– Спрячь, – сказал он. – Подальше. Только не забудь, как Профессор, куда.
Это уж слишком!
– Банный день намечается? – Я с обиженным видом взял мыло и демонстративно отнес его в ванную.
– Только осторожнее с ним, не намочи, – услышал я Алехин голос. – Это динамит.
Рука моя непроизвольно сжалась, хотя ей больше всего хотелось разжаться. А ногам – унести меня подальше. Доигрались!
– Ты – совсем? – спросил я, вернувшись в комнату вместе с «мылом». – Только этого не хватало!
Алешка пожал плечами:
– Мало ли? Может, что-нибудь взорвать будет нужно.
Как про авторучку. Может, что-нибудь записать придется?
– Где взял?
– У Боцмана. У него в комнате, под кроватью, целый ящик. Ему хватит.
Вот оно что! Боцман приготовил взрывчатку, чтобы взломать сейф.
– Надеюсь, детонатора у тебя нет? – спросил я слабым голосом.
– Нет. Да он и не нужен. Обойдемся, если что. Подручными средствами.
Леха из всего умеет извлечь полезное. Оказывается, когда я в катакомбах безмолвно восхищался доблестью защитников Родины, он снял там с полки маленькую книжицу и внимательно изучил ее. Книжечка была вроде пособия для партизан. Устройство всякого оружия, особенно трофейного. Способы выведения из строя всякой вражеской техники. Советы по взрывному делу и т. д. Там он и про динамит прочитал. Если нет взрывателя к нему или детонатора, возможно «применение подручных средств, как то: сильный удар тяжелым металлическим предметом». Молотком, например…
Я осторожно покачал брикет динамита в руке и подошел к окну.
– Не вздумай, – завизжал Алешка. – Пожалеешь!
Мне и самому было страшно выбрасывать его в окно – вдруг взорвется и скинет наш замок со скалы.
– Ладно, – сказал я. – Положи его на место.
– Ладно, – сказал Алеха. – Положу. – И сунул брикет под тумбочку.
Еще одна бессонная ночь. Словно на мине с часовым механизмом.
Утром тетя Женя сообщила, что все желающие могут отправиться на белом катере в город, за покупками.
– Сегодня там большая ярмарка. Будет интересно.
Все обрадовались, а Лешка сказал:
– У меня живот болит.
И я сказал:
– У меня тоже.
– Руки надо мыть, – обрадовалась Р.М. – И фрукты тоже.
А Профессор забеспокоился и заявил:
– Я не оставлю больных детей без присмотра.
А тетя Женя, похоже, не очень-то нам поверила, но успокоилась, когда узнала, что мы остаемся не одни.
– Алексей! – сказала она (руки в бока). – Только без фокусов.
– Какие фокусы! – истошно завопил Алешка и, обхватив живот, помчался в туалет.
– Дизентерия! – злорадно констатировала Р.С. – Всех заразит!
Профессор так посмотрел на нее, что я без труда прочел его мысли. Что-то вроде: зараза к заразе не пристает, или сама ты дизентерия злостная! Так или иначе, но мы с Алешкой остались дома, помахали с площадки отходящему катеру и занялись своими тайными делами. По очереди отвлекая Профессора. Сначала я сидел у него в комнате и задавал ему глупые вопросы, на которые он весьма охотно давал умные ответы, а Лешка тем временем доводил до ума старинную пушку у бойницы. Потом Леха конспектировал данные об устройстве «Марфы», о которой Профессор мог петь часами, а я в это время работал в кладовке: сверлил неподатливую кладку. К возвращению катера мы все успели сделать, даже убраться в кладовке, уничтожить следы нашей деятельности, придвинуть на место шкаф и заставить его посудой. Тетя Женя ничего не заметила. Никто вообще ничего не заметил.
И наступила ночь. Решающая.
Мы долго лежали в постелях, одетые и обутые, изредка шепотом переговариваясь. Ждали, когда затихнут обитатели замка. Было очень тихо. Слышались только звон цикад, легкий шелест волн, кашель Профессора и храп Р.М. Наконец часы в столовой пробили два удара. Мы вскочили и тихонько выглянули в коридор, слабо освещенный дальней лампочкой. Здесь вообще была почти мертвая тишина: ни цикад, ни волн – только храп у комнаты Р.Кривулько.
Алешка на цыпочках подкрался к комнате тети Жени и подсунул под дверную ручку заранее приготовленную палку – на всякий случай. Мы пробрались в кладовку, отодвинули в темноте шкаф (посуду опять пришлось составлять на пол) и остановились перед дырой в пещеру. Оттуда несло холодом и страхом. Я зажег свечу, но ее тут же задуло сквозняком. Пришлось отыскать среди посуды подходящую стеклянную банку и вставить в нее свечу.
– Пошли, – выдохнул Алеха.
– Пошли, – вздохнул я.
И мы по очереди пролезли в дыру.
Осмотрелись. Слева, сразу у входа, был проем в небольшую пещеру. Это, наверное, и была келья отшельника. Неровный свет свечи выхватил из темноты что-то вроде каменного ложа и выбитый в камне на стене крест. А прямо шел бесконечный проход куда-то далеко вниз, где начинались катакомбы. Оттуда несло ледяным холодом. Над проходом нависал, весь в трещинах, каменный карниз. Казалось, что он вот-вот (только чихни) оборвется и рухнет. Хорошо, что нам туда не надо. А надо направо, куда круто уходят каменные ступени и откуда доносится запах моря. Направо пойдешь – морского коня найдешь. Или голову потеряешь.
Держа банку со свечой над головой, я стал спускаться по ступеням. Алешка – за мной.
Шли мы очень долго. Каменная лестница вилась и вилась вдоль каменной стены – и становилось все холоднее и холоднее.
И вот заблестело на черной и гладкой воде отражение нашей свечи. Мы стояли на ровной прямоугольной площадке, похожей на морской причал. Тем более похожей, что к нему прижималось стройное тело рыбищи по кличке «Марфа». Вот с такими глазищами.
Она была похожа на маленький современный истребитель – узкий фюзеляж, короткие крылышки по бокам, кабинка на спине с двумя иллюминаторами, а между ними – что-то похожее на пушку или пулемет: тот самый манипулятор.
– Очаровательная Марфа Васильевна, – пробормотал за спиной Алешка.
И только сейчас я по-настоящему понял, какое нахальство мы затеяли. Это ведь не Горбунок. Алешка почувствовал мое сомнение и сказал:
– Не бойся, Дим. Я все записал на шпаргалку. Прямо по пунктам. Пошли на борт.
Мы ступили на палубу «Марфы». Она гулко отозвалась своей пустотой. Я распахнул оба люка, и мы нырнули внутрь, где были небольшие пластиковые креслица. Сели. Прямо перед нами – по иллюминатору и большая приборная доска с двумя экранами, большим и поменьше.
Алешка посмотрел в свою шпаргалку, пошарил глазами по приборам и щелкнул каким-то тумблером. Сразу же на одном экранчике вспыхнуло, и мы увидели всю внутренность грота капитана Немо во всех мельчайших подробностях, даже слабо мерцающую свечу в банке, оставшуюся на причале. И целую кучу награбленного пиратами добра, аккуратно сложенную в уголке.
Вместе с экраном над нашими головами зажглась красная мигающая надпись: «Закрыть люки. Пристегнуться».
Закрыли, пристегнулись.
Лешка провел пальцем по листку, нашел нужный пункт и нажал две нужные клавиши – одна с цифрой «5», другая – со стрелочкой «вниз».
«Марфа» плавно погрузилась на пять метров в черную воду, которая сразу же озарилась автоматически включившимся прожектором. А на экранчике мы увидели подводную часть грота с гладкими каменными стенами. Вдоль одной из них спокойно расположился громадный сейф. По бокам его виднелись присосавшиеся, как рыбки-прилипалы к акуле, баллоны с газом, которые держали тяжелый железный ящик в плавучем состоянии.
– Возьмем его с собой? – спросил Лешка. – Спрячем?
– А зачем? – возразил я. – Без «Марфы» им до него не добраться.
Он кивнул и сказал:
– Поехали, – и опять нажал две клавиши: одна «самый малый ход», другая – со стрелочкой «вперед».
Лодка чуть дрогнула и двинулась, разворачиваясь, к выходу из грота. Лешка вцепился в рукоятку, которая торчала перед ним, – ручное управление, понял я. И как оказалось, очень простое. Ручку на себя – лодка идет вверх; от себя – вниз. И так же вправо и влево.
Вот впереди, освещенная прожектором, показалась дыра в скале, ведущая в море. И на экранчике – то же самое. Я пошарил глазами по панели, отыскивая выключатель прожектора, – такой яркий свет под водой не мог остаться незамеченным либо случайному, либо неслучайному взору. Разобраться здесь совсем несложно. Где-то были надписи на кнопках, где-то простые, доходчивые символы. Ткнув наудачу одну из них, я погасил прожектор. И вовремя – лодка уже скользнула в дыру и выбралась в море. В иллюминаторах – одна чернота, лишь изредка мелькали светящиеся точки. А на экране все красиво голубело, как в старом телевизоре. Рубчатое дно, разбуженные рыбешки, повисшая в дремоте медуза. Но вот дно стало исчезать, оставалась перед глазами только толща воды и мелькающие в ней тени. Мы даже увидели метнувшуюся в сторону от нас небольшую акулку.
И было совершенно тихо. Лодка беззвучно, медленно скользила в морской толще. Не проскочить бы мимо цели, подумал я.
