— А с заводом как? — вспомнил он.
— Что с заводом? Работает, как всегда, — ответил отец.
— А они его не взорвали?
— А мы, по-твоему, для чего службу несем? — усмехнулся Бородин. — Уж не считаешь ли ты, что врагов в нашей стране ловят одни мальчишки!
— Что вы, дядя Сережа, — смутился Санька, — не считаю!
— То-то же!.. А на заводе полный порядок. Да и не могло быть другого — мины были обезврежены нами давным-давно, а тот, кто собирался их взорвать, арестован.
— И Чемодан Чемоданович?
— Его возьмут на корабельном кладбище. Если, конечно, ты не возражаешь... За Леной вот только не уследили.
— Кто-то крикнул, — насторожился старший Подзоров.
Крик повторился. Бросились на зов. Длинноногий Бородин сразу же вырвался вперед. Лессовая пыльная земля под ногами мягко проседала. Вот и стена камышовых джунглей.
— Стой, ни с места! Стрелять буду!
— Свои! — крикнул Санька. Он узнал голос друга.
— Пароль? — продолжал Соколиный Глаз.
— Кимка, да это же я, Санька. А со мной папа и дядя Сережа Бородин.
— Урра! Наши! — заорал Кимка. — А ну, вставай, — пнул он чернеющую возле его ног тушу. В ответ раздались жалобные стоны:
— Ох, уми-ра-ю... Спасите!..
Вспыхнули фонарики. Они осветили удивительную картину: головастого Кимку с луком наготове и у его ног стонущего Степку Могилу.
— Уми-ра-ю, — снова завел бандит.
— Раньше времени не умрешь, — пообещал Бородин, поднимая за шиворот съежившегося преступника.
— Что у тебя с рукой? — спросил Подзоров-старший, указывая на Степкину правую руку, пробитую полуметровой стрелой.
— Вот он, паразит, прострелил ядовитой! — захныкал Степка. — Судить его за это... Ох, умираю...
Кимка шепнул что-то Подзорову на ухо, и тот расхохотался.
— А Сенька где? Лена?
— Не знаю... — Кимка подозрительно шмыгнул широким вздернутым носом. — Там искать надо... — И он кивнул головой в сторону корабельного кладбища. — Этот говорит, что Софрон поклялся сам с ней рассчитаться...
— Ну! — Бородин снова встряхнул Степку. — Говори!..
— А чего говорить-то, — запричитал Могила, — толковал я Пятке, не связывайся, мол, с девчонкой... Но разве он послушает!.. Вот и влипли... Ох-х, умираю!..
— У-у, желтопузик! — замахнулся Кимка на бандита. — Убивать других так ему не страшно, а как самого коснулось, заверещал «спа-си-те, по-мо-гите!» Глядеть тошно!
Степка ссутулился. Ему захотелось сделаться маленьким-маленьким, совсем незаметным.
— Вот что, — распорядился Григорий Григорьевич, — ты, Сергей Николаевич, вместе с Кимкой и Санькой отведешь арестованного к нам в отдел и временно посадишь на гауптвахту. А я — на корабельное кладбище. Думаю, что Лена с Сенькой там отыщутся... Итак, приступайте к выполнению боевого задания! С задержанного глаз не спускать ни на минуту! — Последние слова предназначались специально для мальчишек.
— Есть! — козырнул Бородин. — Не беспокойтесь, Григорий Григорьевич, Степка в надежных руках!.. Бойцы, оружие взять наизготовку!..
Но краснокожих провести оказалось не так-то легко. Кимка с Санькой сразу же сообразили, куда ветер дует. Они поняли, что Санькин отец под благовидным предлогом отстраняет их от настоящего дела. И мальчики повели контрнаступление:
— Дядь Гриш, а может, мы с вами? Товарищ Бородин и без нас со Степкой управится...
— Конечно, пап! Дядя Сережа одним мизинчиком Степку прихлопнет, ежели чего... А мы на кораблях каждую щелку знаем... И потом, не можем же мы бросить своего товарища в беде — мы же пионеры!.. А Сенька и Лена...
— Команду слышали? — рассердился Григорий Григорьевич. — Выполняйте! И чтобы никакой самодеятельности! — И Подзоров погрозил пальцем. — Идите! — И сам растворился во тьме.
Мальчишки вынуждены были подчиниться.
— Пошли! — приказал Бородин.
Степка снова было заныл о «дохторе», но Кимка на него прикрикнул:
— Ну ты, «не забуду мать родную», шевели ногами веселей, а то еще одну отравленную вгоню куда следует!..
— Ох, — запричитал Степка, — умираю...
— Не умрешь, не ной, — оборвал его Кимка, не скрывая своего презрения к трусости такого бугая, — стрела неотравленная.
— Как неотравленная? — взвился Могила. — А ты говорил!
— Мало ли что говорит кошка мышке, выманивая ее из норы... Военная хитрость, а ты и уши развесил! «Ох, уми-раю!» — передразнил Кошка растерявшегося бандита.
Голова у Степки заработала в определенном направлений: если неотравленная, значит, его жизни ничего не грозит. А почему бы ему тогда не попытаться улизнуть от «сопливой охраны»!
— Ох, в больницу, — опять начал он, — стрелу надо вынуть... Заражение крови может быть...
— Наш хирург окажет помощь, — пообещал Бородин, — его уже вызвали...
И Степка торопливой рысцой потрусил к залитым огнями заводским корпусам, неподалеку от которых возвышался кирпичный особняк местного отделения НКВД.
Степку посадили в каменный чулан с зарешеченным оконцем и обитой листовым Железом дверью. Звякнула могучая щеколда, закусывая не менее могучий пробой, дежурный уполномоченный, колодой лукавоглазый татарин, навесил пудовый замок и подмигнул Кимке:
— Ну, герой, рассказывай о своих похождениях!
— Это можно, — солидно согласился Кимка, — только вот чайку бы.
— Ну, чаек мы спроворим запросто! — Бородин включил электроплитку, поставил на нее пузатый медный чайник.
— С чего же начинать? — важничал Кимка.
— С самого начала, — подсказал весельчак уполномоченный, одаривая мальчишек уморительной гримасой. Санька с Кимкой прыснули. Бородин тоже улыбнулся.
— Ну! — поощрил Сергей Николаевич Кимку.
И тот начал:
— Так вот, значит, расстались мы, значит, с Санькой на валу. Это неподалеку от бани. Меткая Рука, согласно нашему боевому плану, дунул к отцу, чтобы доложить разведданные, а мы с Сенькой запылили в парк. Там... — Кимка сделал паузу, подражая опытному рассказчику.
— Что там? — подыграл ему дежурный.
— Чай еще не готов? — схитрил Кимка.
— Так всего лишь две минуты, как его поставили на плитку, — не выдержал Санька, сердито сверкнув на приятеля глазами. Меткая Рука с особым интересом приготовился слушать о похождениях друзей-приятелей, а Кимка тянул.
— Так вот, значит, — невозмутимо продолжал рассказчик, — бандиты условились встретиться в парке вечером — так сказал Чемодан Чемоданович, а когда вечером — гадай на кофейной гуще! Потому мы и бежали, как гончие. Опаздывать было нельзя: ведь дело шло о жизни и смерти человека!.. — Кимка неожиданно всхлипнул.
— Ты чего? — склонился к нему Бородин. — Лену жалко...
— А что с ней? Неужели убили? — подскочил Санька.
— Не зна-ю...
— Э, парень, все обойдется, — успокоил скуластый уполномоченный.
Украдкой смахнув слезы, Кимка продолжил рассказ уже безо всякой рисовки.
Прибежав в парк, мальчишки обшарили все укромные уголки, но ни Лены, ни ее врагов не обнаружили. Тогда Кимка с Сенькой кинулись расспрашивать мальчишек о мужчине с бычьей шеей и с лысой, как бильярдный шар, головой, а также о мордастом парне с наколками на руках, фигуры приметные. Такие сами в глаза бросаются.
«Были похожие, — ответили новостройские пацаны, — чуть ли не час возле танцевального пятачка крутились, кого-то высматривали. А куда потом задевались, не знаем».
«А девахи с ними никакой не видели?» — уточнил Кимка. Рассказчик снова начал фасонить. Но на его ужимки никто уже не обращал внимания. Все с нетерпением ждали, как развернутся дальнейшие события.
— «Девахи! Нет, не видели...»
Спросили других мальчишек, третьих. Лена как сквозь землю провалилась. И только Сазанчик, парень, которого уже пропускают на танцы, сказал нам, что видел, как Яшка-матрос передавал Лене какую-то записку. Это было в самом начале танцев. А вот что в записке было нацарапано и куда девушка после этого пошла, Сазанчик не знал... Тут мы с Мстителем, то есть с Сенькой, принимаем боевое решение — шпарить на пароходное кладбище, к Степкиному логову. Ведь если бандиты задумали спрятаться, то наверняка спрячутся там...
Бежим, значит, мы по степи, а у самих ушки — на макушке, слушаем, не позовет ли кто на помощь. Тишина. Только филин в перелеске ухает да лягушки-квакушки в болоте трещат... Страшно, мороз по коже так и разгуливает, словно боксер на разминке. Чувствуем, беда вокруг нас так и вьется, так и крутится, того и гляди, в волосы вцепится! И вдруг: «Ратуйте, люди добрые!.. Карраул!» Голос тонкий, девчоночий... Лена!..
«Держись, — кричим, — Лена, сейчас поможем!.. Враги окружены!..» И Сенька трах-бабах из пугача... А я — лук наизготовку и вперед!.. Бандиты, конечно, наутек. Один из них взвалил Лену на плечо, как волк ярочку, и в камыши. Сенька следом. А я вот с этим, — рассказчик кивнул на дверь гауптвахты, — столкнулся нос с носом. Он на меня с ножом. А я из лука как шарахну! Так правую руку и насквозь!.. Мог бы и в сердце... — важно добавил Кимка, — но раздумал. Пусть судят акульего сына, чтобы другим неповадно было.
