Бабульки засмеялись, а Тонкий начал соображать, как бы так вежливо и быстро уйти отсюда. А Вуколова уже сообразила:
– Валентина Ивановна, Сашка новую «бродилку» скачал…
– Идите-идите, – спохватилась бабушка. – Играйте, что вам тут со старухами…
На этом слове Тонкий с Вуколовой нырнули в подъезд. Сашка уже в подъезде сообразил, что надо было выручить и Лабашова. Потом подумал: парень взрослый, разберется сам. Если он сидит с бабульками на лавочке, значит, ему это надо.
– Про Ваню не спросил. Не хотел при всех, – объяснил ей Тонкий, давя на звонок. Ленка наверняка уже дома.
– Поняла, – кивнула Вуколова. – Потом расскажешь. Привет, Лен.
Ленка выглядела на миллион долларов: бабушкин халат, разноцветные носки и отчаяние в глазах. Судя по раскордажу в коридоре (воры оставили меньший), бабушка поручила ей прибраться, и Ленка честно попыталась. Только не смогла найти свои вещи (потому и вырядилась в подручные) и, похоже, шкаф (потому что все сваленное около шкафа в комнате зачем-то перекочевало в коридор).
– Что – «потом расскажешь», Люд? – выдала она вместо «здрасьте». – Про шутничка-то? Так бабушка его прищучила сегодня. Раскололся как миленький и слезно просил не выгонять из универа.
– Да?! – Тонкий с Вуколовой обрадовались так синхронно, что Ленка испугалась:
– А че такого-то? Вы же вроде давно его вычисляли, надо же когда-нибудь прийти к финалу.
– Йес! – Тонкий взъерошил сестренке волосы на макушке, глянул, оценив результаты своего труда, и спешно стал приглаживать их обратно. Ленка и так сегодня слишком яркая для этого мира.
– Шмотки свои найди, красотка!
– Сам такой. Между прочим, гонца, принесшего хорошую новость, принято награждать. А ты?!
– А гонцу, принесшему плохую новость, принято отрубать голову, – парировал Тонкий. – Вспомни нашу нелегкую жизнь и прикинь, сколько голов ты мне уже должна.
– А наград сколько? – не сдавалась Ленка.
Вуколова слушала-слушала, топталась-топталась, потом ей надоело:
– Я пойду. Новости узнала, по шее ты не получил. – Она разочарованно глянула на Тонкого. – Я матери обещала пораньше прийти. Уже темно, мимо бабулек проберусь как-нибудь. – И вышла, Тонкий даже не успел бросить: «Пока».
– Эх ты! – картинно вздохнула Ленка, усаживаясь на пол в кучу одежды. – Даже чаю не предложил человеку.
А что было возразить?! Тонкий покопался в куче одежды и вытащил на свет Ленкины треники. На трениках, уцепившись коготками, висел Толстый.
И тут зазвонил телефон.
Что ни говори, а регулярное общение с телефонными хулиганами не обходится без последствий. Сразу начинаешь нервно реагировать на самые обыденные вещи. На слова «коты», «канализация», да просто на телефонный звонок! Даже Толстый вздрогнул и быстро-быстро по треникам вскарабкался Сашке на плечо. Ленка сидела на полу и сочувственно смотрела на них обоих.
– Ну хочешь, я возьму?
– Сам!
Звонил не Ваня и даже не коты. Звонила Елена-историчка.
– Саша, добрый вечер. Позови бабушку, пожалуйста.
Вот как прикажете реагировать, когда тебе домой звонит учительница и просит бабушку к телефону? Тонкий повел себя неоригинально: пару секунд он лихорадочно припоминал, что такого успел натворить в школе за последние дни, и, не найдя ответа, спросил в лоб:
– Что случилось, Елена Владимировна?
– Ничего-ничего. Просто я хотела обсудить с ней кое-какие организационные вопросы.
Врет, решил Тонкий. Бабушка даже в родительском комитете не состоит и вообще далека от школьных дел. Если бы деньги собирала на что-то, всему классу бы объявила.
– А бабушка во дворе, – не соврал Тонкий. – С бабушками.
– Позови ее, пожалуйста, это важно.
А что делать?! Двор и правда недалеко, надо было соврать, что бабушка улетела на Луну и что-то там поломалось на станции, поэтому связи нет… Чушь какая-то! Может, и правда организационный вопрос, без бабушки не обойтись? Что он в самом деле? Ничего ж не натворил за последние дни…
Тонкий спустился во двор. Бабушка еще сидела на лавочке перед подъездом и обсуждала с Майей Дмитриевной какой-то учебный вопрос. Лабашов брел к «Москвичу» в глубине двора. Открыл дверь, сел в машину. Бабушка с Майей Дмитриевной проводили его взглядом, потом заметили Тонкого.
– Ты что, Сань?
– Тебя к телефону.
Бабушка начала прощаться, и заняло это минут пять, потому что бабушки быстро прощаться не умеют. Бабушка поднялась по лестнице за Тонким, и это тоже заняло несколько минут, потому что бабушки не зайцы, не такая у них скорость. Тонкий надеялся, что Елена не дождется и передумает. Но учительское терпение оказалось крепче времени.
– Кто там? – спросила бабушка, перед тем как взять трубку.
– Елена-историчка. Я ничего не делал, – на всякий случай добавил Тонкий и сделал вид, что он увлеченно наводит порядок.
Взял охапку одежды из коридора, притащил в комнату, где не только шкаф, но и бабушка с телефоном, и сел рядом, аккуратно складывая каждую вещь и подолгу выискивая ей место на полке. Бабушка заметила уловку, но виду не подала.
– Слушаю. Добрый вечер. Так. И Саша? А что тогда? Неужели?
Тонкий слушал и не понимал. Зато бабушка, похоже, понимала.
Тонкий видел, как она недовольно косится в его сторону. Значит, он все-таки что-то натворил. Причем давно, потому что успел забыть.
– Елена Владимировна, вопрос уже решен, я могу обещать, что это больше не повторится. Хорошо, я поговорю с ним…
Значит, он угадал. Если бабушка оправдывается, все ясно. Что-то Сашка все-таки натворил. Сейчас бабушка положит трубку, всыплет, вот и узнаем, за что.
Упрямый Ленкин свитер не хотел влезать на полку. Выскальзывал и падал, как дрессированный. Тонкий комкал его так и сяк, старательно втискивая между джинсами и джинсами. Никак. Впрочем, это было только на руку: дрессированный свитер – хороший повод оставаться в комнате и слушать разговор.
– Думаю, они сами разберутся. Поговорю. Да.
Бабушка положила трубку, молча подошла, отобрала у Сашки свитер и положила его на свободную полку. Предатель-свитер послушно лег и падать не собирался. Бабушка захлопнула шкаф и опустилась в кресло, кивнув Сашке на соседнее.
– Я, кажется, не все знаю о твоих школьных делах.
Тонкий пожал плечами: ясное дело, дни длинные, уроков много, и захочешь – все не расскажешь. Что ж такого он успел натворить и забыть? Не томи, а?
– Ты, оказывается, драки устраиваешь, бабушку позоришь.
– Я?
– Сегодня на истории, – объяснила бабушка, проницательно глядя на Тонкого. – Тебе одного ребра мало? Кстати, как оно?
– Трещина, говорил же. Я не дрался, ба!
– Не дрался, знаю. Но эта драка была по твоей вине…
– Я, что ли, девчонка? Елена, блин, прекрасная из параллельного класса?
– Не обольщайся, Троянской войны все-таки не было. Тем не менее…
Тонкий начал потихоньку соображать, в чем его обвиняют. Федорова и Витька Елена вызвала вечером с родителями. Они небось и выложили ей, какой такой был повод для драки. Витек дразнил Тонкого, Федоров решил призвать его к порядку. А дразнил потому…
– Я не знала, что записи моих разговоров с этим… – она сделала паузу, – есть в Интернете. И уж точно не думала, что ты будешь их кому-то показывать.
– Это не я!
– Значит, показали твои друзья, по твоей наводке, – припечатала бабушка, и возразить здесь было решительно нечего.
Тонкий уныло кивнул:
– Я брал Федорова разбираться с этим… На Арбат, вчера, помнишь? Конечно, я ему сказал, кого будем бить и за что.
– И дал адрес в Интернете?
– Нет, он сам нашел. Это нетрудно…
– Значит, любой ученик теперь может найти и послушать… Драка была, был вызов родителей, многие это видели в вашем классе и знают причину… Захотят – отыщут в Интернете, послушают… – она говорила словно бы сама с собой.
Тонкий давно понял, что он не прав и что файлики с того сайта надо бы убрать. Пока еще Тонкого дразнили только в классе, но завтра это может быть уже вся школа… Со всей школой не передерешься, даже если Федоров будет помогать.
– Я не хотел, ба. Что-нибудь придумаю, это дело замнут и забудут.
– Что тут думать-то? – бабушка посмотрела на него, как на маленького. – Я скажу Иванову сейчас: не хочешь на отчисление – убирай файлы из сайта. Мне важно, чтобы ты в принципе понял, как неосторожно поступил, рассказывая приятелям о наших проблемах.
– Давно понял. Подожди, ты оставишь его в университете?
Бабушка дернула плечом и уставилась в экран выключенного телевизора. Тонкий подумал, что она еще сама не знает, как поступить.
– Решать не мне, – вздохнула бабушка, стирая пальцем пылинку с экрана. – Решаются такие вопросы в деканате. Только я могу рассказать всем, что Иванов из этих… Как ты их там называешь – «баранки»?
– Пранкеры.
– Да. А могу и не сказать.
– А если скажешь, об этом узнает весь университет, – закончил Тонкий, и ему стало еще паршивее.
