— Кое-чего не хватает? Чего же?
— ТАЛАНТА! — рявкнули они хором.
Мне сделалось нехорошо. Я съел ещё три куска пиццы, но легче не стало.
Я опустился на стул. Стал смотреть на ансамбль из Милого дома и думать. Думал я о сёстрах из группы «О-па». Я не упущу такой возможности — увидеть их вживую. А значит, мне нужно выиграть конкурс.
Уэс Апдуд уже успел вскочить на стол. И теперь снова раскачивался из стороны в сторону и изо всех сил дудел в свой саксофон. От натуги он покраснел, уши разлетелись в стороны, как в мультиках, а волосы встали дыбом.
Все, кто был в столовой, окружили Уэса. Хлопали, визжали и прыгали.
Подумаешь!
Уэс талантливый. Ну и пусть. Чтобы выиграть конкурс талантов, одного таланта мало.
…Я брёл по Чудесному газону и неожиданно встретил Юлию-Августу Сен-Табр. Погода стояла отличная. Солнышко припекало, бабочки порхали над травой, в ветвях старых яблонь щебетали птички.
— Салют! — крикнул я. — Мне нравится твоя новая причёска. Только не пойму, чем это ты её украсила. Заколкой, что ли?
— Мне на макушку накакала птичка. В жизни не пойду больше под яблонями. Я тороплюсь к себе мыть голову. Некогда мне с тобой болтать.
Ага. Юлия-Августа всегда, как только меня заметит, делает вид, будто куда-то торопится. Это потому, что ещё не знает, что она моя девушка.
Я трусцой поспешил за ней.
— Юлия-Августа, можно задать тебе один вопрос?
— Нет.
Она припустила ещё быстрее.
— Ты пойдёшь со мной на концерт группы «О-па»?
— Я пойду на концерт с Уэсом Апдудом, потому что он победит на конкурсе талантов.
Я ухватился за её пояс, чтобы не отстать.
— А что, если Уэс не победит?
Юлия-Августа запрокинула голову и расхохоталась:
— Берни, ты что, не слышал, как Уэс играет? Просто потрясно! Он самый талантливый во всей школе!
— Ну и что? — Я закатил глаза. — В жизни главное не талант. Есть ещё обаяние, например.
Я снял очки и одарил её своей лучшей улыбкой. Это когда на щеках появляются восхитительные такие ямочки. При виде этих ямочек не растает только совсем ледяное сердце.
— Кому нужно это твоё дурацкое обаяние?!
И Юлия-Августа бросилась бежать к общежитию девочек. Её золотистые волосы развевались на ветру, а огромная птичья какашка сверкала на солнце.
— Значит, пойдёшь? — закричал я ей вслед.
Она презрительно фыркнула. Видимо, это означало «может быть».
Я повернул в своё Тухлое общежитие, бурча себе под нос. Я часто разговариваю сам с собой. Кто ещё поймёт настоящего гения?
— Посмотрим-посмотрим… — говорил я. — Ты ещё передумаешь, Юлия-Августа. Я выиграю этот конкурс. Вот увидишь. У меня есть план…
Глава 4
БОЛЬШОЙ ТАЛАНТ ГАЗИКА
После обеда я прибежал в Тухлое общежитие и собрал друзей у себя в комнате.
Финмен, Кренч и Бельцер ютятся в крохотной комнатке напротив моей. Раньше там была кладовка. А я живу один в огромной комнате, раз в пять больше, чем их комнатушка.
Они сами так решили. Им захотелось, чтобы у меня была отдельная комната. Мои друзья знают, что мне требуется свободное пространство, чтобы спокойно обдумывать коварные замыслы и строить умопомрачительные планы. А ещё мне нужно много места, чтобы повесить свой любимый постер — на нём изображён Я, причём в натуральную величину!
Финмен и Кренч дрались из-за пакета с чипсами. Они всё время выхватывали его друг у друга, пока наконец пакет не прорвался и чипсы не полетели на пол.
Газик, мой большой красавец бульдог, тут же подскочил к чипсам и за несколько секунд слопал их, а потом стал слизывать с пола соль.
Знаешь, почему моего пса так зовут? Нет? Ладно, сейчас ты всё поймёшь.
Я повернулся к своему другу Бельцеру:
— Ты сегодня выгуливал Газика?
Бельцер криво улыбнулся. Он снял свой школьный пиджак и остался в футболке, на которой большими красными буквами было написано: «Извините за выражение».
Понятия не имею, откуда он берёт такие дурацкие футболки.
— Конечно, я выгуливал Газика, — ответил Бельцер. — А потом покормил его.
— А сам-то ты его еду попробовал? Убедился, что она не очень горячая?
— Ага, — кивнул Бельцер, — съел пару ложек из консервной банки.
Бельцер у меня умница. Долго пришлось его дрессировать, но дело того стоило.
Наконец трое моих друзей уселись на кровати.
— Осторожно! Не помните покрывало! — предупредил я. — Оно из натурального шёлка.
Я выволок Газика на середину комнаты и торжественно сказал:
— Внимание! Тишина! Сейчас я покажу вам первоклассный номер, который принесёт нам победу на конкурсе талантов!
Я аж задыхался от возбуждения. Конечно, ведь я знал, что номер действительно замечательный!
— Что за номер, Берни? — спросил Кренч. — Карточные фокусы или что-нибудь вроде того?
— Кренч, — возмутился я, — зачем мне показывать карточные фокусы, если у меня есть великолепный Газик?
Я заставил Газика встать. Но он тут же снова плюхнулся на живот.
— Бельцер, подержи его, — велел я. — Ты же знаешь, он не любит стоять, если ему никто не помогает.
Бельцер обхватил пса и помог ему подняться.
— А теперь, парни, смотрите внимательно, — сказал я. — Чудо из чудес! Я научил Газика считать до одного!
— Что? — удивлённо переспросил Кренч, почёсывая голову. — Знаешь, Берни, считать до одного все умеют.
— Ага. Все люди, — согласился я. — Но далеко не все собаки. Для них это, всё равно что считать до миллиона! Я целую неделю учил Газика считать до одного. Так что смотрите. Номер просто отличный. Мы наверняка победим!
Бельцер крепко держал Газика, чтобы тот снова не плюхнулся на живот. Я посмотрел псу прямо в глаза.
— Вперёд, малыш! — приказал я. — Считай!
Газик даже ухом не повёл. Но внезапно мы услышали протяжное и громкое.
ПР-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р!
— Ой-ёй-ёй! — простонал Бельцер и отпустил пса. — Как он воняет! Господи, как же он ВОНЯЕТ! Воздух! Воздух! Мне нужен свежий ВОЗДУХ!
Финмен и Кренч позажимали носы.
— Берни, твой номер слишком ВОНЮЧИЙ! — закричал Финмен.
— Но Газик досчитал до ОДНОГО! — воскликнул я. — Не поняли? Вот так он и считает до одного!
П-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р!
Толстый бульдог снова пукнул.
— Ну разве он не чудо? — спросил я. — Настоящий гений! Только что досчитал до двух!
— Мне нечем дышать! Сейчас задохнусь! — стонал Бельцер.
— Пойди открой окошко и высунись наружу, — посоветовал я.
Но окно уже было занято. Из него высунулись Финмен и Кренч.
— Ладно, ладно. Чёрт с ним, с Газиком, — вздохнул я. — У меня есть номер получше. По-настоящему здоровский номер! С ним мы наверняка победим!
— Погодите! Что я вам сейчас покажу… — Я вытащил Финмена и Кренча из окна и усадил на кровать. — Смотрите.
— У тебя в запасе ещё один номер? — испуганно спросил Бельцер.
Я кивнул:
— У Берни Бриджеса всегда что-нибудь есть в запасе! Я выиграю конкурс талантов. Разве я вас когда-нибудь подводил?
— Никогда! — закричали все хором.
— Я всегда прихожу вам на помощь, так?
— Всегда!
— Кто уговорил миссис Гнус повышать оценку тем, кто досидит до конца урока? — завопил Бельцер.
— Берни! Берни! — закричали финмен и Кренч.
— Кто убедил повариху Моцареллу, что для хорошего самочувствия ученики должны получать на завтрак жевательный мармелад? — продолжал Бельцер.
— Берни! Берни!
У-Р-Р-А-А-А, БЕРНИ!
Бельцер высоко подпрыгнул.
— А кто потребовал от директора Гадюка внести Губку Боба Квадратные Штаны в список великих деятелей, чьи биографии мы обязаны изучать в нашей школе?
— Вообще-то это сделал Билли-Умник, — вмешался я.
Билли живёт на первом этаже. Он самый умный парень в Тухлой школе, только почему-то он считает, что Губка Боб на самом деле существует.
Но всё равно мы весело закричали и дали друг другу пять, а потом пожали руки так, как делают только в Тухлом общежитии.
— Ладно, ребята, остыньте. Сейчас вы увидите мой новый номер. Уж он-то вам наверняка понравится. Я покажу пародии на всех наших учителей. Жюри просто очумеет.
— Пародии? Как это? — изумился Финмен.
— Сейчас увидишь.
Я снял очки и нацепил другие — с толстенными стёклами, а потом попросил Бельцера:
— Возьми с кровати две подушки и засунь мне их сзади в джинсы.
Финмен и Кренч аж дар речи потеряли. Они решили, что я спятил. Но Бельцер у меня умница, вышколенный, никогда не задаёт лишних вопросов. Он взял подушки и запихал их мне в джинсы.
— Ну, кто я теперь? — спросил я.
Все трое тупо уставились на меня.
— Я миссис Гнус! Понятно?
Подозрительно разглядывая всё вокруг через толстенные стёкла, я засеменил по комнате, а подушки, изображавшие огромную задницу, покачивались при каждом моём шаге.
