Ловя ртом холодный воздух, Карли Бет повернула за угол и, не снижая скорости, понеслась дальше. Оглянувшись, она увидела, что ее гудящие преследователи тоже свернули за угол.
Раньше ей было все равно, куда бежать. Она слишком была напугана.
Теперь же у Карли Бет появилась идея. Отчаянная идея.
И надо было добежать до места прежде, чем свирепая свора догонит ее.
У нее есть символ любви.
Это ее голова. Гипсовая голова, которую ее мама вылепила для нее.
Карли Бет вспомнила, как спросила маму, зачем та вылепила эту голову. «Потому что я люблю тебя», ответила тогда мама. Так, может, это и спасет ее? Может, голова из гипса избавит ее от этого кошмара?
Но где же она?
Карли Бет выбросила ее. Она швырнула мамин подарок за живую изгородь. Она оставила его валяться где-то в чужом дворе и…
И сейчас она как раз оказалась в том самом квартале.
Она узнала улицу. Она узнала дома на ней.
Здесь она встретилась с Чаком и Стивом. Отсюда они в панике бежали.
Но где тот дом? Где та живая изгородь? Та лужайка?
Она рыскала глазами вокруг.
А позади наступали головы. Подобно жужжащему рою пчел они сбились в одну кучу и, оскалив свои звериные зубы, ухмылялись ей, ухмылялись мерзкими, жестокими ухмылками, готовясь накинуться на нее всем скопом.
Надо успеть найти голову.
Гудящая свора подлетала все ближе.
— Где?! Где?! — отчаянно вопила Карли Бет.
И тут она заметила высокую живую изгородь. На той стороне улицы.
Там, там бросила она голову, чудесную голову, сделанную руками ее матери.
Успеет ли она добежать прежде, чем жуткие головы сомкнутся вокруг нее?
Да!
Хватая ртом стылый воздух, она отчаянно замахала руками и бросилась через дорогу. Уже почти без сил нырнула она под сень изгороди. Упала на четвереньки. Грудь ее тяжело вздымалась. Она дышала как рыба, выброшенная на песок. Голова раскалывалась.
Карли Бет потянулась за головой.
Но ее не было.
Она исчезла.
Исчезла.
Это был мой последний шанс, подумала Карли Бет, продолжая лихорадочно шарить руками по земле.
Исчезла.
Слишком поздно.
Стоя на четвереньках, она оглянулась на своих отвратительных преследователей. Бессмысленно бормочущие головы выстроились перед ней сплошною стеной.
Карли Бет поднялась на ноги.
Гудящая стена приближалась.
Надеяться было не на что.
И тут вдруг она увидела ее.
Гипсовая голова лежала между двумя выступавшими из земли корнями большого дерева, росшего совсем рядом с дорожкой, и смотрела на нее.
Вероятно, ее туда отнес ветер, подумала она.
Бормочущие головы были уже совсем близко. Она юркнула под дерево и схватила голову обеими руками.
С торжествующим воплем она повернула гипсовое лицо в сторону гудящих монстров и высоко подняла ее над головой.
— Убирайтесь! Убирайтесь! — закричала Карли Бет, вытянув руки, чтобы голову было хорошо видно. — Вот он — символ любви! Вот символ любви! Убирайтесь прочь!
Головы сбились в кучу. Светящиеся глаза уставились на гипсовую голову.
Они возбужденно загудели. На искаженных губах появилось подобие улыбки.
— Прочь! Прочь!
Карли Бет услышала смех. Их смех. Низкий, презрительный.
Затем они надвинулись на нее, обступили, готовые растерзать ее.
Слишком поздно.
Эти слова стучали в голове у Карли Бет. Ее план провалился.
Уже торжествующе кружили вокруг нее упыри, истекая слюной и тараща на нее вылезшие из орбит глаза.
Их неясное бормотание переходило в рев. Она почувствовала, как ее обволакивает разящее от них зловонное тепло.
И тогда, недолго думая, она надела гипсовую голову на себя.
И как ни странно, та наделась как маска.
Промелькнула горькая мысль: я ношу собственное лицо как маску.
Когда Карли Бет надела на себя копию своей же головы, ее окутал мрак.
На гипсовой голове не было глазниц. Теперь Карли Бет ничего не могла видеть.
И слышать.
Она подумала, что теперь, оставшись одна на один со своим страхом, она беззащитна, и ужасные головы могут сделать с ней что угодно.
Неужели я стану одной из Нелюбых? И окончу свою жизнь на полке среди подобных?
Карли Бет ждала.
Она чувствовала, как бьется кровь в висках. Как сердце сжалось от страха. Как саднит в пересохшем горле.
Что со мной будет?
Что они сделают со мной?
Она не могла больше находиться под колпаком страха, окруженная темнотой и тишиной.
Отчаянным рывком она сдернула с себя гипсовую голову.
Тихо. Карли Бет, не веря своим собственным глазам, озиралась по сторонам.
Безобразных оживших лиц нигде не было.
Они словно испарились.
Она осмотрела темную лужайку. Осмотрела деревья и кустарники.
Их не было.
Они исчезли.
Некоторое время Карли Бет сидела в холодной сырой траве, глядя на тихие темные лужайки и держа на коленях гипсовую голову. Она все еще тяжело дышала.
Вскоре дыхание восстановилось. Она поднялась на ноги.
Ветер стихал. Бледная половинка луны вынырнула из-за туч.
Внезапно Карли-Бет почувствовала, как что-то трепещет у нее на шее.
Она удивленно потрогала шею и нащупала нижний край маски.
Нижний край маски!
Да!
Между краем маски и шеей образовался зазор.
— Эге-гей! — громко крикнула она.
Положив аккуратно гипсовую голову на землю, она двумя руками взялась за край маски и потянула.
Маска с легкостью соскользнула.
Не веря своим глазам, Карли Бет положила ее на землю. Сложила. Развернула.
Желтые глаза с красным отблеском, пугавшие ее раньше, погасли. Острые зубы стали гибкой резиной.
— Так ты просто маска! — громко рассмеялась она. — Снова маска, и только!
Радости не было предела.
Карли Бет подбросила ее в воздух и поймала. И снова подбросила.
Снять ее можно только один раз, сказал ей тогда владелец магазинчика.
Снять ее можно только символом любви.
Значит, мне удалось это сделать! — радостно подумала Карли Бет. Я сняла ее! И уж поверьте — больше я никогда в жизни ее не надену!
Никогда!
Она вдруг почувствовала себя совершенно обессиленной.
Надо идти домой. Наверное, уже за полночь.
Почти все окна были темны. По улицам не проезжали машины. Ребятня с добытыми гостинцами давно разбрелась по домам.
Карли Бет нагнулась за гипсовой головой. Подхватив маску и скульптуру, она быстро пошла к дому.
Посреди дорожки она остановилась.
Она принялась щупать лицо, проверяя, все ли в порядке и действительно ли кошмар закончился.
Мое ли это лицо?
Похожа ли я на себя, прежнюю?
Она ощупывала щеки, нос…
На ощупь она ничего не могла понять.
— Нужно зеркало! — воскликнула она вслух.
Терзаемая неведением, она добежала до своего дома, взлетела на крыльцо и позвонила в дверь.
Через несколько секунд дверь распахнулась, и на пороге показался Ноа. Он открыл наружную стеклянную дверь. Поднял на Карли Бет глаза и закричал:
— Сними ты эту маску! Сними скорей! Ты такая уродина!
— Не может быть! — в ужасе вскрикнула Карли Бет.
Должно быть, маска изменила черты моего лица, решила она.
— Нет! Только не это!
Она отпихнула в сторону брата, бросила гипсовую голову и маску в передней и бросилась в коридор к зеркалу.
На нее смотрело ее прежнее лицо. Ни капельки не изменилось. Ее прежнее лицо. Ее милое прежнее лицо!
Вот ее темно-карие глаза. Высокий лоб. Маленький носик, которым она всегда была недовольна и хотела, чтобы он был побольше.
Больше никогда не буду жаловаться на свой нос, на радостях решила она.
Это ее лицо. Ее прежнее лицо.
Она все еще разглядывала себя, когда услышала смех Ноа в дверях.
Она сердито обернулась:
— Ноа, как ты посмел!
Он засмеялся громче:
— Обманули дурака на четыре кулака! Да я пошутил. Вот уж не думал, что ты поведешься.
— Для меня это не шутка! — зло сказала Карли Бет.
В конце коридора показалась мама:
— Карли Бет, где это тебя носило? Я ждала тебя еще час назад.
— Ах, прости, мама, — ответила Карли Бет, широко улыбаясь.
Какая же я счастливая! Я теперь буду улыбаться не переставая, подумала она.
— Ах, мама, это долгая история. Долгая, жуткая история.
— Но с тобой все в порядке? — спросила миссис Колдуэлл, внимательно разглядывая дочь.
— Теперь да, мама, — ответила Карли Бет.
— Пойдем на кухню, — обнимая дочь, сказала миссис Колдуэлл. — Я приготовила горячий сидр.
Карли Бет послушно двинулась вслед за матерью. На кухне было тепло и светло, и благоухало горячим сидром.
Никогда в жизни Карли Бет не чувствовала себя так хорошо дома. Она поцеловала мать и села за стойку.
