Ну прямо спектакль! — рассмеялась миссис Тикл. — Так вы идете спать или нет? Я вас здесь одних не оставлю. Не хватало еще, чтоб вы лампу перевернули и пожар устроили! Мне мистер Мартин строго-настрого наказал...
Хорошо, — кивнул Барни, вставая. — Пойдемте, ребята. Давайте свет зажигать не будем, а пойдем, как в старину, со свечами — так интересней. Зажигайте каждый по свечке!
Он подождал, пока все выйдут в прихожую с зажженными свечами, затем погасил керосиновую лампу в гостиной. Миранда немедленно принялась задувать свечки, как только их зажигали, чем порядком всем надоела.
— Эй, Барни! — раздался возмущенный вопль Снабби. — Иди объясни своей бестолковой обезьянке, чтоб не задувала наши свечки! Вот чокнутая!
Барни громко расхохотался.
— Ну, Миранда, насмешила! Ты что же, до сих пор вспоминаешь бабушкин торт? Представляете, недавно мы отмечали бабушкин юбилей — семьдесят лет, кухарка испекла торт, воткнула в него семьдесят маленьких свечек, — объяснял он ребятам. — И Миранда помогала бабушке задувать их. Уж так это ей понравилось!
— Теперь, значит, она будет задувать все свечки, какие увидит, — простонал Роджер. — Перестань, Миранда! Тьфу ты, опять мою задула!
Барни, уйми ее, а то мы так никогда до спальни не доберемся.
Миранду удалось поймать, и после этого маленькая процессия направилась по широкой лестнице на второй этаж. Чудик, как всегда, бежал впереди, а Миранда была надежно зажата под правой рукой Барни, подальше от его свечи.
— Спокойной ночи! — сказал Барни друзьям. — Все наши комнаты рядом, так что, если кто-нибудь ночью испугается, кричите!
Но всем так хотелось спать, что на всякие страхи уже просто не оставалось сил. Кровати оказались очень удобными, одеял хватало, чтобы справиться с любым холодом, хотя в комнатах было не слишком тепло. Снабби решил, что вода в его кувшине слишком холодная, чтобы мыться. Лучше он сделает это утром. Он также решил, что и вещи свои тоже разложит утром. Сейчас это заняло бы у него слишком много времени — разбирать целую кучу одежды на дне шкафа!
Чудик уже спал, растянувшись посредине кровати. Снабби решительно столкнул его к краю и залез под одеяло, радуясь теплому местечку, которое нагрел для него Чудик. С полминуты он полежал, удивляясь, какая полная тишина воцарилась в этом старом доме — ни единого звука не слышно!
А как было бы жутко, если бы кто-то вдруг постучал дверным молотком, как в те далекие времена! Снабби ощутил легкое приятное волнение по этому поводу и тут же крепко заснул. Так крепко, что даже не почувствовал, как Чудик прополз по кровати и улегся ему на живот.
Утро было ясным, солнце сияло так ярко, что снег на пруду начал быстро подтаивать.
— Это хорошо, — заметил Роджер, взглянув в окно, и начал одеваться. — Если снег на озере подтает, а нового не нападает и ночью опять подморозит, то завтра мы сможем покататься на коньках, потому что там будет чистый лед. А сегодня на санках будем кататься.
После «сверхпотрясного», по выражению Снабби, завтрака, состоявшего из овсянки, бекона, яиц и тостов, ребята отправились помочь миссис Тикл. Ее кухня показалась им необъятной. В одном конце был установлен насос, чтобы подавать воду к кухонной раковине. В другом конце располагалась большая дровяная плита, а рядом совсем новая газовая, на которой мисс Тикл и готовила.
В дровяной плите горел огонь — для обогрева кухни, — и обстановка здесь была довольно веселая. Миссис Тикл подняла голову, когда ребята вошли с пустыми тарелками и чашками, и на ее добродушном лице появилась широкая улыбка.
Что нам еще сделать? — спросила Диана. — Я помогу вам мыть посуду.
Нет, это не обязательно, — сказала миссис Тикл. — А вот если бы ты проследила, чтобы каждый застелил кровать, это было бы хорошо.
И еще принести бы дров да почистить керосиновые лампы.
Так, все наверх! — скомандовала Диана, беря на себя руководство. — Роджер, сначала пусть Снабби тебе поможет стелить кровать, а потом ты ему помоги, а то он так ее и бросит. Снабби, ты слышал?
Нет, воспитательница, — ответил Снабби, уворачиваясь от ее пинка.
Вскоре все было сделано, и сделано как положено. Постель Снабби была такой же аккуратной, как и у других. Керосиновые лампы были вычищены, а дров принесено столько, что миссис Тикл сказала, теперь их хватит на неделю. Ей все это понравилось. Снабби решил, что теперь они уже достаточно знакомы, чтобы можно было ее обнять.
— Да ладно, отстань! Чуть не задушил! — отмахивалась она от него. — Ну, ты ловкач, вот ты кто. О господи, опять этот пес утащил мою щетку. Ну, погоди, вот поймаю я его, такую взбучку задам!
Но поймать увертливого Чудика она так и не смогла. Он с восторгом носился по дому, то с ее щеткой в зубах, то с пыльной тряпкой, то со шваброй, пока она не взяла за правило держать всегда под рукой веник и гонять пса, как только он появится.
— Теперь давайте пойдем одеваться, — сказал Роджер, когда все было сделано. — Мне не терпится выйти на снег. Сначала покатаемся на санках, а потом можно в снежки поиграть или еще что-нибудь.
Уже через несколько минут все были одеты для катания на санках: непромокаемые сапоги, шарфы, перчатки, толстые свитеры, куртки. На улице сначала ребятам показалось ужасно холодно, но вскоре они разогрелись. .
Санок у них было двое — каждые на двух или трех человек. Таща их за веревку, ребята направились к ближайшему холму. Чудик, как обычно, попытался умчаться галопом вперед, но не тут-то было. К своему ужасу, он обнаружил, что ноги его утопают в этом мягком белом пуху, таинственным образом покрывшем землю. И впервые ему пришлось двигаться степенным шагом.
Миранда ни за что не хотела слезать с плеча Барни. Снег ей не понравился, хотя ей и пришло в голову, что было бы забавно сунуть пригоршню Барни за шиворот. Она держала свои маленькие ручки за воротом его свитера, и Барни нравилось ощущать их там.
Склон холма был достаточно крутым, чтобы съезжать с него с ветерком. В конце горы все вывалились в снег, покатываясь со смеху. Чудик быстро сообразил, что можно съезжать на санках вместе с Роджером и Снабби, делал это с удовольствием, и его длинные уши, откидываясь назад, хлопали на ветру. Катанье ему понравилось, и он восторженным лаем извещал об этом всю округу. Миранда каталась вместе с Барни и Дианой. Ее немного пугал стремительный спуск с горы, и она, свернувшись клубочком, прижималась к. Барни под курткой.
— Миранда, трусиха! — поддразнивал ее Барни.
Но когда он попытался оставить ее на вершине горы, она наотрез отказалась. Ей хотелось быть с Барни всегда, каждую минуту.
Они катались с горы наперегонки, сначала по двое на санках, потом по одному. Барни легко обошел всех. Никогда еще его синие глаза не были такими яркими, как в этот ослепительный солнечный день. Он был по-настоящему счастлив. Все они были счастливы. Но к полудню Снабби первым почувствовал приступ голода.
— Не может быть, чтобы ты уже проголодался, — не поверил Роджер. — После такого невероятного завтрака! Ты слопал шесть тостов, не говоря уж об остальном. Обедать еще не пора!
Сняв перчатку, он посмотрел на часы. В этот самый момент в морозном воздухе послышался звук колокольчика — это миссис Тикл сообщала, что обед готов.
— Что я вам говорил? — торжествовал Снабби. — Мне на часы смотреть не надо, я и так точно знаю, когда настало время подкрепиться. Чудик, давай рванем в Рэт-а-тэт-хаус наперегонки!
Какой запах! Просто слюнки текут, — сказал Снабби, когда они подошли к дому. — Что это? — Рагу! — повел носом Роджер. И он не ошибся, это было рагу — с морковью, луком, репой, петрушкой. Чудик в своем стремлении увидеть, что же это так вкусно пахнет, ухватился зубами за скатерть и чуть не стащил все со стола.
А ну, прекрати! — грозно прикрикнула на него миссис Тикл, успев вовремя оттолкнуть его. — Вот если ты пойдешь со мной на кухню,
то увидишь, какие замечательные косточки из рагу я тебе припасла. А лапы от скатерти прочь!
Как я устала! — плюхнулась Диана в кресло. — А ты, Барни?
Я — не очень, — ответил Барни. — Я ведь привык вкалывать. Раньше я вставал в половине шестого, чтобы успеть подготовить к открытию аттракционы. Работал все утро, потом стоял у входа, продавая билетики, а после помогал напарнику на качелях или еще где-нибудь.
Да, Барни, твоя новая жизнь, наверное, кажется тебе такой непривычной, — приступая рагу, проговорила Диана. — Ты не почувствовал себя странно, когда твой отец нашел тебя и отвез домой в новую семью, которую ты раньше не знал?
Пожалуй, немного, — признался Барни. — Наверное, впервые в своей жизни я чувствовал себя неловко. Казалось, я не умею ни руку пожать правильно, ни поздороваться, ни даже смотреть людям в лицо — за исключением бабушки. С ней я неловкости не испытывал. Но, думаю, отчасти это было потому, что у нее на плече, как и у меня, сидела обезьянка. И обе эти обезьянки — ее и моя — подружились с самого начала. Даже обменялись рукопожатиями.
