На душе стало веселее. Переглянувшись, они неожиданно расхохотались.
— А Степка-то со своим ломом, как лисица возле винограда: мол, съел бы, да зелен! Так ни с чем и убрался! — Санька изобразил в лицах кряхтящего от натуги Степку. Кимка с Сенькой снова закудахтали в приступе смеха.
— Степка-заклепка, дурья голова! — сочинил дразнилку Кимка.
Сенька чиркнул спичкой — тускло засветился старый рыбацкий фонарь «летучая мышь». Над столом забрезжил желтый круг, тени по углам сгустились. Стало грустно и страшно. Все беды-печали вдруг предстали перед ребятами в полную величину. Впервые реально увиделись и враги — не книжные, не кинодраматические злодеи, а настоящие, готовые наяву совершить опасные преступления — поднять на воздух завод и убить девушку. И об этом знают пока лишь они — три юных узника. Надо действовать, надо предотвратить подготовленное преступление. А для этого им предстоит прежде всего освободить самих себя. Но как?
Гамбург подвесил «летучую мышь» к потолку, зацепив ее крючком за поперечную стальную балку — по-морскому бимс. Бегло осмотрели стены и пришли к единодушному решению: выход возможен лишь через горловину люка.
— Что же будем делать? — спросил Санька, обращаясь скорее к самому себе, нежели к друзьям.
— А вот что, — вспомнил о своих командирских обязанностях Кимка, — во-первых, нам следует повстречаться с Санькиным отцом и рассказать ему о Степке и о Чемодан Чемодановиче.
Во-вторых, надо выследить бандитов и обезоружить их. Ну, а если они станут сопротивляться, — Соколиный Глаз от важности раздулся, как рассерженный индюк, — тогда... тогда мы их уничтожим, как класс, — ввернул он сравнение, позаимствованное у лектора-международника. — В-третьих же...
— В-третьих и в-десятых, — перебил Кимкино водолейство Сенька, — эти вопросы мы решим лишь при одном условии: если сумеем выбраться отсюда. — И он принялся откручивать гайки-барашки, удерживающие выходную крышку изнутри. Откинув ослабленные болты, попробовал приподнять крышку, упираясь в нее спиной — ничего не вышло. На помощь поспешили Кимка с Санькой — та же картина.
— Ломиком надо попробовать, ломиком! — подсказал Сенька.
Среди хлама, наваленного под топчанами, отыскался не то что «ломик», а добротный стальной лом. Поддели им крышку, дернули — ни с места.
— Разве осилишь!.. Пудов двадцать навалено, не меньше, — буркнул Сенька. — Итак, естественный вариант выхода отпадает, остается...
— Не-нор-маль-ный! — выпалил Кимка. — Так давайте искать его!
— «Искать и найти, отступить, но не сдаться!» — процитировал Санька слова одного из героев популярной детской книги.
Мальчики все еще храбрились, но на душе у них было темно и мрачно: а что, если они в самом деле выйдут отсюда только тогда, когда их отыщут? Враги к этому времени выполнят свои преступные планы и удерут на край света! Неужели они не успеют спасти Лену и не предотвратят взрыв на заводе?
— Идея родилась! — вдруг объявил Сенька.
— Выкладывай свою идею! — поощрил Кимка. — Если стоящая — к ордену представлю!
— Иллюминатор! — ткнул Сенька пальцем в борт.
— Иллюминатор? Но он же приварен!
— Попробуем высадить стекло, — охотно объяснил Гамбург.
— Вряд ли из этой затеи что-то выйдет, — упорствовал Кимка, — штормовая волна почище стукает по нему, а ничего, не лопается, даже царапин нет.
— А может, все-таки попробуем, — подал голос Сенька, — шансов на удачу мало, и все-таки...
— Что ж, попытка не пытка, — согласился Урляев, вручая Сеньке увесистый молоток.
— Начнем? — Сенька поплевал на ладони, чтобы рукоятка крепче держалась, и бухнул что было сил.
Яростный звон, и... молоток, вырвавшись из Сенькиной цепкой руки, просвистел над головами мальчишек, как крупнокалиберный снаряд. Подбежали к стеклу — ни одной царапины.
— Повторим? — упавшим голосом спросил Гамбург.
— Дохлое дело, — возразил Кимка. — Впрочем, валяй!
Сенька снова ударил по стеклу, и тот же плачевный результат. Сеньку сменил Кимка, Кимку — Санька. Измотавшись, прилегли кто где и уснули.
Фителек «летучей мыши», привернутый Сенькой из экономии, поморгал-поморгал и погас
Вокруг ни шороха, лишь тяжелые вздохи ребят да их неясное сонное бормотание.
Саньке снился удивительный сон. Будто они с отцом вдвоем едут на моторной лодке в дельту Волги, в заповедник. Могучая река в потоках солнца кажется великанской мостовой, выложенной драгоценными камнями. Камни-самоцветы сияют, всеми цветами радуги. Отец весел. Смеется.
«Пап, — говорит Санька, — а ты про Степку, знаешь?»
«Знаю», — отвечает старший Подзоров.
«А про Чемодан Чемодановича?»
«Тоже. Это бакланы».
Санька пытается возразить, он хочет отцу рассказать о подслушанном разговоре и не может. Не может потому, что он уже не мальчик, а пеликан.
Моторная лодка сворачивает в соседнюю речонку, а Саньку-пеликана несет на отмель, где угольно-черная стая бакланов азартно хлопает крыльями.
«Гуррай! Гуррай!» — хохочут ловкие птицы. Их растянутая цепочка смыкается все тесней и тесней.
«Выгоняют воблий косяк на отмель», — догадывается Санька. Ему тоже вдруг захотелось воблы. Он приближается к бакланам, но бакланий вожак злобно замахивается на него крыльями и кричит на своем языке:
«Вррраг! Вррраг!..»
«Да это же Степка, — узнает Санька-пеликан бакланьего вожака. — Сейчас я его утоплю, — решает он, — ведь я больше его и сильнее».
К Степке на помощь спешит еще один баклан. «Чемоданович, — узнает его Санька. — Ничего, я и с двумя управлюсь!..»
Доносится стук моторки, значит, отец рядом, значит, поможет.
Санька смело нападает на двух противников. Бакланы бьют его жесткими клювами в ребра, но почему-то не больно. Санька тоже наносит удары и... просыпается.
«Никак, утро?» Луч солнца, проникший в кубрик сквозь толщу иллюминатора, заставил Саньку зажмуриться. Сенька с Кимкой еще спали. Растолкал их.
— Подъем! Да вставайте же, засони! Утро же!
— Как утро? — удивился Кимка. — Ведь мы только-только...
— А так, — уточнил Сенька, заглянув в иллюминатор, — скоро уже полдень. — Неумытый, с черным хохолком на макушке, сейчас он как две капли воды походил на молодого селезня.
Санька фыркнул.
— Ты чего? — спросил «селезень»,
— Да так, сон смешной приснился.
— Твой что, вот мой, — перебил Кимка, сладко потягиваясь. — Ни за какие коврижки не поверите, но факт... Будто, — он хохотнул, — будто пожарничиха справляла свадьбу. И за кого бы, вы думали, она выходила замуж? — Кимка хитро прищурился. — А?
— Ну, наверное, за своего мужа, — не очень уверенно сказал Сенька.
— Как бы не так, — возразил Кимка. — За петуха! За того самого, которого мы съели...
Сон был настолько неожидан и нелеп, что Санька с Сенькой онемели. Они сидели с открытыми ртами и обалдело хлопали глазами. Но вот Санька неуверенно хихикнул. И тут, словно по команде, все трое скорчились в приступе хохота. Они булькали, квакали, кудахтали не менее получаса, пока, обессилевшие, не свалились кто под стол, кто на топчан.
Опомнившись, снова приуныли. Им даже завтракать расхотелось.
— «Искать и не сдаваться! — вяло напомнил Санька, — найти и победить!»
— Надо искать лазейку, — опять-таки первым обрел мужество Гамбург. — Надо простукать все листы обшивки. Не может быть, чтобы «Аладина» списали на корабельное кладбище за здорово живешь. Я знаю, на старых кораблях корпус до того изнашивается, ткни его пальцем — и дыра готова... Осматривать будем по секторам. Каждый выбирает участок по душе.
— Чур, мое днище! — И Кимка победно поглядел на друзей: уж если где листы железа и протерты, то конечно же в днище.
— А я обследую борта, — заявил Гамбург. — Тебе, Саня, достаются водонепроницаемые переборки.
Вооружившись молотками и напильниками, принялись шкрябать и выстукивать каждый сантиметр темницы. Кимка вскоре обнаружил «подозрительный» лист, но, чтобы прорубить его, мальчикам пришлось бы потратить не день и не два, а целую неделю.
Тут провозишься до нового года, — вздохнул Санька. Он заканчивал осмотр носовой переборки.
— Ну, положим, не до нового года, — возразил для порядка Кимка, — а дня три потребуется наверняка.
Помолчали.
— Братцы, а что, если нам «рыцарский» турнир устроить за круглым столом? — намекнул Санька на завтрак.
— Я «за». — Сенька поднял кверху правую руку.
— Присоединяюсь, — важно изрек Кимка.
Ели молча и вяло, хотя и были голодны.
— В нашем распоряжении остаются считанные часы, — сказал Санька, снова принимаясь за работу.
Его примеру последовал Сенька. Кимка же прилип к иллюминатору. За стеклом покачивались камышины.
— Ни одной живой души!
Сдвинув топчан, Санька отодрал лист картона, прикрывающий водонепроницаемую переборку, и глазам своим не поверил: перед ним на уровне груди прикрепленная к фланцу шестью болтами сияла огромная заглушка.
