глазами, отчаянно надеясь, что она всё-таки намеревается помочь ему. Потом девушка остановилась позади толпы зрителей, встретилась с ним взглядом и кивнула. На душе у Гастона просветлело. Обернувшись к Жоржу, он сказал:
– Как насчёт пари?
– Ха! Ты уверен, что хочешь этого, Гас? Жаль, если придётся обобрать тебя до нитки.
Последовали новые насмешки, и Жорж выпятил свой раздражающе крупный подбородок.
В ответ на заносчивость брата Гастон медленно растянул губы в улыбке.
– А я и не собираюсь расставаться с деньгами. Я ставлю на вечеринку, что устраивает теге на следующей неделе. Если я выиграю, ты будешь изображать пай-мальчика и потанцуешь со всеми дебютантками, которых она обычно предназначает для меня.
Жорж распахнул глаза:
– А если выиграю я?
– Тогда насладишься зрелищем, как те девицы будут меня с оскорблениями отвергать.
– Я и так имею это удовольствие, – засмеялся Жорж.
– И ещё... – Гастон поднял указательный палец. – Если ты выиграешь, я приглашу на вальс вдову Харпер.
Зрители разразились хохотом. Вдове Харпер давно перевалило за шестьдесят, а одевалась и вела себя она так, словно до сих пор была девицей. Своё дряблое декольте она с бесстыдной развязностью совала под нос всем молодым мужчинам, которые попадались ей на глаза.
– Вот такое пари я принимаю! – ответил Жорж.
Гастон кивнул и встал в позицию. Чувствуя, как отец прожигает у него в спине две дыры взглядом, юноша картинно расставил ноги и прицелился. Потом он метнул дротик со всей силы, и рука ещё на некоторое время зависла в воздухе. Стрела, дрожа, впилась в самый центр мишени.
Гастон подпрыгнул.
- Ура!
– Превосходно, Гастон! – воскликнул отец.
– Я могу лучше. – Слова Жоржа пунктиром прорезали радость Гастона, и он резко повернулся к брату.
– Каким образом?
Ансель вышел вперёд:
– Собственно, если он тоже всадит дротик в центр, то окажется победителем на основании предыдущих попаданий.
Гастон поискал глазами Агату и увидел, что она вернулась к буфету, где лакей сменил её и жестом велел ей уходить. Сердце упало. Он всё ещё мог проиграть.
Жорж приготовился к последнему броску.
– Ты в отличной форме, Жорж, – похвалил отец, и его слова как иглами вонзились в грудь Гастона. Он хотел в последний миг подтолкнуть брата, пожелать, чтобы у него дрогнула рука, но ничего этого не сделал. Как обычно, он беспомощно стоял рядом, а безразмерные сапоги брата топтали его репутацию.
Когда Жорж бросил дротик, Гастон бессильно упал в кресло и лишь вполглаза увидел, как стрела огибает широкую дугу и втыкается в дерево стены около мишени.
– Нет! – закричал Жорж. – Что это... Как это?
– Выигрыш достаётся Гастону, – объявил Апсель без всякого энтузиазма.
Со всем достоинством, которое сумел собрать, Гастон встал и пожал руку Жоржу. Ему до смерти хотелось выкрикнуть в кислое лицо брата что-нибудь обидное, посыпать соли на рану, нанесённую ему поражением. Он уже открыл было рот, но тут заметил, как Агата разворачивается и бежит к боковой двери, а за ней с гримасой несётся лакей.
У Гастона вспыхнули щёки. Она сделала так, чтобы дротик Жоржа отклонился в сторону. Эта девушка, которую он знал меньше двух суток, нашла способ помочь ему, даже когда лакей приказал ей удалиться. Его восторг приглушило неизвестное ему ранее чувство, и он отступил от брата, придержав оскорбления, висевшие на кончике языка.
– Хорошая игра, – сказал он вместо этого.
– Дротик выскользнул у меня из рук. Нужно переиграть, – зарычал Жорж.
Гастон' преувеличенно зевнул.
– Может быть, в другой раз.
– Молодец, Гастон, – похвалил отец и хлопнул его по спине так, что сыну пришлось сделать несколько шагов вперёд, чтобы сохранить равновесие. В самом деле, этому надо положить конец.
– Спасибо, отец. – Гастон осёкся, глядя отцу вслед. Похвала была брошена мимоходом. Но в эту минуту Гастон принял решение найти другие способы заслужить отцовское одобрение.
А сейчас пора было погреться у камина, протянув ноги к огню и обхватив руками кружку крепкого чаю. Не оглядываясь и ни у кого не спрашивая разрешения уйти, Гастон стремительно вышел из главного зала и взлетел по лестнице.
Нужно спросить у Агаты, почему она отказалась помочь ему в охоте, но решила поспособствовать его выигрышу в дартс. Каковы бы ни были её мотивы, он чувствовал себя окрылённым, словно мог спрыгнуть с крыши и полететь. Перед глазами у него стояло искажённое от стыда и гнева лицо проигравшего братца. Челюсть у того так и отвисла, ноздри стали раздуваться, жилы на шее напряглись. Гастон постарался запомнить этот момент, чтобы в нужное время извлечь его из памяти и насладиться.
* * *
Следующий день тянулся медленно. После завтрака Гастон вернулся в свои комнаты и обнаружил, что его вещи уложены. Вскоре им всем предстояло сесть в кареты и пуститься в долгий путь домой.
Всё утро Гастон высматривал Агату, но не придумал способа найти её, не привлекая к себе внимания.
Он сел в карету, где уже дремали несколько пожилых господ, и забился в угол, накрывшись мягким одеялом и поставив ноги на тёплые кирпичи. Через несколько часов процессия свернула на длинную, обрамлённую деревьями дорогу, ведущую к Шато-де-Бомон. Гастон отодвинул занавеску и подумал, что скоро Агата впервые увидит замок. Как он ей понравится?
Гигантские дубы расступались, открывая вид на массивное здание из серого камня, раскинувшееся среди зелёных холмов, поросших густым лесом. Восьмиугольная башня была построена ещё в двенадцатом веке, но главный дом с высокими этажами и арочными окнами, а также круглую башню, где поместилась библиотека и хозяйская спальня, возвёл прадед Гастона, в честь которого назвали юношу. При нём по последнему слову тогдашней архитектуры в окна вставили свинцовые стёкла, а в каждой спальне устроили личную уборную.
Когда карета остановилась на круглой подъездной дороге, Гастон посмотрел на синюю сланцевую кровлю и слуховые окна третьего этажа, где жила прислуга. Впервые в жизни он подумал об этом жилище под крышей. Есть ли у каждого из слуг своя комната? Хорошо ли благоустроены эти помещения или имеют только самое необходимое? Тщательно ли заделаны щели или летом там жарко, а зимой гуляют сквозняки?
Обрадуется ли Агата, что ей предстоит жить в настоящем замке?
Двери распахнулись, появился месье Обер и глубоко поклонился. Старый дворецкий до болезненности был привержен правилам этикета и традициям.
– С возвращением, ваша светлость.
– Обер, – поприветствовал его Гастон. В детстве они с
