— А как его фамилия? — спросил Егор.
— Поцелуев.
Егор чуть со стула не упал.
— Поцелуев?! — вскричал он. — Евгений?!
— Да, Евгений, — подтвердил Врунский. — А ты откуда знаешь?
Егор замялся.
Журналист пристально посмотрел ему в лицо:
— Тебе что-то известно, Никита. Расскажи — что?
Егор молчал. В душе у него шла напряженная борьба. Рассказать?.. Не рассказать?..
— Расскажи, — мягко настаивал Врунский.
Егор колебался...
— Никита, расскажи, — поддержала своего дядю Ася.
И Егор рассказал.
Глава XVIII. ПОТАЙНАЯ ДВЕРЬ
Егор рассказал о генерале Облеухове, о черных магах, о капитане Беловой, о двух Кощеевых, о детском садике № 13, о следователе Тимохине, о бандите по кличке Капуста...
— Секундочку, — перебил его в этом месте Врунский. — Повтори еще разок, что сказал Поцелуев, когда Капуста открыл крышку гроба.
— Он сказал: «Здорово, приятель. Ловко мы провели этого Цоллера».
— Цоллер, Цоллер,.. — задумчиво произнес журналист. — Был такой знаменитый немецкий ученый — Карл Цоллер. Он погиб в автокатастрофе в сороковом году... Ладненько. Продолжай.
Егор продолжил.
И рассказал о могиле Беловой на Ваганьковском кладбище, о следователе Глюкине, о колдуне Вороне, о голове, вызванной с того света, о магазине «Дальняя дорога», о Никите, который залез в гроб и исчез вместе с этим гробом...
Здесь Егора перебила Ася:
— Значит, ты не Никита, а Егор?!
— Да, — кивнул Егор. — Я Егор.
— А вдруг Никита погиб? — с тревогой сказала девочка.
Егор только вздохнул в ответ. Ему самому эта мысль не давала покоя.
— А ты не помнишь, какие колдун говорил заклинания, когда вызывал Белову с того света? — спросил Врунский.
— Помню. — Егор нараспев произнес: — Ал-магель... Он-тиум... Гут-талакс...
Ася и Врунский засмеялись.
— Да-а, парень, — покачал головой журналист, — здорово вас этот Ворон разыграл.
— Разыграл?
— Конечно.
— А почему вы так решили?
— Да потому что альмагель — это желудочное лекарство. А онтиум — ушные капли.
— А гутталакс, — прибавила Ася, — слабительное.
Егор растерялся:
— А как же голова?.. Зеленый луч?..
— Все эти фокусы делаются с помощью водяной пыли. Ее распыляют в темной комнате, а после на нее, как на экран, проецируют лазерное изображение.
— Но голова была будто живая!
— Правильно, — кивнул Врунский. — Потому что это объемное изображение.
Егору все еще не верилось:
— Ну а яркие вспышки откуда?
— Это и вовсе элементарно. В комнате распыляется пыль, но уже не водяная, а обыкновенная. И включается кварцевая лампа. Знаю я все эти штучки.
— А откуда вы их знаете, дядь Борь? — поинтересовалась Ася.
— А я как-то проводил расследование, связанное с махинациями группы экстрасенсов. Эти аферисты тоже пользовались кварцевыми лампами, лазерными лучами и прочими прибамбасами, чтобы обманывать доверчивых людей.
— Так вы считаете, что Ворон — аферист? — спросил Егор.
— Э нет, брат. Тут дело посерьезнее... — Журналист закурил третью папиросу. — Расскажи-ка все с самого начала. Но помедленнее.
Егор рассказал. Помедленнее.
Пока он рассказывал, Врунский выкурил третью папиросу и закурил четвертую.
— Значит, вы с Никитой позвонили по «ноль два» и вас соединили с отделом убийств?
— Да, с отделом убийств.
— Странно. Насколько я знаю, дежурная на пульте сама передает полученную информацию опергруппам. И те выезжают на место происшествия.
— А к нам приехал один Глюкин.
— Очень странно. Похоже, что и тут вас, ребята, накололи.
— А кто наколол?
— Да Глюкин с Беловой... Кто ж еще.
После этих слов Егору оставалось только почесать затылок. Что он и сделал.
Журналист выпустил изо рта колечко дыма:
— Егор, а на могиле Беловой ты ничего подозрительного не заметил?
— Ничего. Могила как могила. Крест, фотка, год рождения, год смерти.
— А какой год смерти указан?
— Пятьдесят первый.
— Ясненько. — Врунский пружинисто поднялся с дивана. — Едем на Ваганьковское!
На Ваганьковском кладбище журналист пристально всмотрелся в фото Кощеева-Поцелуева.
— Это не Поцелуев, — уверенно заявил он.
Затем Врунский так же пристально всмотрелся в фото Беловой.
— И здесь туфта чистейшей воды.
— Почему туфта? — спросил Егор.
— А ты посмотри, какие у нее часы на руке. Егор посмотрел. Ася тоже посмотрела.
— Обыкновенные электронные часики, — пожала плечами девочка.
— Вот именно — электронные, — подчеркнул Врунский. — А в пятьдесят первом году электронных часов не было. Их тогда еще не выпускали.
— Но как Белова могла узнать, что мы с Ником пойдем на кладбище? — недоумевал Егор.
— Элементарно. Она подслушивала все ваши разговоры.
И тут до Егора дошло.
— Точно! — вскричал он и сорвал с груди цепочку с талисманом. — Это — «жучок»!
— Молоток, соображаешь, — похвалил Егора Врунский. — Да, это обыкновенный «жучок», с помощью которого прослушивали все ваши с Никитой разговоры.
— Наверно, и сейчас прослушивают! — Егор с силой бросил талисман на землю и ударил по нему каблуком.
«ТРИК-ТРАК» — раздалось из-под каблука. И от «жучка» ничего не осталось.
Егор никак не мог успокоиться.
— Ни фига себе заявочки! Ну Белова! Дурачила нас, как хотела!.. Но зачем?! С какой целью?!
— Возможно, ответ на этот вопрос мы найдем на Тверской-Ямской, — сказал журналист. — Едем!
И вот они уже приехали на 1-ю Тверскую-Ямскую.
Ася с видом знатока оглядела квартиру.
— Нет продуманного дизайна, — отметила девочка. — Этот шкаф, к примеру, здесь совершенно не на месте, — показала она на встроенный шкаф.
— Не на месте, говоришь? — Врунский открыл дверцу шкафа. — Та-ак, — пробормотал он себе под нос. — Ясненько.
И... скрылся в шкафу.
Ася и Егор удивленно переглянулись.
— Ребята, лезьте сюда... — позвал их журналист.
Егор и Ася тоже полезли в шкаф и увидели, что задняя стенка — вовсе не стенка, а замаскированная под стенку дверь, ведущая в соседнюю квартиру.
— Я сразу понял, что здесь где-то должен быть потайной ход, — сказал Врунский, когда все вышли из встроенного шкафа в квартире Беловой. — А иначе каким образом свет в ванной сам собой загорелся и телевизор сам собой включился?..
— Вы считаете, это дело рук Беловой?
— Несомненно.
— Но зачем, зачем ей все это было надо?! — не мог понять Егор. — Как вы думаете, Борис Алексеич?..
Вместо ответа журналист нырнул обратно в шкаф.
— Дядя Боря! — крикнула ему вслед Ася. — Вы куда?!
— Я сейчас вернусь... Хочу кое-что проверить.
Через минуту зазвонил телефон. Егор снял трубку.
— Алло?
— Егор? — Это был Врунский.
— Да... Ой, а откуда вы знаете номер Беловой?
— Я его не знаю. Я набрал первые попавшиеся цифры.
— Ага-а, — тотчас сообразил Егор. — Значит, если звонишь из той квартиры, то попадаешь в эту. Поэтому, когда я набрал «ноль два»...
— ...тебе ответила Белова, — подхватил журналист на другом конце провода, — а затем передала трубочку Глюкину. Так что, куда бы вы с братом ни позвонили по этому телефону, вам всегда могла ответить Белова.
А могла и не ответить, а просто подслушать разговор...
— Наверное, и сотовые телефоны, которые она нам дала, устроены по такому же принципу, — предположил Егор. — Точно, Борис Алексеич?
Врунский молчал.
— Алло, — сказал Егор.
Врунский молчал.
— Алло!.. Алло!.. — Егора охватило беспокойство. — Ася, там что-то случилось! Бежим скорее!..
Через потайную дверь они кинулись в соседнюю квартиру.
— Борис Алексеич! — позвал Егор.
— Дядя Боря! — позвала Ася.
Ответа не было. Журналист исчез.
Глава XIX. «РУКИ ПОДНЯТЬ! ГОЛОВЫ ОПУСТИТЬ!»
Никита, весь упакованный в кожу, мчался на «Харлее» по пустынному шоссе. Мотоцикл ревел, ветер свистел. Ух! Круто!.. А навстречу Никите, тоже на «Харлее» и тоже упакованный в кожу, мчался Егор.
— Егорка, привет! — радостно заорал Никита.
Мотоцикл Егора летел прямо на мотоцикл Никиты. Лоб в лоб.
— Егорка, ты что, спятил?! — теперь уже испуганно заорал Никита, резко выворачивая руль.
А руль не выворачивается. А Егор продолжает нестись на Никиту.
— Его-о-ор!! — что есть мочи завопил Никита. — Отверни-и-и-и!!
А Егору хоть бы хны. Идет на таран. И вот два мотоцикла ка-а-к врежутся друг в друга. ТРАХ-ТАРАРАХ! ...И Никита проснулся.
— Уф, — с облегчением выдохнул он, поняв, что это лишь сон.
Но уже в следующую секунду на Никиту обрушились кошмарные воспоминания, которые были покруче самых страшных снов. Перед его внутренним взором, словно кадры «ужастика», замелькали картинки: вот он лезет в гроб, вот гроб куда-то тащат... крышка открывается... в глаза бьет солнце... вода за окнами... Кощеев с тросточкой... душа генерала Облеухова... воскресшая Белова... объятый пламенем второй Кощеев... и наконец — кривая усмешка первого Кощеева и слова, сказанные телохранителю Тимофею: «Проводи мальчишку на тот свет».
