— Уф, — с облегчением выдохнул он, поняв, что это лишь сон.
Но уже в следующую секунду на Никиту обрушились кошмарные воспоминания, которые были покруче самых страшных снов. Перед его внутренним взором, словно кадры «ужастика», замелькали картинки: вот он лезет в гроб, вот гроб куда-то тащат... крышка открывается... в глаза бьет солнце... вода за окнами... Кощеев с тросточкой... душа генерала Облеухова... воскресшая Белова... объятый пламенем второй Кощеев... и наконец — кривая усмешка первого Кощеева и слова, сказанные телохранителю Тимофею: «Проводи мальчишку на тот свет».
А дальше — как отрезало.
Вокруг Никиты висела кромешная тьма. А сам Никита лежал на какой-то подстилке. «Где я? — подумал он. — Может, и правда, уже на том свете?» Он осторожно ощупал себя, проверяя, нет ли на теле дырок от пуль. Дырок не было, зато в кармане был «мобильник». Никита на ощупь набрал номер Егора.
«Пиии... пиии... пиии...» — шли длинные гудки. Неужели не ответит?
— Да? — раздался голос.
«Ответил!»— ликующе подумал Никита.
— Егорка, ты?!
— Ага, я, — со смешком сказал Кощеев. У Никиты внутри все так и оборвалось. А Кощеев продолжал насмешливо:
— Проснулся, паренек? А теперь послушай, что тебе скажет дяденька Кощей. Ты сейчас находишься в переходном периоде. С этого света на тот. Тимофей вкатил тебе укол снотворного с ядом. Так что готовься к смерти. Но если надумаешь служить мне верой и правдой, позвони. Я прикажу Тимофею дать тебе противоядие. Имей в виду, парень, в твоем распоряжении полчаса.
«Пи-пи-пи...» — пошли короткие гудки.
Никиту с головой накрыла мерзкая волна страха. Еще так недавно у него впереди была целая жизнь. И вот теперь от этой жизни остались жалкие полчаса. А если точнее — то тридцать минут. А если еще точнее — то тысяча восемьсот секунд. И эти секундочки: тик-тик-тик-тик-тик... уходили одна за другой. К горлу подкатил горький комок. Никите захотелось плакать.
«А ну, не раскисай, — мысленно прикрикнул он на себя. — Лучше думай, как выкрутиться». Ну а как тут выкрутишься, если яд уже в тебе? А противоядие — у Кощеева.
«Надо схитрить», — решил Никита.
И снова набрал номер Егора. И снова ему ответил Кощеев:
— Да?
— Я согласен, — сказал Никита. Тотчас вспыхнул яркий свет. И Никита
увидел, что он находится в той же комнате, что и раньше. Только окна теперь были занавешены плотными шторами да куда-то подевались люди в черных масках. А Кощеев все так же сидел в кресле-качалке. И все так же, справа от него, стоял телохранитель Тимофей. Кощеев поманил Никиту пальцем:
— Подойди сюда, паренек.
Никита подошел.
— Значит, готов служить мне верой и правдой? — противно ухмыльнулся маг.
— Готов. Но сначала дайте противоядие.
Кощеев расхохотался.
— Ох уж мне эти дети, — хохотал он. — До чего ж они доверчивые. Нет никакого противоядия, парень. И яда тоже нет. Тимофей вкатил тебе чистое снотворное. Ха-ха-ха... — Кощеев резко оборвал смех: — Но учти, парнишка, если ты попытаешься водить меня за нос, то действительно получишь яд... А теперь слушай мой первый приказ. — И, глядя на Никиту в упор, маг раздельно произнес: — Ты должен убить своего брата. Понял?
Никиту даже качнуло от этих слов. «Вот гадина», — подумал он.
— Ты понял?! — повысил голос Кощеев.
— Понял, — буркнул Никита, думая при этом: «Главное, из твоих поганых лап вырваться. А там мы с Егоркой покажем тебе где раки зимуют».
Кощеев будто прочел Никитины мысли:
— Не рассчитывай, парень, что я пущу это дело на самотек. Тимофей будет тебя «пасти». И если ты не прикончишь братца, Тимофей прикончит тебя.
— Слушаюсь, господин Кощеев, — откликнулся телохранитель.
Маг открыл было рот, чтобы сказать еще какую-то гадость, но тут вдалеке раздалось несколько хлопков.
Кощеев посмотрел на телохранителя:
— Это что такое? Тимофей прислушался.
— Из «калаша» лупят, — определил он.
— Из какого «калаша»? — нервно заерзал Кощеев в кресле.
— Из автомата Калашникова.
Выстрелы уже гремели не смолкая, становясь все слышнее и слышнее.
Кощеев, грязно выругавшись, вскочил с кресла и выхватил из кармана пистолет. Тимофей тоже выхватил пистолет — из плечевой кобуры.
И в этот момент появился... колдун Ворон. А за ним... следователь Глюкин.
— Слизняк, рвем когти! — заорали они. — Менты всю братву замели! Сейчас здесь будут!
Кощеев заметно растерялся:
— Какие менты?!
— Омоновцы с осназовцами!
— Ч-черт! Уходим!!
Но уйти им не удалось. В комнату с автоматами наперевес ворвались люди в камуфляжной форме. Впереди всех бежал коренастый и широкоплечий мужчина с мужественным лицом. Никита сразу узнал его, так как не раз видел по телику. Это был очень знаменитый человек. Григорий Молодцов, по прозвищу Суперопер. Лучший российский сыщик.
— Руки поднять! — грозно крикнул он. — Головы опустить!
Ворон, Тимофей и Глюкин, бросив оружие, послушно подняли руки, а головы опустили.
Никита вдруг почувствовал, как ему в висок уперся холодный пистолетный ствол.
— Не дергайся, парень, — прорычал Кощеев, прижимая Никиту к себе и таким образом прикрываясь им, словно щитом, от омоновцев и осназовцев.
— Бросай пушку, Слизняк! — приказал Суперопер.
— Узнал меня, начальничек? Я тебя тоже
узнал.
— Вот и ладненько! Бросай пушку!
— А это видел? — Кощеев показал Супер-оперу кукиш. — Если сию минуту не дашь мне тачку, я разнесу мальчишке башку.
В животе у Никиты противно заныло от страха.
— Ну разнеси, — спокойно ответил Молодцов. — И получишь за это вышку.
Кощеев оскалился:
— Ошибаешься, начальничек. У нас сейчас в расход не пускают. Мне дадут от силы пятнаху.
В голосе Суперопера зазвучали стальные ноты:
— Запомни, Слизняк, если с головы пацана упадет хоть один волос, я тебя сам в расход пущу. Ясненько?
— Не бери на понт, мусор, — процедил Кощеев. — Не испугаешь.
Но на самом деле Кощеев испугался. Никита почувствовал, как у Кощеева задрожали руки. А у Никиты весь страх, наоборот, куда-то исчез. И он, недолго думая, применил против бандита прием самбо. Кощеев даже ахнуть не успел, как очутился на полу. К нему тут же подскочили омоновцы с осназовцами и надели наручники.
— Молоток! — похвалил Никиту Суперопер. — Где ты научился этому приемчику?
— А я в секции боевого самбо занимаюсь.
— Вот это ты правильно делаешь, — снова похвалил Григорий Молодцов Никиту. — В нашей стране сейчас без боевого самбо не обойтись.
В комнату вбежал еще один омоновец.
А может, осназовец. Отдав Молодцову честь, он доложил:
— Товарищ полковник, банда обезврежена! Потерь нет!
— Молоток, лейтенант, — похвалил и его Суперопер. — А со стороны бандитов есть потери?
— Никак нет! Имеются только раненые.
— Ладненько. Вези всю шайку-лейку в «Матросскую тишину». — Молодцов посмотрел на Никиту: — А ты, Никита, давай рассказывай.
«Откуда он знает мое имя?» — подумал Никита, но спрашивать не стал, а начал рассказывать.
...Выслушав рассказ, Суперопер сунул в зубы папиросу и щелкнул зажигалкой.
— Да-а, брат, — сказал он, закуривая, — от таких штучек могла и крыша поехать.
— Так у меня чуть не поехала, — признался Никита.
— А ты хоть понял, что тебе просто мозги
пудрили?
— Начинаю понимать. Вот только не пойму, как второй Кощеев в пепел рассыпался и откуда океан за окнами взялся?
— Ну это-то ерунда. — Молодцов выпустил изо рта колечко дыма. — Тебя Слизняк загипнотизировал. Он в совершенстве владеет гипнозом.
— Слизняк? — повторил Никита. — А кто он такой?
— Обычный бандит.
— Обычный? Но он же главарь Ордена Черных Магов!
Суперопер усмехнулся:
— Нет никакого ордена. И не было никогда. Вам, ребята, попросту головы морочили.
— Но зачем? — не понимал Никита.
— А вот это еще предстоит выяснить.
Глава XX. ХЛЕБ С ГОРЧИЦЕЙ
Егор и Ася неслись во весь дух по 1-й Тверской-Ямской улице. Затем — просто по Тверской улице. А потом, свернув направо, понеслись по бульвару, тоже, кстати говоря, Тверскому. Но тут Ася остановилась.
— Егор, — прерывисто дыша, сказала она. — Я больше не могу. Объясни, куда мы бежим?
— Никуда. Мы уходим от «хвоста».
— От какого «хвоста»?
— От слежки.
— А разве за нами следят?— Ася оглянулась.
— Не оглядывайся! — Егор дернул девочку за руку.
— Что ты так дергаешь?! — возмутилась Ася. — Мне же больно!
— Бежим, бежим, — подталкивал ее Егор.
— Никуда я не побегу, — капризно ответила девочка. — Я устала. И вообще, я есть хочу...
Егор скривился, как от лимона.
— Ой, все вы, девчонки, одинаковые!
— Как будто вы, мальчишки, не одинаковые, — парировала Ася.
