— Раз так — надо его найти, — сказал Ромка. — И все же не надо было брать этот перстень.
Внезапно в комнате выросла фигура Артема.
— Вы чего не спите? — поинтересовался он.
— Перстень, который Лешка у Маргариты взяла, пропал. Зачем брала только, непонятно, — проворчал Ромка и посмотрел на сестру. — Калитку надо было за собой закрыть!
— Как будто через забор нельзя перелезть!
— Кому можно, а кому и нет. И к тому же на это время нужно. Не каждый станет рисковать.
— Теперь буду закрывать, — прошептала девочка.
— А перстень дорогой? — спросил Артем.
— Да, наверное. Бриллиантовый, — на Лешкины огромные голубые глаза навернулись слезы.
— Давайте подождем до утра, — предложил Артем, — а потом будем думать, что дальше делать. Вокруг дома следы поищем и постараемся узнать, кто ночью кричал.
— Ты тоже слышал? — спросил Ромка.
— Слышал. Только я сначала решил, что мне это снится.
— Как видишь, это не сон.
Лешка с трудом уснула, а утром ни свет ни заря вылезла в окно. Почти никаких следов вокруг дома и возле окна она не обнаружила» лишь у самого фасада т- под подоконником — была чуть заметная вмятина, скорее всего от небольшого каблука.
— Рома, — постучала она по стеклу открытого окна в комнате ребят, — вставай, тут след.
Брат быстро вылез наружу.
— Ром, смотри, тут отпечаток каблука женской туфли. И ночью кричала тоже женщина.
— Отлично. Это уже кое-что. Итак, что мы имеем? Один каблук, вернее, один отпечаток чужого каблука. Темка, проверь всю обувь своей Нины Сергеевны» чтобы щам не идти по ложному следу.
— Тут относительно тонкий каблук, а таких туфель у нее на даче нет; — ответил Артем. — Я это точно знаю.
Ромка внимательно вгляделся в след.
— Что мы теперь имеем? — торжественно провозгласил он. — А имеем мы первую улику. Вообще-то, по идее, надо с него гипсовый слепок сделать. Темка, у тебя есть гипс?
— Зачем он мне? — покачал головой Артем.
— Что ж, обойдемся и без гипса. — Ромка взял с Лепленного стола бумажку и срисовал на нее контуры следа. — Стало быть, начинаем новое Дело, а? Й называться оно будет «О поисках украденного перстня». Нам надо отыскать владельца, вернее, владелицу этой туфли, и все сразу прояснится.
— Думаешь, это так просто? — спросил Артем. — Сам же всегда твердишь, что все не так легко, как кажется. По твоему любимому закону Мэрфи.
.— А кто говорит, что это легко? Придется потрудиться. В первую очередь нам следует поговорить, с соседями, может, кто-нибудь из них тоже слышал крик или видел что-нибудь подозрительное.
— Поговорим, а дальше что? Мне-то что пока делать? Что я Маргарите Павловне скажу, если она спросит, где ее перстень? — вконец расстроилась Лешка.
— Она тебе его на какой срок дала?
— Дала, и все. Я ей сама сказала, что ненадолго.
— Значит, на несколько дней. Ну и молчи пока.
— А вдруг она напомнит?
— Надейся на лучшее. В крайнем случае придумай что-нибудь. А лучше всего не показывайся пока ей на глаза. Зачем тебе к ней ходить?
— Как зачем? Меня Дик ждет.
— Дик, Дик! Дался тебе этот Дик! Забыла, как он Артёма укусил?
— Ты что, не понял, что я тебе только что говорила? Во-первых, Артем ему тогда сам подставился, а во-вторых, Дик теперь меня знаешь как слушается! Без моего разрешения никого не укусит.
— Все равно «кавказцы» — глупые собаки, — не удержался Артем.
Даже при всем своем особом к Артему отношении Лешка обиделась..
— Вовсе нет. А вы знаете о том, что был такой армянский царь, Тигран Второй? Так вот, к вашему сведению, эти собаки помогали этому царю сражаться с римскими легионера ми еще в первом веке до нашей эры. А изображения голов — не каких-нибудь там львов или тигров, а именно кавказских овчарок — когда-то украшали гербы грузинских князей.
Во времена покорения Кавказа именно эти собаки служили в русской армии. И у многих офицеров, может быть, даже и у Печорина, были кавказские овчарки. Вот и у меня есть. Ну, почти есть, хоть Дик и живет у Маргариты Павловны. Я его люблю, и он меня тоже, так что я все равно буду туда ходить. — Девочка обреченно махнула рукой. — И будь что будет.
Позавтракав, Лешка, как и собиралась, побежала к Дику. Пес почуял ее еще издали и приветствовал громким лаем. Красивый дом с мансардой, где жила Маргарита Павловна, был обнесен высоким забором, и у Лешки был свой ключ от калитки. Девочка вошла во двор и подбежала к собачьей будке, но не успела она погладить своего любимца, как дверь дома отворилась и на пороге появилась его хозяйка.
— Оленька, — ласково позвала она, — подойди сюда.
У Лешки замерло сердце. Неужели она прямо сейчас попросит назад свой перстень?
— Ты мне нужна, — продолжала та. — Женя только утром уехала, а у меня, представь себе, сегодня опять гости. Журналисты из одной газеты приезжают. Дело в том, что скоро юбилеи института, где мой покойный муж проработал больше сорока лет. Он там не последним человеком был — о нем до сих пор помнят. Вот газетчики меня здесь и отыскали. Хотят теперь интервью у меня взять. Шурик на работе, а я боюсь, что не успею подготовиться к встрече. Хочется принять их как следует. Поможешь мне организовать для них чай? А то неудобно, люди издалека приедут, перерыв свой рабочий, должно быть, истратят Петр Львович мой всегда был гостеприимным хозяином, надо марку поддерживать.
Облегченно вздохнув, Лешка, оставив Дика, вошла в дом.
— Конечно, я сделаю все, что надо, — заверила она Маргариту Павловну.
Они вошли в дом, пожилая женщина стала что-то искать в ящиках письменного стола и в шкафу.
— Вообще-то кое-что у меня в московской квартире хранится, но и тут много всяких бумаг осталось. Петр Львович в последние годы практически здесь, на даче, жил, а я ничего обратно в Москву не перевозила. Правда, тогда наша дача совсем другая была — маленькая, без мансарды. Это Шурик перестройку затеял — евроремонт, видишь ли, ему понадобился! В прошлом году тут все поменяли: мансарду возвели, лишнюю комнату соорудили. Он мебель новую привез, а я со старой никак расстаться не могу. Вот и получилось нагромождение столов и шкафов.
Лешка давно заметила, что мебели в комнате Маргариты Павловны на самом деле многовато, письменный стол стоит в темном углу, и если бы за ним кто-нибудь вздумал работать, то ему даже днем пришлось бы включать свет. Эх, как бы она тут все переставила! А кое-что и вообще выбросила бы.
— А давайте этот стол к окну придвинем, — предложила она. — Так, чтобы свет на него падал слева.
— Ты думаешь, так будет лучше? Давай, — согласилась Маргарита Павловна. — Тут еще много вещей переставить надо, а я даже никак за уборку не примусь. Видишь, какие окна грязные? Шурик все время на работе, а одна я, пожалуй, с генеральной уборкой сейчас не справлюсь.
— Я вам помогу. Но только… Только через несколько дней. Мне надо в Москву домой съездить и вообще… — сказала Лешка, подумав, что, может быть, к тому времени найдется ее злополучный перстень. — Я буду рада твоей помощи. Если тебя это, конечно, не затруднит. Когда сможешь, конечно. Я тебя не тороплю, — сказала Маргарита Павловна.
Они придвинули письменный стол к окну, и женщина быстро нашла все бумаги.
— Вот его почетные грамоты. И дипломы. А — ещё у него премия была. Государственная. — И Маргарита Павловна вздохнула. Видно, она жалела и всегда уважала своего Балалейкина, хоть и любила всю жизнь совсем другого человека. Как раз об этом она и говорила вчера Евгении Семеновне, а Лешка была этому свидетельницей.
Й тут девочка внезапно вспомнила фразу Маргариты Павловны: «Женя только утром отсюда уехала». Как же так? Ведь эта старуха довольно рано вчера засобиралась домой.
— А кстати, — спросила она, — почему Евгения «Семеновна назад вчера вечером вернулась? Она же раньше меня от вас ушла?
— Она сказала, что опоздала на электричку, а следующую ждать не захотела. А что, у меня места много.
— Ничего?». Я просто так спросила — ответила девочка.
Часа через два к поселку подъехали старенькие «Жигули». Из них выбрались двое молодых людей. Лешка вышла к ним навстречу, и оба представились ей как журналисты. Того, что был постарше, звали Сергей, а его более молодого коллегу — Андрей. Лешка уменьшила цепь, на которой сидел Дик, чтобы пес не доставал до дорожки, и провела гостей в дом.
Чуть раньше она сбегала домой, чтобы предупредить Нину Сергеевну и мальчишек о том, что задержится, а заодно и переодеться. Потом с удовольствием похозяйничала у Маргариты Павловны на кухне, и, использовав кучу продуктов, приготовила красивые бутерброды, которые украсила сладким красным, и ярко-желтым перцем, огурцами, помидорами, оливками и вынесла в гостиную на изящном подносе, где журналисты, достав диктофон, уже приступили к работе. Они расспрашивали хозяйку дома о привычках и увлечениях ее покойного мужа, И та охотно отвечала на их вопросы.
