— Ой, — радостно ойкнула она. — Клоун. И в самом деле, на лестничной площадке стоял клоун.
Настоящий клоун.
На нем был клоунский наряд с пуговицами-помпонами, разноцветный колпак с бубенчиками и огромные желтые ботинки. А на груди висел барабан.
— Эге-гей! — кричал клоун. — Открывайте!..
Он затряс головой, и бубенчики весело зазвенели: динь-динь-динь-динь…
Машенька открыла дверь.
— Заходи, клоун, — сказала она, сияя от счастья.
Клоун вошел в квартиру, громко стуча палочками по барабану: бум-бурум-бум-бум-бум-бум…
— Привет, привет! Меня зовут клоун Пищалка. Я люблю пищать. — И он пронзительно запищал: — Пииииииииииии…
При этом клоун не переставал барабанить по барабану и звенеть бубенцами. И у него получалась вот такая музыка: динь-динь-динь-бурум-бум-бум — пиииииии иии…
Машенька с восторгом хлопала в ладоши.
— Вот здорово!
Клоун без приглашения прошел в комнату.
— О-о, кого я вижу! — воскликнул он. — Мальвина и Артемон!
— Ты с ними знаком? — удивилась девочка.
— Еще бы! Это мои лучшие друзья. Здравствуй, Мальвина, — клоун галантно поцеловал кукольную ручку. — Привет, Артемон, — пожал он плюшевую лапку. — Как поживаете, друзья?
— Они хорошо поживают, — ответила за кукол Машенька. — Вот только Мальвине откручивали голову, чтобы посмотреть, нет ли у нее внутри бомбы. Ты же понимаешь, Пищалка, какая у нас в стране криминальная ситуация. Бандиты везде бомбы подкладывают…
— Бомба в Мальвине?! — с ужасом закричал клоун. — Держите меня, а то я сейчас упаду. — И он действительно упал. Но сразу же вскочил и деловито поинтересовался:
— А Артемону голову не откручивали?
— Нет, не откручивали.
— Как же так! — снова с ужасом закричал клоун. — А если у него внутри мина?!
— Какая мина?
— Мина — это еще хуже, чем бомба! — объяснил Пищалка. — Она ка-а-к рванет, и от бедного Артемоши ничего не останется.
— Ой, а что делать? — опечалилась Машенька. — Он такой хорошенький.
— Спокойно, — решительно сказал клоун. — Сейчас я его разминирую.
С этими словами Пищалка открутил пуделю голову. Сунув пальцы внутрь игрушки, он достал оттуда маленький футлярчик.
— Ага-а, что я говорил! Вот она, мина! — Клоун положил футлярчик себе в карман. — Ну мне пора.
Девочка опешила:
— Ты уже уходишь?
— Да, ухожу. Меня другие детишки ждут. — Пищалка потрепал Машеньку по щеке. — До свидания, пупсик.
И клоун быстренько смылся.
Машенька минутку постояла в дверях, недоумевая, а потом решила сходить к Брыкину. Конечно, она дала честное-пречестное слово не будить Стаса. Но вдруг он уже не спит.
Брыкин, конечно же, еще спал. И, разбуженный Машенькиным звонком, Стас вылетел в коридор злой, как черт.
— Мышка, я тебя в мышеловку посажу! — накинулся он на девочку. — Тебе что было сказано?!
— Ой, Стасик, а я думала, ты уже не спишь.
— «Думала». Ну чего тебе надо?
Машенька похвасталась:
— А ко мне Пищалка в гости приходил.
— Кто-кто?
— Клоун по имени Пищалка.
— А Кричалка с Вопилкой к тебе не приходили?
— Он на барабане барабанил, — продолжала девочка, — в колокольчики звонил, Артемона размириновал… ой, то есть раз-ми-ни-ро-вал, — по слогам правильно произнесла Машенька. — Мину из него вытащил. Такую ма-а-хонькую коробочку.
— Что ты сказала?! — Стас схватил девочку за плечи.
— Коробочка махонькая, — испуганно повторила Машенька.
Брыкину все стало ясно. Таинственный футлярчик был спрятан в кукле-собаке, которую держала на руках кукла-девочка. А Стас не догадался. Хотя в записке было черным по белому написано: «В камере собачий холод». Собачий!.. А вот Жуликов, в отличие от Брыкина, догадался. В том, что клоун Пищалка — это Картошка, Стаc был уверен на сто процентов. Но откуда бандит узнал, что куклы Мальвина и Артемон находятся в квартире Менькина?..
Брыкин позвонил Оладушкиной. Но ее дома не оказалось. Виолетта Аркадьевна сказала, что Юлька с сестрой пошли в филармонию слушать какого-то Шнитке. Тогда Брыкин позвонил Чайникову; там вообще трубку никто не снял.
И Стас, выпроводив Машеньку, снова лег спать. Ну а что еще ему было делать?.. На этот раз его до самого вечера никто не будил.
А поздним вечером позвонила Юлька.
Она плакала.
— Юлька, ты плачешь? — услышав в трубке всхлипывания, оторопел Брыкин.
— Стасик, сейчас по телевизору сказали… — Девочка заплакала еще сильнее.
— Что сказали?..
Оладушкину душили слезы.
— Ну успокойся, Юля, успокойся, — начал утешать ее Стас. — Что сказали?
Юлька уже не плакала, а рыдала.
— Эт-то т-так у-ужасно.
— Да что ужасно? — добивался Брыкин. — Ну говори же, Юля!
И Юлька, сквозь рыдания, произнесла:.
— С-сашу… Ч-чайникова… уб-б-или.
Глава XVII ДОПРОС ПОД ГИПНОЗОМ
Киллер по кличке Ствол сидел на крыше и смотрел в оптический прицел снайперской винтовки.
Его указательный палец лежал на спусковом крючке. Ствол поджидал Григория Молодцова. И вот наконец дверь подъезда распахнулась и на улицу вышел знаменитый Суперопер. Он был, как всегда, в своей кожаной куртке и кожаной кепке. Киллер ухмыльнулся. Ну что ж, сейчас поиграем в кошки-мышки. Но только это будет смертельная игра. Для мышки.
Ствол поймал фигуру Молодцова в перекрестье оптического прицела.
И тут вдруг позади киллера раздался голос:
— Командир, огоньку не найдется?
Ствол резко обернулся и увидел человека в черных очках и с пистолетом.
— Ты кто? — обалдело спросил Ствол.
— Конь в пальто, — с усмешкой ответил мужчина.
Ствол пристально вгляделся в незнакомца.
— Ч-черт! Суперопер!..
— Угадал, приятель. Давай-ка сюда ручки. Я тебе «браслетики» надену.
Киллер нехотя протянул руки. Он понял, что проиграл. Клац-клац — клацнули наручники на запястьях.
— Не жмут? — поинтересовался Молодцов.
Вместо ответа Ствол злобно скрипнул зубами.
— Топай вперед, — приказал Суперопер. — И не вздумай чего-нибудь отколоть. Для тебя это может плохо кончиться. Ясненько?
— Ясненько, гражданин следователь, — пробурчал убийца.
Они спустились с крыши и подошли к Саше Чайникову. Лицо у Саши вытянулось, словно огурец.
— Григорий Евграфыч, вы его уже взяли?
— Как видишь, Шура.
— А где?
— На крыше. Я его по оптическому прицелу вычислил. Прицел бликовал в лучах заходящего солнца. — Молодцов глянул на киллера. — Что ж ты так прокололся? приятель? Непростительная оплошность для профессионала.
Оперативники привели наемного убийцу в квартиру Молодцова.
— Давай, Ствол, колись, — сказал Суперопер, закуривая папироску.
Киллер колоться не хотел. Он всячески хитрил, изворачивался, наводил тень на плетень… Но Григория Молодцова не зря называли Суперопером. Взгляд у него был почище рентгена. Он видел убийцу насквозь.
— Врешь, Ствол… — то и дело повторял сыщик. — Опять врешь… Новое вранье…
— Да не вру я, гражданин следователь! — бил себя кулаком в грудь киллер. А лживые глазки его так и бегали, так и бегали.
— Ну-ка, в глаза мне смотри! — прикрикнул Суперопер. — В глаза! — И вслед за тем мягко добавил: — Ты засыпа-а-ешь… засы-па- а-ешь… засыпа-а-ешь…
И Ствол действительно уснул. И даже стал похрапывать.
— Вы его загипнотизировали, Григорий Евграфыч! — поразился Чайников. — Как вам это удалось?!
— Элементарно, Шура. Я же гипнотизер.
— Вы — гипнотизер?!
— Ну да. А что тут особенного? Ты умеешь разными голосами разговаривать. А я умею гипнотизировать. У каждого свои таланты.
— И вы можете вот так любого усыпить?
— Не только усыпить, но еще и показания снять.
— Ух ты!
Молодцов посмотрел на спящего киллера.
— Отвечай, Ствол, кто тебе заказал убрать Пафнутьева?
— Ленька Кроликов, — тотчас ответил киллер, не открывая глаз.
— А чем ему Пафнутьев мешал?
— Пафнутьев — никакой не Пафнутьев, гражданин следователь, а Семен Кроликов — Ленькин братан.
— В каком смысле — «братан»?
— В прямом. Они родные братья.
— Так, так. Ну, рассказывай дальше.
— Братья Кроликовы одно денежное дельце на Камчатке провернули. А затем Семен решил кинуть Леньку и забрать все денежки себе. Он пришел к Леньке домой, подпоил его, а дом поджег. Но Ленька не сгорел. Просто повезло мужику. После этого Ленька и заказал мне своего братана пришить…
Хотя киллер и давал показания под гипнозом, Суперопер засомневался: уж не врет ли Ствол?
— А ты, Ствол, не врешь? Ты ведь у нас дорогой киллер. И берешься только за высокооплачиваемую работу.
— Так мы ж с Ленькой дружбаны. Я ему по дружбе взялся помочь.
— Ах, по дружбе. Ясненько. Продолжай.
