюбоваться на вылепленного вчера снеговика.
— Красавец, настоящий красавец! — похвалил его Барни. — Таких больших я еще никогда
не видел. Надо было на него еще какое-нибудь старое пальто напялить, чтобы он совсем как настоящий смотрелся!
Знаете что? Давайте проверим, нет ли здесь чужих следов, — предложил Роджер, вспомнив, как испугался Снабби накануне вечером.
Нет-нет, не надо! — запротестовал Снабби, Ему было стыдно, что он попусту поднял тревогу. — Просто у меня вчера глаза устали от снега, вот и мерещилось всякое!
Все равно быстренько взглянем, — решил Барни.
Он обошел вокруг снеговика, но ничего особенного не заметил. Только множество перепутанных следов, оставленных вчера их собственными сапогами.
Потом он оглядел снежный дом и снег вокруг него. И здесь переплетались сотни следов, и невозможно было определить, есть ли среди них чужие. Правда, цепкий взгляд Барни отыскал несколько, которые, по его мнению, отличались от остальных, но ручаться он бы не стал.
— Пойдемте, ничего здесь нет, — сказал он. — Видно, и правда Снабби померещилось.
Снабби захотелось просто так забежать в свой снежный дом. Он посидел там немного, воображая себя эскимосом в своем иглу. Потом, слыша, что голоса Барни и Роджера удаляются, встал и, пригнувшись, собрался выйти наружу. Вот тут-то он и увидел перчатку. Она лежала, наполовину втоптанная в снег, у края входного проема. Снабби удивленно уставился на нее, потом поднял, решив, что ее обронили Барни или Диана.
Но перчатка была большая, связанная из толстой темно-синей шерсти. Никому из них она не пришлась бы по руке. Снабби повертел находку, ощущая, как быстро забилось сердце. Значит, вчера вечером здесь кто-то был! Кто-то смотрел на их освещенное окно, следил за ними! Эта мысль не доставила ему удовольствия.
— Барни! Роджер! — закричал Снабби и бросился догонять друзей. — Подождите! Мне надо вам что-то сказать!
Они обернулись, услышав тревогу в его голосе. Чудик, убежавший с ними вперед, сразу повернул обратно и, увязая в снегу, прыжками двинулся к Снабби.
Что там у тебя? — спросил Роджер.
Посмотрите, что я нашел в нашем доме, — сказал запыхавшийся Снабби. — Перчатка! Я как раз вылезал из дома и вдруг вижу — лежит! И, уж конечно, она не наша — такая здоровенная.
Да, не наша, — согласился Роджер. — У нас у всех кожаные перчатки. У Барни тоже. Это чья-то еще. А не мог ее Чудик откуда-то притащить и бросить там?
Нет, это исключено. Он даже не забегал в снежный дом. Он же убежал с вами. Я знаете что думаю? Я думаю, кто-то все-таки там вчера был.
Но только зачем? Торчать там в темноте на холоде. ..
— Смотри не проболтайся Диане и миссис Тикл, — предупредил Роджер. — А то они испугаются до смерти. А ну как это все так, ерунда какая-нибудь? В любом случае сейчас мы ничего не можем сделать. Придется последить сегодня вечером, тогда, может быть, что-то и увидим. Хотя все это, конечно, довольно странно.
— А может такое быть, что кто-то вчера вечером залез в наш снежный дом, спрятался там и следил за нами? — спросил Снабби. — И я, наверное, как раз видел, как кто-то или входил в него, или выходил.
Они сели у края сверкающего замерзшего озера и стали надевать коньки. У Барни были отличные новые, подаренные ему на Рождество бабушкой. Он еще никогда в жизни не стоял на коньках, и ему не терпелось попробовать. Его, как и Роджера, озадачила обнаруженная Снабби перчатка, но стоило Барни встать на лед на вихляющихся под ним коньках, как странная находка начисто вылетела из головы.
Снабби и Роджер считали себя бывалыми конькобежцами. При этом Снабби, как ни странно, катался лучше, чем Роджер, и вскоре умчался вперед, призывая за собой остальных.
Чудик разволновался при виде своего хозяина, буквально летящего надо льдом, так быстро и легко он двигался. С возбужденным лаем пес бросился со снега на лед и попытался галопом догнать мальчика. Но, к своему изумлению, обнаружил, что все четыре лапы выскользнули из-под него, и он едет на собственной спине, как у него это иногда получалось на скользком паркете. Однако здесь, на гладком льду, встать на ноги оказалось гораздо труднее, чем в прихожей с натертым полом. Каждый раз, пытаясь встать, пес шлепался снова. Наконец, беспомощно оглядываясь, он сумел сесть на задние лапы.
