Иногда вынужденную уединенность исследователей нарушали кочевники. Они обычно приходили по вечерам, когда костер разбрасывал вокруг маленькие золотые искорки.
Немногословные, невозмутимые, неторопливые, они были сродни огромным таежным просторам. Они тихо покуривали трубки или напевали тягучие, заунывные мелодии, в которых было свое очарование, которые сливались с вечерним Байкалом и с закатами невероятной красоты. Кочевники не очень понимали, зачем Черские тщательно обследуют каждый байкальский мыс, каждый залив, но чувствовали, что путешественники так же трепетно любят и тайгу, и Байкал, и потому доверяли им.
Таких пейзажей, как на Байкале, нигде не встретишь. Скалы как каменные замки, кривые березы над самой водой, высокие, прямые как стрелы сосны на каменистых утесах и цветы, цветы, цветы. Особенно нравились Мавре поляны незабудок — голубой ковер с яркими желтыми точками.
А потом лето сменила осень, и эта осень была так же хороша и незабываема, и осыпала путешественников золотом листьев, и убаюкивала шелестом пожелтевших трав.
— Ты счастлива? — спрашивал жену Черский.
И Мавра тихо улыбалась в ответ:
— Конечно, счастлива, Ян. Я никогда не забуду это путешествие. И вот этот вечер. И вот эту березу. И тихий плеск волн. Это все не повторится.
— Почему же? Следующим летом мы снова отправимся на Байкал.
— Чудак ты, Ян! Тогда уже будет все по-другому. Даже через минуту все будет по-другому, даже через мгновение. И этот вечер никогда не повторится. Будут другие дни и другие вечера, а такого, как сегодня, уже не будет.
Черский смотрел в васильковые глаза любимой и не мог понять, как же он раньше жил без нее, без ее мыслей, без ее слов, без этого тихого блаженства.
Он шевельнул в костре палкой, и огонь заплясал с новой силой, весело и радостно, словно уловил настроение человека.
— Завтра отправляемся дальше? — спросила Мавра.
— Нет, задержимся в этом заливе дней на пять. Я сегодня нашел русло неизвестной речки. Надо исследовать ее и нанести на карту. Заодно понаблюдаем за глубинами. Я придумал новый метод измерения уровня воды в Байкале. Мы будем наносить засечки на скалах и по ним определять силу прилива и отлива. Мы сделаем даже больше. Мы нанесем такие засечки по всему периметру озера, и ученые и после нас смогут наблюдать за уровнем. Когда-нибудь кто-нибудь увидит наши засечки и вспомнит, что мы жили на этом свете и хотели изучить Байкал. А может, и не вспомнят, но засечки все равно пригодятся. Ведь мы не за славой сюда приехали. Правда, Мавруша?
ГЛАВА IX ЧТО ПРЕДПРИНЯТЬ?
Через полчаса ребятам надоело лазить по галечной гряде. Они устроились на самой вершине гребня и стали высматривать дядю Веню. Но дядя Веня не появлялся.
— Сказал, минут через пятнадцать-двадцать, а уже целый час прошел, — недовольно заметила наконец Ирка.
— Наверное, какая-то срочная работа. Ничего, подождем, — откликнулся Витька.
И они еще подождали с четверть часа. С Байкала снова подул пронзительный, холодный ветер. Ирка зябко поежилась и сказала:
— Я уже замерзла и ждать тут весь день не собираюсь. Пойду на станцию.
Мальчишки хоть и бодрились, но тоже здорово продрогли, поэтому Иркиному предложению даже обрадовались, быстро спустились с гряды и почти наперегонки бросились к станции.
На станции входная дверь была нараспашку и тихонько поскрипывала от порывов ветра. Ничего не понимая, ребята вошли в дом. Разбитый аквариум сразу бросился в глаза.
— Голомянка! — ахнула Ирка и склонилась над мертвой рыбой.
Через прозрачное тело голомянки просвечивали крупные буквы: «ПРИГЛАШЕНИЕ».
— Что тут случилось? А где дядя Веня? — Витька быстро заглядывал во все комнаты.
Владик распахнул дверь в кабинет и в немом ужасе замер на пороге. На полу, раскинув руки в разные стороны, навзничь лежал дядя Веня.
— Его убили! — заорала Ирка. — Мамочки! Его убили!
Дядя Веня застонал и пошевелил рукой.
— Не ори ты! — прикрикнул на Ирку Владик. — Он живой. Просто без сознания.
— У него вся голова в крови! — истерически вопила Ирка.
— Витька! Неси аптечку. Там есть бинт, — распорядился Владик, и Витька беспрекословно повиновался младшему.
Младший сейчас был самым разумным. А старшая продолжала всхлипывать и причитать.
— Да хватит верещать! Помоги! Его надо перетащить на кровать!
Но ребята напрасно пытались приподнять дядю Веню. Обмякшее тело стало совершенно неподъемным. Витька снял с книжного шкафа аптечку и разыскал бинт.
— Кто умеет бинтовать? — спросил Владик. — Никто? Эх, вы! Ладно, давай я попробую.
— У него рана на затылке, — сообщила немного успокоившаяся Ирка.
— Вижу.
Медбрат из Владика получился сносный. Он намотал на голову дяди Вени весь бинт, но кровь очень быстро подавила стерильную белизну повязки.
— Он сейчас умрет! — снова завопила Ирка. — Почему он не приходит в сознание?
— Слушай, ты! — завопил в ответ Витька. — Прекрати орать! Надо помогать, а ты визжишь!
Ирка мгновенно замолчала и только размазывала по щекам слезы.
— Надо вызвать «Скорую», — всхлипывая, сказала она.
— Молодец! Где мы возьмем «Скорую» в этой глухомани? Может, у тебя есть телефон?
— У дяди Вени есть рация, — вспомнил Владик. — Вот она, на столе.
— А ты умеешь ею пользоваться? — спросила Ирка.
— Вообще-то нет. Один раз видел у знакомого пацана. Но та была попроще, хотя и похожа на эту. Кажется, если передвинуть этот рычажок, то она включится. Попробовать?
Владик уже взялся за рычажок, но Витька перехватил его руку.
— Дядя Веня говорил, что по рации можно связаться только с ближайшим поселком.
— Ну да, хотя бы.
— А в поселке рация у Григория Данилыча.
— Ну и что?
— Да ведь он заодно со Славиком!
Владик судорожно глотнул и вернул рычажок в прежнее положение.
— А ты думаешь, что здесь побывал Славик?
— А кто, по-твоему?
— Получается, что рацией пользоваться нельзя, а больше помощи ждать неоткуда. И Виталик с Геной уехали! И Сева приедет только послезавтра!
— Придется ждать до послезавтра, — твердо решил Витька.
— Да ты что, с ума сошел? — закричала Ирка. — Дяде Вене срочно нужна помощь! Включайте рацию! Пусть приезжает кто угодно, хоть самый отъявленный браконьер!
— Она права, — сказал Владик. — Без помощи нельзя. Мы даже кровь остановить не можем. А если у него еще какие-нибудь травмы или переломы? Я включаю рацию.
Владик двинул рычажок. Рация зашумела, зашипела, запикала.
— Ну, и что дальше? — спросила у Владика Ирка.
— Не знаю. Может, нажать кнопку?
— Нажимай.
Ничего не изменилось. Рация шумела и шелестела. Владик нажимал все на свете, но результата не было.
— Ты же говорил, что умеешь пользоваться! — набросилась на него Ирка.
— Я говорил, что видел рацию попроще! — защищался от нападок Владик.
И тут в рации прогремел голос:
— Да кто там забавляется?! Отвечайте!
— Отвечай, — испуганно прошептала Ирка.
— Это мы, — Владик не придумал ничего умнее, но собеседник его, похоже, все равно не слышал. — Ой, я вспомнил, когда говоришь, надо нажимать на какую-то кнопку. На красную, кажется.
— Говорите! Говорите! — орала рация.
Владик нажал кнопку, и голос стих.
— Это мы, с научной станции!
— Кто вы?
— Григорий Данилыч, это вы? Это мы, племянники дяди Вени.
— Положите сейчас же рацию на место! Где Веня?
— Он ранен.
— Что?!
— Он без сознания. Мы не знаем, что делать. Нужна помощь.
— Понял. Сейчас разыщу машину. Ждите меня.
Владик отпустил кнопку и вытер со лба пот:
— Ф-фу! Думаете, он приедет?
— Должен приехать. Дядя Веня говорил, что он неплохой.
— А если привезет сейчас с собой Славика или целую банду?
— Подождем. Другого выхода все равно нет.
Дядя Веня громко застонал и открыл глаза. Ребята склонились над ним.
— Вы здесь, — слабо проговорил он. — Живы.
— Вы не шевелитесь, дядя Веня, — попросил Витька. — Сейчас приедет машина, и нас отвезут в Иркутск.
— Нельзя… Нельзя оставлять станцию… Приборы…
— Он, кажется, бредит, — прошептала Ирка.
— Приборы… — повторил дядя Веня и закрыл глаза. — Послезавтра приедет Сева. Мне надо его дождаться…
— Нет, дядя Веня, — перебил его Витька. — Вы поедете в больницу. Если хотите, мы можем остаться и подождать Севу.
Но дядя Веня уже не слышал его предложения, он снова провалился в забытье.
— Ну, что будем делать? — спросил Владик.
— В сознание приходит — это уже хорошо, — сказала Ирка.
— Я не про то. Оставаться нам или уезжать?
— Уезжать, конечно! Не хватало здесь оставаться с какими-то бандитами! А вдруг они вернутся?
